Или по сегодняшнему моему, траурному, состоянию: это газета, газета мне, мне мала.
Уволили я теперь зато спокоен.
Я теперь не повязан миром, этим самым социумом, суетой. Столь-то прочно: по работе, по должности и профессионально.
Уволили и ощутил я себя не обиженным, не озадаченным, а свободным, вернее более свободным, точнее на каком-то пути к какой-то освобождённости.
Кстати, кстати. Я, живя один, встал на другой же день и не стал одеваться!.. Так до сих пор, просыпаясь, и бродил по квартире это уж сделалось моим утренним ритуалом совершенно голый.
Но прежде всякого прежде сама собой освободилась зрящая мысль.
Подтвердилось моё видение, моё виденье!
Сходу первое, что бросилось в глаза: люди ходят по планете и не падают с неё, не сваливаются!..
Я прямо испугавшись спросил себя: что, что меня более всего волнует?..
Меня уволили. Но это дело обычное, бытовое.
Что меня, меня лично, лично по моей сути, сию и каждую минуту волнует? И более бы всего.
С планеты не сваливаются
Всемирное то тяготение и прочее это тоже понятно.
Но всё же странно и страшно
Хоть бы кто в целом мире когда-либо об этом подумал всерьёз!..
Я сейчас стою на Земле. А на другой её стороне кто-то стоящий, подняв глаза к небу, смотрит точно в противоположную мне сторону!.. То есть, выходит, видит Мироздание теоретически в ином виде.
И и как-то волнительно с учётом этого жить.
А всем хоть бы что!..
И я тогда неумолимо ещё отметил: после недавнего землетрясения в Западном полушарии ось симметрии Земли отклонилась, пустяк, на восемь сантиметров Но, оказывается, атмосфера воздушная и океан водный обычно смещают эту ось на целых три-четыре метра!..
Да я и с детства жил в состоянии в мировоззрении ожидания: вот-вот будет время подумать ой, ведь не на плоскости я!..
И, главное-то, не один же я.
Но все во сне.
Но и это не самый важный сон.
И не зря, видимо Сон мне в те дни, когда уволили, приснился. Такой что я даже на него силился не обратить внимание.
Распилили тело моё. Пополам. Ну, как рыбину мороженую. И я, слегка волнуясь, кому-то и говорю: распилили, так теперь давайте складывайте, чтоб срослось!..
Вот вот я стою на этой самой планете Земля.
Мои глаза полны зелёно-голубого пространства, мои уши полны вольного невидимого ветра, мои лёгкие полны пахучей живой свободы
И я счастлив. Я насыщенно и утолённо счастлив. Я как-то осведомлённо и понятливо счастлив. Я счастлив, в конце концов, достигнуто и благодатно!..
Однако
Разве?!.. Разве после ощущённого возможно, хоть мыслимо какое-то «однако»?..
Я во-вторых вдруг с озабоченностью обнаруживаю, что на планете имеется некоторое обстоятельство нервирующее обстоятельство, которое выразимо формулой: кроме меня.
Да, на планете есть ещё кто-то кроме меня.
Так и что бы? Раз он, тот, кто подобен мне, тоже полон пространства и свободы то мне бы радоваться моего ощущения подтверждению. Да и ликовать бы вместе.
Однако тут оказывается, что это самое «однако» весьма, по мне, неожиданное
Активное!.. Пристальное!.. И нацеленное!
И я вмиг ощутив суть этого «но» и того, кто кроме-то меня ощущаю в себе гнев
Гнев! И помутилось прозрачное пространство. Завизжал ехидный ветр в ушах. Тесно заволновалась ненасытная грудь.
Все всё за меня решили! О рождении, о «сокращении», о «кризисе»
Я-то как бы не упасть с планеты, а они как мною командовать!..
И мы, такие-то контрастные на одной планете!..
Меня уволили и я ощутил, что важнейшее насущное, что в жизни может быть: понять, понять в чём и почему моя свобода и вообще свобода.
Все во сне! Все во сне!
Вот что такое: «современный человек». В смысле, чтоб глубже, антропологическом.
Смотрел, опять же, в окно вон дворник. Метёт, что ли. Но он во сне. Он, в своём сне, находит и признаёт себя дворником. И потому правдивее сказать: это дворник-сон.
Ведь как же? Не падает с Земли! И хоть бы ему что За него всё решили! И хоть бы ему что
Вон, невдалеке, у киоска очередь. И в ней все во сне. Все, то есть, обнаруживают и признают себя за кем-то и перед кем-то. Поэтому реально это не очередь, а очередь-сон.
Ведь на обратной-то стороне Земли все вниз головами! За них думают какие-то дяди! А всем этим хоть бы хны
Вон автобус мимо те же и то же: сонные и во сне. Пассажир-сон: с его, например, проездным. Кондуктор-сон: с его билетиками. Водитель-сон: с его рулём и теми правилами движения
А я?!.. А мой сон?..
«Я-сон»
Нет! Я, с детства, только притворялся, что сплю.
Вот хакер. Это новейшее виртуозное владение миром техногенным.
Я и есть некто в этом роде.
Я благородный благой хакер! взломщик как никто реальный тайного и многозащитного Интернета Мироздания!
Сам, теперь не «сокращённый»! свободный, себе говорил:
Андрей, считай, дело сделано.
Сделано?..
Сёрфинг!..
В спорте как таковом это подлинное и эпохальное соитие с природой!.. Красота! Никогда я не наблюдал человека более красивым. И волна никогда за всё время, которое Время, не была столь послушной и понятной!..
Скольжение по волне его ведь надо ещё расшифровать
Если б волна была уже волной, если б она была как бы сказать?.. уже готовая катиться с неё было б нельзя!.. Вот как с сугроба: съехал и стоишь. Но волна это то, что ежемгновенно нарождается. И что тебя ежемгновенно поднимает!..
Вся жизнь волна.
Может, это самое удивительное, доступное наблюдению, явление в Природе! Ведь радиоволны не видимы.
Это моя мечта? Войти бы в такой же лад с целой сущностью Природы.
Отраднее отрадного и послушно, и умело скользить по волне спосылаемой мне свыше Мысли.
Говорил:
Андрюша, считай, дело сделано.
Считаю.
Дабы большее принять может, и ходил до того скорбного утра по квартире голый И не замечал этого.
Маме маме об этом, о работе, верней о не-работе, я, конечно, ни слова.
В мокроту вышел уже в серую. И пахнущую другим, чужим городом.
Дождь был видим. И лужи были везде на асфальте и на снегу.
Сразу промок.
Зонт забыл?
Всегда думал и так всегда знал, что у мамы день рождения тринадцатого, а у неё недавно увидел в какой-то бумаге четырнадцатого!
И всегда она говорила «спасибо» в ответ на мои поздравления тринадцатого
Говорила тихо
Нарочно!
Почему она меня никогда не поправила?..
Или хоть бы папа.
Так это она ему, конечно, и не велела!
Зачем ей надо было так?..
Как хорошо, что я весь промок!
Сел в их, в том городе, троллейбус. Ехал с его, того города, пассажирами. Вышел у той, где и знал, больницы
В ботинках хлюпало. Во рту было сухо.
Но большего я сегодня и сейчас сделать не мог.
Для неё для неё
Подошёл к больнице.
Три этажа
Единственная, по фасаду здания, дверь.
Никого Все спрятались
Открыл, вошёл.
Тёплое и душное фойе полное-полное!..
В основном женщины, в основном в очереди. И все с сумками в руках. Ужасное же самое с одеждой в руках! С верхней.
Я капризно, я плаксиво запыхтел
Спросить «последнего»?!.. В очередь?!.. Стоять?!..
Я дерзко выскочил прочь, вон.
Очередь! Самое бесправное и унизительное, по мне, самоустройство социума.
На улице, у дверей под козырьком, задыхался.
Минуту. Полминуты
«Реанимация» «приёмный покой» «Скорая» же всегда туда!..
Пошёл к углу здания Повернул
Вот. Дверь. И даже под большим навесом на столбах.
Пошёл к этой двери!.. Размахивая руками!..
Тяжёлая, металлическая, чёрная
Распахнул надёжно.
Вместился.
В тихой тёплой комнате свободной белая вся санитарка и чёрный весь охранник
Я помощник губернатора.
Они оба промолчали
Моя мать тут умирает.
Они где и сидели
Мне как в реанимацию?
Они шевельнулись, чтобы что-то сказать
Я куртку оставлю у вас.
И я уже её снимал.
Они одновременно негромко попросили куртку взять почему-то с собой «на руку»
Просто и тихо объяснили: по лестнице, третий этаж, налево
Я миновал их с курткой на руке.
Но на третьем этаже чуть с лестницы в коридор опустил куртку, за вешалку, к полу и поволок как бы большую сумку.
Бывал, то есть, в больницах бегло и псевдосострадательно.
В тусклом медицинском запахе санитарки встретились по коридору длинному две, но обе толстые старухи вялые.
По сторонам кое-где ленивые полосатые тени
А вдруг мама сейчас спросит?!
«Сократили» и, едва я с глаз, вдруг меня немножко затрясло!.. Как трясёт от холода или вон с похмелья.
Да-да-да Меня затрясло от гнева!..
Так со мной бывало, когда меня что: обманывали когда, как я видел, думали, что обман удался когда, главное, обо мне так решили и когда это друзья или эта родня