До прихода Марка с работы оставался час. Дети играли во дворе. Лия налила себе кофе и набрала номер Веры.
Алло! та ответила мгновенно, словно сидела и ждала её звонка.
Вера, солнце мое, привет! Как ты? Как твои дела? Лия тараторила радостно и возбужденно.
Отлично. Ну Вера подбирала слова.
Её «отлично» на самом деле далеко отстояло от того, что она сама хотела от своей жизни. Но говорить об этом было больно. И, наверное, не нужно. По крайней мере сейчас. Ведь сразу будут вопросы «А почему?» «А разве нельзя было иначе?»
Но действительно кто из нас способен планировать свою жизнь? Не просто жить, стихийно и спонтанно, идя по зову души или сердца, а целенаправленно ее планировать? Наверное немцы или другие рациональные нации, может быть и способны. Но в России она не видела ни одного человека, который бы в юности четко осознал к каком итогу он хочет прийти, когда наступит его зрелость. Поэтому мы спохватываемся где-то посередине, когда уже сильно за тридцать. Спохватываемся, чтобы увидеть эту нелицеприятную картину в которой нет того, что нам так бы хотелось, на самом деле хотелось. Может быть детей, может семьи, может наоборот, карьеры. И самое ужасное, что, когда мы лицом к лицу сталкиваемся с этой неприглядной истиной нам некого винить. Потому что, желая этого внутри себя, мы все думали, что как-то и когда нибудь сложится, не может же быть иначе, а сами делали что-то другое и шли куда-то в другую сторону.
И вроде бы вот она почти готовая кандидатская, и ты в шаге от успеха и признания коллег. И вот она пустая квартира и невероятное одиночество. Одиночество, которое изъедает душу до дыр.
Иногда она себя успокаивала. Это она научилась делать достаточно хорошо, напоминая, что многие люди живут хуже, и в более трудных ситуациях. Но иногда
Ты где сейчас обитаешь, спросила Вера, пытаясь перевести тему.
В Италии.
Ого! Как тебя туда занесло?
Это долгая история. Но я тебе ее обязательно расскажу. Послушай Теперь Лия подбирала слова, понимая, что её предложение может показаться Вере слишком неожиданным и, возможно, оттолкнуть её. Я подумала пригласить тебя к нам в гости. На пару недель. Что ты думаешь по этому поводу?
Глава 5
Вера собирала чемоданы. Собирала стихийно и нервно потому что противоречивые эмоции разрывали её на части.
Обычно такого с ней не случалось. Но в этот раз всё было иначе.
Словно запах другого мира веял перед её носом. Серый Петербург так давно и прочно вдавил её в свои гранитные набережные, что она, до невероятности жаждавшая из них выбраться, уже никогда не думала, что это может получиться. Пусть на время, всего на пару недель, но это был удивительный шанс словно вынырнуть на поверхность из того омута, куда она так давно занырнула.
Спрятавшись от мира, от друзей, от самой себя в свои научные работы, в преподавание на кафедре, в суточное сидение в библиотеках и за компьютером она словно превратилась в живую мумию. И, бродя вечерами по городу, она совсем не ощущала себя человеком, которому посчастливилось попасть и, более того, жить в одном из красивейших городов мира. Совсем наоборот: она ощущала себя заложницей этой промозглой серости, этого вечного сырого ветра, этой мятущейся вдоль гранитных берегов Невы. Эти вековые здания Невского проспекта словно музейный пантеон были мертвы и грозно нависали своей помпезностью над её головой.
Тесно. Ей уже давно и бесповоротно было здесь тесно и неуютно.
Но вряд ли она осознавала эту тоску так явно и настолько выпукло, чтобы или начать что-то с ней делать, или вступить в перемирие с самой собой, оплакать свою жизнь и уже уговорить себя, что так будет всегда и надо просто привыкнуть. И в тоже время она почти физически задыхалась от всего того, что её окружало. И чем сильнее она понимала это, тем быстрее ей хотелось отсюда сбежать. Причем не на две недели, а совсем, навсегда, окончательно и бесповоротно.
Именно сейчас, когда она суетливо перебирала вещи в шкафах, отбирая в чем поедет и что взять с собой город словно швырнул ей в лицо свою перчатку, предупреждая о будущем контрасте: зарядил мелкий и нудный дождь, а заведующий кафедры долго не хотел её никуда отпускать.
Когда-то Университет был всем. Целью, способом жизни, центром мира. Её маленького мира. И писать статьи и заниматься наукой хотя пойди и объясни обычному человеку, что философия это наука, засмеют тут же, казалось важным. Вернее, это было даже не совсем правильное слово всё это просто приносило огромное удовольствие. И Вера никогда не задумывалась почему так. Она просто шла вперед.
Когда-то Университет был всем. Целью, способом жизни, центром мира. Её маленького мира. И писать статьи и заниматься наукой хотя пойди и объясни обычному человеку, что философия это наука, засмеют тут же, казалось важным. Вернее, это было даже не совсем правильное слово всё это просто приносило огромное удовольствие. И Вера никогда не задумывалась почему так. Она просто шла вперед.
Поэтому последний разговор с Лией вчера её обескуражил и выбил почву из-под ног.
Почему ты не осталась тогда в аспирантуре? спросила она Лию. У тебя бы всё получилось, я уверена. Ты же вроде написала диплом за неделю.
О да. Я даже помню, приблизительно, о чем он был. Что-то про соотношение символов и обозначаемого ими незримого мира через призму музыки.
А ты не могла бы его найти? Мне могут пригодиться твои идеи. Вера подумала, что будет вполне интересно дополнить диссертацию чем-то новеньким, хотя основной скелет работы уже итак прорисовался.
Я вряд ли сейчас найду эту работу, но можно попробовать. А аспирантуру я бросила потому, что однажды стояла в библиотеке и перебирала авторефераты. Знаешь ведь это такие маленькие книжки, где вся диссертация изложена двумя словами на трех страницах. И у меня в руках их было невероятное множество. И еще сто раз по столько же стояло на полках. Я перекидывала их из одной стопки в другую, чтобы найти тот, который мне нужен, думая «Господи, сколько же макулатуры написано! И кому это все надо!» И вдруг меня просто хлестанула мысль: «А ведь когда-нибудь кто-то также перекинет мой автореферат и назовет его макулатурой».
Вряд ли Вера когда- нибудь задумывалась о том, что это может быть никому не нужно. Ей просто нравилось вот и всё. Нравились научные диспуты, логические этажи доказательств, системы аргументов, стройные теории о происхождении мира. Их было много, но каждая по своему величественна и интересна. Она не искала там себя, как Лия. Может поэтому и разочарований у нее не было.
Я вообще ушла с факультета с чувством, что я многое потеряла, продолжила Лия. Знаешь она наклонилась чуть ближе к монитору ноутбука у меня в юности было совсем другое ощущение от мира. Я тебе потом расскажу какое. А тут его растащили на миллион логических частей, дали сто вариантов того, каким может быть мир. И самое ужасное оказалось, что все эти варианты могут быть верны одновременно!
А ты как хотела. Не зря же 3% с каждого потока попадают или в семинарию или в дурку.
Да не в этом дело. Вывихнуть мозг это надо еще постараться. Но когда ты ищешь каких-то ответов, а тебе дают миллион вариантов и каждый имеет право на существование то тебя словно увели оттуда, где ты был, но ничего толком не дали взамен.
Знаешь, ты наверное и правда искала там что-то личное. И, наверное, ты права там этого нет и быть не могло.
Вера оглядела внимательно комнату все ли взяла с собой. До самолёта оставалось двенадцать часов, а надо было ещё немножко вздремнуть.
Марк отряхнул ботинки на пороге дома. Сегодня он возвращался поздно, поэтому открывал дверь осторожно, чтобы не разбудить детей.
Он оглядел прихожую и веранду, но Лии нигде не было. Бросив пиджак на спинку стула, он поднялся на второй этаж.
Лия тоже спала, но неспокойно нервно вздрагивая и слегка постанывая.
Марк присел рядом и тихонько положил ей руку на голову, успокаивая и гладя её по волосам.
Лия мгновенно открыла глаза. Пару секунд она не понимала, что происходит, но потом улыбнулась и прижалась щекой к его руке:
Как хорошо, что ты дома.
Тебе снилось что-то плохое?
Погоди, дай вспомнить.
Ты потеряла способность помнить все свои сны? он улыбнулся.
Это просто метафора для того, чтобы мысленно пробежать сон внутри себя. Лия прикрыла глаза рукой. Я не заснула, а просто провалилась в сон, словно в какое-то другое пространство. У меня давно так не было. Когда такое происходит мне кажется, что я не засыпаю, а, словно попадаю в какой-то другой мир настолько мгновенно это случается. Рядом со мной сидели дети Маша и Петр. Но они были в виде светящихся золотых шаров. Петр рисовал, сидя за столом, и громко смеялся, Маша сидела рядом с ним. При этом я понимала, что они спят где-то рядом со мной. Это было так странно. Я подумала, что когда мы спим, то наши души может быть вот так гуляют где- нибудь под покровом ночи.