По пути она удивлялась тому, насколько красивая местность лежала вокруг. По сторонам дороги стояла аккуратные изгороди, раскрашенные нежно-синим цветом, а за ними простирались поля, в изобилии засаженные злаками и овощами. Очевидно, чмошики были хорошими фермерами и умели выращивать большие урожаи. Иногда она проходила мимо дома, и тогда посмотреть на неё высыпали люди и низко кланялись ей. Ибо все знали, что она стала причиной уничтожения Злой Ведьмы и освобождения их из неволи. Дома чмошиков выглядели странными жилищами, поскольку были круглыми, с крышами в виде больших куполов. И сплошь синими, поскольку то был любимый цвет Востока.
К вечеру, когда Дороти устала после долгой прогулки и начинала уже подумывать, где бы провести ночь, она набрела на дом, выглядевший больше остальных. На зелёной лужайке перед ним танцевали многочисленные мужчины и женщины. Пять маленьких скрипачей наяривали максимально громко, а люди смеялись и пели, тогда как большой стол неподалёку ломился от вкусных фруктов, орехов, пирогов, тортов и прочих съедобностей.
Люди встретили Дороти по-доброму, пригласили отужинать и переночевать. То был дом одного из самых богатых чмошиков в стране, и его друзья собрались, чтобы отпраздновать освобождение от неволи Злой Ведьмы.
Дороти отведала обильного ужина, а ухаживал за ней сам чмошик-богач, которого звали Бок. Потом она сидела на диване и смотрела, как остальные танцуют.
Заметив её серебряные туфельки, Бок сказал:
Должно быть, вы великая колдунья.
Почему? спросила девочка.
Потому что носите серебряные туфли и убили Злую Ведьму. Кроме того, в вашем наряде присутствует белый цвет, а только ведьмы и колдуньи носят белое.
Моё платье в сине-белую клетку, сказала Дороти, разглаживая складки.
Это очень мило с вашей стороны, ответил Бок. Синий цвет чмошиков, а белый колдовской. Так мы понимаем, что вы дружелюбная ведьма.
Дороти не знала, что на это ответить, поскольку все явно принимали её за ведьму, а она была всего лишь обычной девочкой, которая оказалась в чужой стране случайно, волей циклона.
Когда она устала наблюдать за танцами, Бок проводил её в дом, где предоставил в полное распоряжение комнату с миленькой кроваткой. Простыни были из белого полотна, и Дороти крепко проспала в них до утра с Тото, свернувшимся рядом на синем коврике.
Она обильно позавтракала и понаблюдала за крошечным чмошиком-малышом, который играл с Тото, дёргал его за хвост, ползал и смеялся, чем очень позабавил Дороти. Тото вызывал любопытство у всех окружающих, поскольку они никогда раньше не видели собак.
Как далеко отсюда Изумрудный Город? спросила девочка.
Не знаю, рассудительно ответил Бок. Я никогда там не был. Людям лучше держаться от Гр подальше, если у них нет к нему дел. Но Изумрудный Город далеко, вы потратите много дней. Здешний край богатый и приятный, однако вам придётся миновать дикие и опасные места, прежде чем вы доберётесь до конца.
Это слегка обеспокоило Дороти, но она знала, что только Великий Гр может помочь ей вернуться в Канзас, поэтому она храбро решила не сворачивать с пути.
Она попрощалась с друзьями и снова отправилась по дороге из жёлтого кирпича. Пройдя несколько миль, она собралась остановиться передохнуть и взобралась на соседнюю изгородь. За изгородью простиралось большое кукурузное поле. Неподалёку она увидела Пугало, водружённое на высокий шест, чтобы отгонять от созревшей кукурузы птиц.
Дороти подпёрла подбородок рукой и задумчиво смотрела на Пугало. Головой ему служил мешочек, набитый соломой, а глаза, нос и рот были подрисованы, чтобы напоминать лицо. Старая островерхая синяя шляпа, некогда принадлежавшая какому-то чмошику, венчала его голову, а остальную часть туловища изображал синий костюм, поношенный, выцветший, и тоже набитый соломой. На ногах были старые сапоги с синим верхом, какие в этой стране носили мужчины, а над початками кукурузы его поддерживал шест, воткнутый сзади.
Пока Дороти с интересом вглядывалась в странное нарисованное лицо Пугала, она с удивлением заметила, как один глаз медленно ей подмигнул. Поначалу она решила, что обозналась, поскольку ни одно пугало в Канзасе не умело подмигивать, но тут фигура дружелюбно ей кивнула. Тогда девочка слезла с изгороди и приблизилась к Пугалу, а Тото уже бегал вокруг шеста и лаял.
Добрый день, сказало Пугало довольно сиплым голосом.
Вы разговариваете? спросила девочка в изумлении.
Разумеется, ответило Пугало. Как поживаешь?
Очень хорошо, спасибо, вежливо сказала Дороти. А вы как?
А я не очень, сказало Пугало с улыбкой. Уж больно утомительно торчать тут день и ночь, отпугивая ворон.
А спуститься вы не можете? спросила Дороти.
Нет, у меня сзади торчит этот шест. Если бы ты соизволила его вытащить, я был бы премного тебе благодарен.
Дороти потянулась и обеими руками сняла фигуру с шеста, поскольку, будучи набитой соломой, она оказалась совсем лёгкой.
Большое спасибо, сказало Пугало, когда оказалось на земле. Я чувствую себя новым человеком.
Дороти была сбита с толку, ведь довольно странно слышать, как соломенный человек разговаривает, и видеть, как он кланяется и идёт рядом.
Ты кто? поинтересовалось Пугало, потянувшись и зевнув. И куда ты идёшь?
Меня зовут Дороти, отвечала девочка, а иду я в Изумрудный Город попросить Великого Гр отправить меня обратно в Канзас.
А где этот Изумрудный Город, спросило оно. И кто такой Гр?
Как, ты не знаешь? поразилась она.
Нет, правда. Я ничего не знаю. Видишь ли, я набит соломой, так что у меня совсем нет мозгов, грустно ответило Пугало.
О, вздохнула Дороти, мне тебя жутко жалко.
А ты не думаешь, спросило оно, что если я отправлюсь в Изумрудный Город с тобой, этот Гр даст мне немного мозгов?
Не знаю, ответила она, но ты можешь пойти со мной, если хочешь. Если Гр не даст тебе мозгов, хуже, чем сейчас, тебе всё равно не станет.
Это точно, сказало Пугало. Знаешь, продолжало оно по секрету, я не против того, что руки, ноги и туловище у меня набиты соломой, потому что я не чувствую боли. Если кто-нибудь наступит мне на ногу или уколет булавкой, ерунда, я не замечу. Но я не хочу, чтобы люди звали меня дураком, а если у меня в голове останется солома вместо мозгов, как у тебя, то разве я смогу когда-нибудь что-нибудь узнать?
Мне знакомы твои ощущения, сказала девочка, которой действительно было его жаль. Если ты пойдёшь со мной, я попрошу Гр сделать для тебя всё возможное.
Спасибо, поблагодарило Пугало.
Они вернулись к дороге. Дороти помогла Пугалу перебраться через изгородь, и они зашагали по жёлтым кирпичам в сторону Изумрудного Города.
Поначалу Тото не понравилось это дополнение к их компании. Он обнюхивал соломенного человека так, будто предполагал обнаружить среди соломы гнездо с крысами, и часто рычал на Пугало не слишком дружелюбно.
Не обращай внимания на Тото, сказала Дороти новому товарищу. Он никогда не укусит.
О, я и не боюсь, ответило Пугало. Он не сможет повредить соломе. Давай я понесу твою корзинку. Мне всё равно, потому что я не знаю усталости. Я расскажу тебе тайну, продолжало оно, вышагивая рядом. Есть только одна вещь на свете, которую я боюсь.
Какую? спросила Дороти. Фермера-чмошика, который тебя сделал?
Нет, призналось Пугало. Зажжённой спички.
4. Дорога через лес
Через несколько часов пути дорога стала ухабистой, и теперь идти пешком было настолько трудно, что Пугало часто спотыкалось о жёлтые кирпичи, которые лежали здесь очень неровно. Иногда они были разбиты или вовсе отсутствовали, оставляя дыры, которые Тото перепрыгивал, а Дороти обходила. Что до Пугала, то, не имея мозгов, оно шло прямо вперёд и потому проваливалось и растягивалось во весь рост на твёрдых кирпичах. Ему, правда, не было больно, а Дороти снова поднимала его, ставила на ноги и они вместе весело смеялись над его неловкостью.
Здешние фермы выглядели уже не такими опрятными, как раньше. Тут было меньше домов, меньше фруктовых деревьев, а чем дальше путники заходили, тем более унылой и мрачной становилась округа.
В полдень они сели на обочине, рядом с ручейком, Дороти открыла корзинку и достала хлеб. Она предложила кусочек Пугалу, но оно отказалось.
Я никогда не хочу есть, сказало оно. И мне в этом повезло, потому что рот у меня всего лишь нарисован. Для того, чтобы есть, мне пришлось бы проделать дырку, но тогда солома, которой я набит, вылезла бы наружу, и моя голова потеряла бы форму.
Дороти сразу сообразила, что это правда, а потому только кивнула и продолжила есть хлеб.