Какая-то обитель сумасшедшего, буркнула я, на что маг хмыкнул. Я надеюсь, в этот раз без сюрпризов вроде внезапных принцев?
О нет, никаких принцев, пообещал Кондор.
Его улыбка сейчас была доброжелательной, но в глазах застыла тревога. Кондор по-хозяйски раздвинул шторы на одном из узких высоких окон и посмотрел в зимний день снаружи. Там, за окном виднелись крыши домов, невысоких, застывших среди голых деревьев.
Видимо, мы были где-то под самой крышей.
Ощутив под ногами мягкость ковра и отдышавшись после перехода, я осмотрелась чуть более внимательно.
Надо сказать, все эти зеркала были единственной, пусть и бросившейся в глаза странностью комнаты. В остальном она не слишком отличалась от кабинета какого-нибудь ученого с одной из старинных картин. Место между окнами занимали высокие книжные шкафы, заполненные так, что некоторые полки слегка прогнулись. Около одного из этих шкафов стояло зеркало, а напротив зеркала, вписанная между полок, обрамляющих ее аркой, была настоящая дверь.
Эта дверь внезапно открылась, и в комнату вошел незнакомец. В одной руке он держал фонарь с кристаллом, а другой прижимал ко лбу намокший платок, в который было что-то завернуто. Парень увидел меня и застыл в изумлении, близоруко щурясь. Его рука с платком медленно опустилась.
Я тоже рассматривала вошедшего с удивлением и жадностью, отмечая и его растрепанный вид, и измятую одежду, и легкую бледность, и то, что он был, кажется, на несколько лет младше Кондора или просто казался таким.
У него были короткие, чуть ниже ушей, светло-русые волосы и какой-то щенячий взгляд.
И здоровенная шишка на лбу.
К ней, собственно, он и прикладывал платок.
Милосердный брат, прошептал юноша, не отрывая от меня взгляда.
Я сделала шаг назад.
Мне невероятно приятно сравнение с Милосердным, сказал Кондор, пусть я и свято верю, что милосердие и смирение не входят в список моих добродетелей. Особенно сейчас. Он хмуро покосился на меня, а потом обернулся к несчастному хозяину комнаты, который снова прижал платок ко лбу и поморщился от боли. Доброе утро, Габриэль. Это леди Лидделл, она со мной, добавил он, кивнув в мою сторону.
Габриэль в каком-то странном облегчении привалился к двери и шумно выдохнул, посмотрев в потолок.
Это самое недоброе утро из всех, которые со мной случались, Кондор.
Поверь, скривился маг, у меня примерно то же самое.
Опасные чары
Я думал, вы в опасности, а вы в драме.
Александр Андерсон, «Элизиум. Аликс и монеты»
В общем, эксперимент удался, сказал господин Габриэль Моррис, снова прикладывая ко лбу платок.
Он забыл, что пару минут назад убрал шишку магией, поэтому ойкнул и смутился, почти покраснев, и спрятал платок в кармане брюк.
Да, я успел заметить, хмуро сказал Кондор.
Он сидел на письменном столе Габриэля, скрестив на груди руки, и выслушивал отчет с видом строгого наставника. Меня он подчеркнуто не замечал, и я пряталась рядом, сгорая от стыда за свои капризы.
Габриэль то и дело нервно косился в мою сторону, но, похоже, сейчас у него были куда более важные проблемы, чем выяснение того, кто я и откуда взялась.
Я же без зазрения совести рассматривала его, замечая в холодном утреннем свете и въевшиеся следы чернил на тонких пальцах, и подслеповатый прищур. В руках Габриэля в какой-то момент оказался футляр для очков, он то и дело нервно щелкал его крышкой, но доставать содержимое не торопился. Светло-русые, чуть вьющиеся пряди едва прикрывали уши самая короткая стрижка, которую я видела в этом мире. Мне показалось, что во всех его жестах, в мимике, в том, как он смотрел на мир вокруг, сквозила какая-то странная рассеянность. Эта рассеянность, этот беззащитный взгляд, мягкие черты лица и пятна чернил все это делало Габриэля похожим на потерянного ребенка.
Он поймал мой взгляд, очевидно смутился, отчего я сама скромно опустила ресницы, и вдруг обратился напрямую ко мне:
Леди хочет что-то сказать?
А? Нет, нет, ничего! Я встрепенулась. Леди вообще пожалела, что не слушала старших.
Кондор хмыкнул почти одобрительно и кивнул собеседнику, чтобы тот продолжал.
Создание коридора с использованием твоих знаний и хорошего резерва действительно дало результат. Габриэль заложил руки за спину и сделал пару шагов туда-сюда по комнате. И я все еще склонен считать, что рвать Завесу в эту ночь было правильным решением, потому что Грани истончились. Может быть, в другой раз и не сработает
Да и где снова взять такой запас? Кондор кивнул на то самое зеркало с розами на оправе, которое пару минут назад осторожно отставил в сторону, к стене, чтобы не уронить. Амальгама изъедена.
Да, для стабильной точки, Габриэль остановился и покосился на меня, нужно что-то более тонкое и прочное, чем человеческое творение. Я трижды просчитывал катоптрическую схему леди Мельшиор-Бонне, но мне не удается найти лазейку, чтобы уменьшить поглощение. Он сощурился, словно у него резко заболела голова. Но суть не в том. У меня катастрофа.
Кондор наклонил голову набок, выражая абсолютное внимание.
Катастрофа очень деликатного характера. Иначе бы я не стал тревожить тебя так рано. Габриэль снова нервно щелкнул крышкой футляра для очков. Я вытащил кое-что с той стороны.
Я почувствовала, как у меня задрожали руки.
Кое-что? вкрадчиво спросил Кондор.
Кое-кого, признался Габриэль, покосившись на зеркало, из которого мы пришли, и снова дотронувшись до места на лбу, где был след удара. Нет, правда, я не хотел! начал он оправдываться с непонятным мне рвением, будто бы боялся осуждения со стороны Кондора. Я планировал только создать межпространственный переход, но совершенно не ожидал, что снова взгляд в мою сторону. Что с той стороны придут.
Так. Кондор вдруг стал в разы серьезнее, чем был до этого. Судя по тому, что ты жив, у этого кого-то нет ни когтей, ни клыков.
Ни когтей, ни клыков. Габриэль потер лоб. Но поразительная меткость, когда дело дошло до пресс-папье из кварца.
Я нервно кашлянула и приложила руку к груди, пытаясь успокоиться.
Кондор спрыгнул со стола.
Только не говори, что
Я притащил оттуда человека, Кондор. Девушку. Точнее, она сама свалилась в переход и, кажется, была непотребно пьяна. И Габриэль опять посмотрел на меня. И одета почти так же, как твоя спутница. Не знает языка, кстати, это тоже повод задуматься над вплетением дополнительной формулы, создающей возможность ограниченного и направленного контакта с информационным полем воодушевленно начал он, но заметил суровый и сосредоточенный взгляд собеседника и осекся, переминаясь с ноги на ногу. Она не понимает, что произошло, крайне напугана. Я попытался успокоить ее и
Получил тяжелым предметом в лоб, да, фыркнул Кондор. Поздравляю, ты теперь в элитном клубе. Скажи, когда в ход пойдут книги и канделябры, я с удовольствием обсужу с тобой проблемы самозащиты и уязвленной гордости. Где она?
Кто? Габриэль недоуменно моргнул.
Девушка, бестолочь ты одаренная. Кондор сказал это с невозмутимо-спокойным и одновременно крайне обреченным видом. С этой проблемы стоило начинать.
Я я применил чары сна. Она у меня в спальне. И кажется, она ничего не помнит.
***
Она оказалась моей ровесницей, но из тех, с кем мы вряд ли бы подружились, слишком уж разным мирам обе принадлежали там, с другой стороны. У меня было не слишком много близких подруг, больше приятельниц, но таких вот тоненьких, изящных, способных позволить себе носить зимой укороченные джинсы с розовыми кроссовками на платформе среди них не попадалось. Кто-то вроде нее редко разговаривал с кем-то вроде меня, по крайней мере, в школе и на первых курсах.
Как бывало потом, я еще не знала.
Я подошла ближе, отодвинув руку Кондора, который попытался меня перехватить, но молча пропустил, словно бы признал мое право интересоваться этой девушкой.
Джинсы были порваны на колене, видимо, во время падения, а не для красоты, потому что рядом с дыркой ткань испачкалась.
Копна вьющихся светлых волос на фоне вишневой обивки дивана почти сияла. У корней волосы были чуть влажные, а одна прядь торчала в сторону, испачканная в чем-то липком. Я попыталась ее поправить.
Веки девушки дрогнули, она зашевелилась, когда моя рука почти коснулась ее щеки, но не проснулась. От нее пахло сладким парфюмом и алкоголем, и какое-то время назад она точно была ярко накрашена. Сейчас тушь и глиттер с век осыпались на щеки, подводка размазалась, розовая помада почти стерлась, оставшись только по контуру пухлых, очень красивых губ.
Умыть ее ты не мог, проворчал Кондор, подходя ближе.
Он подвинул меня мягко, но не церемонясь. Длинные пальцы чародея легли на виски девушки, она чуть слышно застонала, открыла глаза и тут же их закрыла с глубоким вдохом.