Петрович, я очень хотел писать не так, конечно, как Керуак, но талантливо, страстно У меня не было стимуляторов, которыми пользовался Джек, даже ни одной записи Чарли Bird Паркера, чтоб хоть как-то сымитировать атмосферу, в которой писалась «спонтанная проза», но я портил бумагу, испещрял записями экран 386-го компьютера. Под виниловые пластинки «Роллинг стоунз» или «Калинова моста». Под крепкий чай. Под растворимый кофе. У родителей в Драченах. В комнате общежития на «Студенческой», сданной мне на несколько месяцев аспиранткой из Коломны
Я вспомнил, как в нише той каморки без санузла за занавеской на одной из полок обнаружил бутылку водки, а в шкафу еще пахнущий молодой женщиной бежевый кружевной бюстгальтер. Выпить не с кем. И женщины к лифчику не прилагается
Обрился наголо.
Рванул в Питер. Там холодина. С Балтики сильный влажный ветер, а я в одной джинсовой рубашке. Хорошо, свежая лысина прикрыта модной бейсболкой. Знакомый сводил в местное отделение Армии спасения, чтобы я утеплился. Сфотографировался с петербургскими приятелями на фоне Казанского собора и на крыше на углу Невского и Владимирского проспектов.
В день отъезда в Москву пригласил петербургскую красавицу-баскетболистку Наташу в кино.
Встретившись на станции метро, предложил идти в загс. У Наташи отвалился каблук, и я нес ее километр на руках до будки сапожника рядом с кинотеатром «Родина». Потом стена кирпичная, часы вокзальные, платочки белые, платочки белые Наташа помахала отходящему поезду косыночкой, стоя на перроне Московского вокзала Вот такая жемчужина.
Федь, ты про Сноудена слышал? спросил Бурунзин, подливая.
Чокнулись.
Федь, с точки зрения человека верующего, всё знает Бог. Как минимум.
Петрович, прикурив потухшую сигарету, глубоко затянулся.
А Сноуден тут при чем?
Он, Федя, поведал миру о слежке АНБ за всеми поголовно. Вот ты ввел, например, в строке поиска запрос «Pearl». Потому что ты, как Керуак, предположим, ищешь Жемчужину. Этот твой запрос, и миллионы других, может, еще более дурацких, хранятся на громадных серверах Агентства национальной безопасности. Плюс еще куча информации о тебе: твои переписки в чатах, твои письма, твои транзакции, твои поездки и перелеты И существуют программы для обработки таких данных. Вводится информация по любому человеку, а на выходе результат: «Федя годится на роль камикадзе». Или: «Петрович пригоден только для уборки пляжей Порту».
И?
Даже если Бога нет, всё знает АНБ, старик! Но даже если и оно что-то упустило, все равно вся информация: о событиях, поступках, словах, мыслях, чувствах где-то в этом мире хранится, кому-то известна. Ведь даже если человек смог организовать сбор информации, то природа наверняка имеет такой сервер, который в нее встроен изначально.
Петрович, а ты запрашивал Жемчужину? Не в Интернете, обращаясь к Вселенной.
Хм
Петрович, чтобы получить Жемчужину, нужно ее заказать. Если Вселенная не знает, что ты хочешь нечто, она тебе это и не даст. Скорее всего
Судя по выражению лица Петровича, он никогда ничего об этом железном принципе не слышал. В советское время такие теории государством замалчивались. А уехал он почти сразу после развала СССР.
Бурунзин зачем-то пристроил себе на нос мои солнцезащитные очки, которые я, сняв, положил на журнальный столик.
Федь, помнишь, «Айвенго» Вальтера Скотта? Петрович следил за моей реакцией через затемненные стекла. Я заметил свое отражение в собственных, осевших на носу Бурунзина, очках. Там у того парня на щите был изображен вырванный с корнем молодой дуб, а девиз рыцарский гласил: «Desdichado»
Мне показалось, что Петровича переклинило.
Перевод в книге такой: «Desdichado лишенный наследства». Вообще же с испанского слово переводится так: несчастный. Это про меня, Федя!!
Петрович, ты допускаешь грубейшую ошибку! Не надо себя программировать негативно. Попробуй говорить: «Я очень счастливый!»
Да нет, Федор, я там, в Ленинграде, чувствовал себя несчастным, а здесь, в Порту, в Евросоюзе этом, я именно что лишенный наследства!
Кажется, Бурунзин даже всхлипнул.
Истерики, подумалось, еще не хватало.
Никакой истерики не последовало. Петрович смотрел спокойно, с достоинством. Более того, по его мнению, надо было идти за добавкой.
Как известно, два русских интеллектуала всегда точно знают, когда пора.
Как известно, два русских интеллектуала всегда точно знают, когда пора.
Думаю, лучше «тони» взять, «руби» как-то уже не хочется, со знанием дела изрек Бурунзин.
М-м-м
Ну не «винтажный» же брать! Петрович смотрел на меня, словно я возражал.
Это что за хрень?
Скажи еще, тебе все равно что «поздно бутилированный», что крепленая краснодарская дрянь Бурунзин сказал это с пафосом, приосанившись и надувшись, словно подкачали автомобильным насосом.
В Риме, рассказывал Петрович, когда мы шли по улице, где у меня один родственник живет Гостил я как-то у него, летал дискаунтером за десять евро в одну сторону. Возле Пантеона солдафон-итальянец заметил, что я фотографирую мыльницей его напарника А они оба были в таких смешных шляпках с пером
Бурунзин почесал желтым от табака пальцем нос, втянул им, словно собака, воздух. Принюхался, поморщился, вспоминая подробности, продолжил:
Проверил солдафон мои документы. И фамилия ему моя русская явно не понравилась. Понял по его реакции и вопросам.
Петрович, у тебя нет вида на
Да самое настоящее немецкое гражданство уже почти пятнадцать лет у меня! Бурунзин от возбуждения взмахнул обеими руками так, словно он плывет баттерфляем. Но я ж не немец ни по роже, ни по фамилии, ни по поведению! Слушай дальше. Заставив удалить изображения человека с какой-то заурядной автоматической винтовкой, солдафон этот довольно долго нудел: снимать милитари ни-ни!
Странно как-то.
Ага. И я в шоке был. Какие секреты, Федя? Если б не их шляпы с пером В Европе, ты ж сам знаешь, патрули не редкость только обычно эти в форменных беретах
Петрович щелкнул пальцами окурок приводнился на лужу.
Что там за военная тайна, Федя? Секретный, от D&G, камуфляж? У шляпы с пером двойное дно?
Похоже, Бурунзина очень сильно задело недоверие, проявленное по отношению к нему мирному фотографу-любителю гражданину Германии и всего Евросоюза.
Вот и верь, Петрович, после этого в западное «открытое общество»!
Бурунзин мрачно затих и не отзывался на мои провокации.
Петрович, печально, что тебе запретили фотографировать в общественных местах красивые шляпы, но, допускаю, этим военным дали такую инструкцию, чтоб они на посту не спали и тренировали бдительность.
Бурунзин в ответ только фыркнул. Мне захотелось сменить тему.
Петрович, на меня в Риме огромное впечатление произвела Сикстинская капелла. Помнишь алтарную стену?
Я сообщил Петровичу, что изображение на потолке Сикстинской капеллы отделяющего свет от тьмы Создателя перекликается с неодинаковой судьбой праведников и грешников помнишь гигантскую фреску над алтарем? после земной жизни. Свет и тьма, и это следует не только из Ветхого Завета, существуют. Потому, получается, заключал я, все-таки действительно предстоит людям разделение на два противоположных потока.
Закат заслонили тучи. Холодный, несмотря на середину лета, вечерний ветер португальского побережья бодрил окунувшиеся в этаноловую нирвану тела и души. Покидая супермаркет-чистилище с двумя бутылками «тони», мы походили на зыбкое отражение чаек в грязной воде грузового порта за пляжем Матозиньюша и претендовали на место в раю
Архип Петрович, ты какие книги переводил? Камоэнса, небось?
Я только прозу. Сервантеса. Плутовской роман. Сказки Преподавал в ЛГУ.
Только с испанского и португальского переводил?
В основном. С французского одну очень хорошую книжку перевел. «Обещание на рассвете» Ромена Гари.
Так ты полиглот?
А то! Я еще и немецким с английским очень прилично владею.
Погоди, а о чем в той книге?
Ну там мать постоянно накачивает своего сына: ты станешь французским посланником, большим писателем, тебя будут любить самые красивые женщины! И этот парнишка расстается с девственностью в тринадцать лет, становится послом Франции и действительно! писателем с мировой известностью. У тебя случайно не такая мать?
Толик Хачатуров рок-звезда, герой одного моего интервью, детство провел в старом, «без удобств», доме в центре Москвы. По этой причине он, считая, что вырос в гетто, вздохнув, констатировал:
Мне при таком старте пробиться на сцену было куда тяжелее, чем
Он назвал несколько фамилий. Среди перечисленных попадались даже родственники первых лиц государства.