Они стали выходить из уборной.
Надюша, хоть бы раз в жизни тетку-то покормили ужином в ресторане, шепнула Надежде Ларионовне тетка, как-то боком подскочив к ней.
Отстаньте вы, пожалуйста. Собирайте костюм и поезжайте домой. Константин Павлыч! Дайте ей на извозчика. У меня нет.
Костя вытащил из кармана рубль и дал.
Глава XXI
Антрепренер Караулов, Костя Бережков и Надежда Ларионовна, пройдя за кулисами, вышли в маленькую дверь, ведущую в коридор. В коридоре Надежду Ларионовну ждала овация. Там стояли молоденький офицерик, толстый интендантский чиновник с круглыми усами и прыщавый статский саврасик в пенсне. При появлении Надежды Ларионовны они из всей силы зааплодировали.
Браво, браво! басил интендантский чиновник.
Офицерик тотчас же подскочил к ней.
Позвольте представиться. Переносьев, начал он. Затем позвольте выразить вам несказанную благодарность за то эстетическое наслаждение, которое вы доставили нам. Кстати, сообщите, когда ваш бенефис. Могу притащить к вам в театр массу товарищей, только пришлите билеты на мое имя. Вот моя карточка.
Сказано это было все быстро, за один дух. Офицерик шаркал ногами, кланялся и совал карточку. Для Надежды Ларионовны все это было неожиданно. Она попятилась, смутилась и не брала карточку.
Я не знаю, право, когда будет мой бенефис. Лучше уж вы потом Может быть, даже и не будет, говорила она.
Как? Вы даже не имеете и бенефиса! рявкнул басом интендантский чиновник. Да ведь это варварство! Мы заставим, заставим антрепренера дать вам бенефис! Кто у вас антрепренер?
Я-с откликнулся, заикаясь, Караулов. Мы и даем им бенефис, да они не берут-с
С какой стати? Позвольте, сударыня, с какой стати? Неужели же вы боитесь быть в накладе? Мы поддержим.
Считайте, за мной пять кресел.
Поддержим, поддержим гнусил тоненьким голоском саврасик. Позвольте отрекомендоваться: любитель искусств и театра
Офицерик не дал ему договорить.
Возьмите все-таки мою карточку-то, мадемуазель Люлина, перебил он саврасика, суя Надежде Ларионовне свою карточку. Когда будет бенефис, я пригожусь. Присылайте билеты без церемонии. Десять пятнадцать билетов я всегда раздам.
Берите, берите карточку-то Пригодится, сказал Надежде Ларионовне Караулов и, обратясь к интендантскому чиновнику, сказал: Бенефис бенефисом, а похлопочите насчет подарка для госпожи Люлиной, соберите подписочку. Поощрить талант стоит.
Всенепременно, всенепременно басил чиновник.
Составляйте сейчас подписку, я готов подписать, опять прогнусил тоненьким голоском саврасик.
Костя стоял около Надежды Ларионовны, и его бросало в жар. Он уже ревновал ее ко всем.
Ну, пойдемте сказал Караулов Надежде Ларионовне и Косте.
Уезжаете уже? полюбопытствовал саврас.
Нет, я пробуду еще здесь, но все-таки скоро уеду.
В таком случае, может быть, еще увидимся.
Все расшаркались. Надежда Ларионовна была до того смущена, что даже не подала им руки. Такую овацию ей пришлось испытать еще в первый раз.
Видите, видите, как вас здесь ценят, заговорил Караулов, обращаясь к Надежде Ларионовне, когда они отошли в конец коридора. И после этого вы еще хотите бросать наш театрик!
Да вы это нарочно подстроили, чтобы удержать меня, улыбнулась Надежда Ларионовна.
Ну вот Как я мог все это подстроить, если я и вижу-то всех их в первый раз. Статский-то бывает у нас.
Статский-то прогорелый Это купеческий сын Портянкин заметил Костя. Задолжавши всюду страсть.
Мать уж публиковала, что не будет долгов за него платить. Э, батенька! подмигнул Караулов. Иногда прогорелый-то лучше непрогорелого. Ему уж все равно Ему один конец А денежки иногда попадаются.
Да конечно же улыбнулась Надежда Ларионовна. Что толку от непрогорелого-то, который на каждом шагу жмется!
Она уже перестала смущаться и пришла в себя.
Кабинет, кабинет скорей нам приготовьте, отдавал приказание Караулов лакеям, когда они вошли в буфетную комнату. Который кабинет свободен?
Лакеи засуетились. Публика, бывшая в буфете, узнав Надежду Ларионовну, обратила на нее взоры и принялась ее рассматривать.
Люлина пришла, говорили сидевшие за столиками и пившие пиво.
Какой-то бородач купеческой складки указал даже на Надежду Ларионовну пальцем, какой-то черномазый косматый человек, только что выпивший у буфета рюмку водки и прожевывавший бутерброд, посматривал на нее пристально посоловелыми пьяными глазами, сделал несколько шагов по направлению к ней, подбоченился и пробормотал:
Люлина пришла, говорили сидевшие за столиками и пившие пиво.
Какой-то бородач купеческой складки указал даже на Надежду Ларионовну пальцем, какой-то черномазый косматый человек, только что выпивший у буфета рюмку водки и прожевывавший бутерброд, посматривал на нее пристально посоловелыми пьяными глазами, сделал несколько шагов по направлению к ней, подбоченился и пробормотал:
Мамзель Хватите куплетцы
Надежда Ларионовна взяла Караулова под руку.
Сейчас в кабинет успокаивал ее тот и крикнул лакеям: Который же кабинет свободен?
В угловой пожалуйте, господин Караулов, отвечали те и повели их.
Но тут Надежда Ларионовна заметила Шлимовича. Он стоял около вывешенной на завтрашнее представление афишки, читал ее и покуривал папиросу.
Адольф Васильич, тронула она его за рукав. Вы здесь одни или с Лизаветой Николаевной?
Ах, здравствуйте! Один, один откликнулся тот. Константин Павлыч Ну, что ваш старик? Жив?
Жив, отвечал Костя. Ведь уж это сколько раз так с ним бывало.
Отчего вы без Лизаветы Николаевны? допытывалась Надежда Ларионовна.
Дома осталась. Зубы разболелись.
А я думала, что поссорились. Мы ужинать идем. Не хотите ли за компанию? Кстати, мне до вас дело есть. Кой-что спросить у вас надо. Пойдемте.
Пожалуй, согласился Шлимович и направился в кабинет.
Костя шел сзади. Он взглянул на часы. Был двенадцатый час в исходе. «Ну, что я скажу завтра старику, если он спросит меня, где я был? Ведь отпросился я у него в баню. А какая теперь баня? Да еще здесь неизвестно сколько времени засидишься, мелькало у него в голове. Конечно, Надя отпустит меня домой, ежели попросить ее хорошенько и рассказать ей о болезни старика, но нет, нет, нельзя этого сделать. А эти неизвестные? Черт их знает, к чему они познакомились с Надеждой Ларионовной? Они могут залезть в кабинет, присоединиться к компании, потом поехать провожать Надежду Ларионовну Нет, нет, этого нельзя Надо остаться здесь и провожать ее домой, а завтра при разговоре со стариком уж что бог даст», решил он и вошел в кабинет.
Ужин надо заказать на славу! Авось хоть этим задобрю я мою капризную премьершу, говорил Караулов Надежде Ларионовне и, подозвав лакея, стал распоряжаться насчет ужина.
Глава XXII
Антрепренер Караулов раскутился. Ужин был заказан действительно на славу. Он призвал даже повара и долго ему приказывал, как и что надо сделать. В буфете оказались плохи фрукты и тотчас же был командирован лакей за фруктами в Милютины лавки. Не забыты были кофе и ликеры. Надежда Ларионовна захотела раков; в кухне хороших раков не оказалось послали на садок за самыми крупными раками.
Если рыбаки спят буди их и во что бы то ни стало притащи раков! кричал Караулов вслед посланному.
Костя сидел как на иголках и то и дело посматривал на часы. Он был положительно меж двух огней: с одной стороны Надежда Ларионовна, от которой он был не в силах оторваться на этот вечер, с другой стороны больной дядя дома, у которого он отпросился только в баню. Любовь к женщине и угрызения совести, что вот он оставил дома больного старика, который, может быть, теперь ждет его, спрашивал его и сердится на него, боролись в нем и любовь пересиливала. Он начал заглушать угрызения совести вином. Закуска перед ужином была уже подана, и Костя с жадностью накинулся на водку.
Адольф Васильич! Василий Сергеич! По третьей Без трех углов дом не строится, говорил он, протягивая руку к бутылке.
Не пейте много водки. Шампанское будем потом пить, предостерегал его Караулов.
Не могу. За процветание Надежды Ларионовны!
Хотя водку при таких пожеланиях не пьют, но все-таки от подобного тоста отказаться не в силах Не в силах заикался Караулов. Надежда Ларионовна! У меня или где на другой сцене, но желаю, чтоб ваш талант крепнул, крепнул и разрастался в гиганта искусства, обратился он к Люлиной.
Та ласково кивнула ему головой.
Водка развязала всем языки. Даже хмурый Шлимович начал отпускать комплименты Надежде Ларионовне и сказал:
Сегодня вы надбавили себе цену на сорок пятьдесят процентов. Жаль только, что не было газетных рецензентов, а потому ничего не будет сказано в газетах.
Пригласим рецензентов, завтра же пригласим! кричал Караулов.
Да, но уж завтра не может быть этого шикарного инцидента с шубой.