Цвет страха. Рассказы - Евгений Владимирович Кузнецов 2 стр.


Тем более, начитанному Машкову, чуть выпьет, только бы поразглагольствовать об этом самом об искусстве.

Подрабатывал он, Верин, в пожарке сильный и дисциплинированный в простом расчёте при тревоге.

С самим, однако, начальником этой пожарной части, старшим лейтенантом, делился своей прошлой службой в столице в элитарных войсках.

Слово за слово. И выяснилось кое-что, прямо сказать, из ряда вон

Вот эта сотрудница «пожарки» невидимая, неслышимая, сидящая безвылазно в своём кабинете на каких-то документах

А у неё брат, родной её брат там, в Москве, в аппарате, трудно даже сформулировать должность, самого министерства!

Что как раз по профилю его, Верина, будущей профессии.

Забрезжило опять и уже не где-то и не как-то

Только, само собой, никому на свете об этом ни слова!

И женился.

Так устроена жизнь.  Стержень её, жизни, её остов.

Ведь жениться всё равно надо

Так устроена правда.

То есть, раз уж жениться, то

Учиться вдруг стал он, на третьем более-менее свободном курсе,  особенно усердно, чем вызывал у однокашников простодушные насмешки.

В рестораны, между тем, уже сам инициировал походы. И на пару чтобы «снять»  с тем приятелем, кто поактивнее

Не упускать же взять, что можно взять!

На пятом курсе он уж с таким же ехидством, с каким в его адрес обращался Машков на первом курсе, напоминал этому самому Машкову его давнишние заповеди:

Не рвусь я грудью в капитаны и не ползу в асессора!

Тот подрабатывал теперь каким-то помощником декоратора в местном театре

После университета стало всё как никогда определённо: а именно поступательно.

Всё в смысле: в жизни.

Распределились кто куда.

Он, Верин, в милицию следователем. Сначала в райотделе, здесь же, в областном центре.  Ведь тут теперь у него семья: жена и дочка.

Друзья-однокурсники на разные, тоже юридические, специальности.

С расчётом на что-то?.. А кто знает Что у кого на уме Никто ничего друг о друге, по правде, в точности никогда не знает

И не узнает.

Вот он, Верин.

Звание за званием, стал работать уже в областном следственном отделе.

Только бы на должности не на руководящей: чтоб нервы себе не трепать и не наживать себе на шею чужих просчётов.

И в партию не вступал не отдавать же просто так деньги: на те взносы живут люди, которые умеют жить вообще недосягаемо.

Потом и Москва.

Хотя семья, жена с дочерью, уже студенткой-историком, оставались в областном центре: дешевле и спокойнее.

А у него в столице для порядка и для здоровья имеется «постоянная».

Затем.

Дочь окончила вуз, но не выходила замуж не за кого.

Жена вышла на пенсию и была на заслуженном отдыхе.

Затем.

В Москве он, Верин, знал только тех, кто его знал.

И его, Верина, знали только те, кого он, Верин, знал.

Служил.

Работал.

Должность за должностью.

И всё, как и должно быть!

Дослужился.

Получил генерала.

Получил большую звезду

И дочь вышла замуж, в смысле за рубеж.

Затем.

Затем

Да какое теперь там: затем

Пенсия!  Как сравнишь с другими служаками областными так губы сами туго сжимаются

Только как всегда ни-ни!

Он вышел в отставку.

Купил ружьё.

Охота ведь под стать всему опыту жизненному: всё даром кого подстрелил, то и твоё.

Тем более, по лесам и среди полей есть деревни совершенно пустые в этих деревнях дома совершенно заброшенные в тех домах, где-нибудь на чердаках, среди всякого хлама иконы, самовары самые настоящие!..

И всё он один. Кого бояться бывшему боксёру, да и с ружьём.

Один

Номер мобильника разве кое-кто из бывших здешних коллег знает.

А если кому-то приспичит из одноклассников так на то есть дома стационарный телефон и жена возле него.

По некоторым проблемам и сам он, Верин, случается, кому-то позванивает

Как оказалось, в жизни, вообще-то говоря, две заботы продукты питания и собственное здоровье.

Только это, хочешь не хочешь, теперь и брезжит

Он, Верин, в одной деревне, по совету старого университетского товарища Пичугина, у тамошнего соседа Пичугина покупает поросёнка.  Тот сосед разводит на продажу.

Сначала приедет посмотрит, выберет, так сказать, примет

Поросёнок не отравленный: не какой-нибудь «гэмэо».

Теперь он с Пичугиным из всех сокурсников-однокашников только и общается.

Только с ним теперь он в какой-нибудь кафешке выпивает.

Друг друга они Пётр! Михаил!

Вспоминают студенческие годы Обсуждают судьбы однокашников

С ним, с Вериным, всё ясно: все знают генерал и генерал.

А тот, Пичугин, уже лежал в больнице с сердцем из-за домашних, конечно, скандалов

Ради смеха вспомнить хоть Машкова: как он, ещё студентом, в том своём театре однажды, спьяну заблудившись, вылез во время спектакля на сцену

Похохотать-то от души нельзя: вредно.

Год, что ли, за годом.

Верин он, Верин, стал вдруг чувствовать в себе какое-то спокойное беспокойство

Странно, честное слово, устроено это самое, как говорится, общежитие!

Пять лет выстоял он в пивнушках с однокашниками, курильщиками и пьяницами, молчаливо-стойко присутствуя при их полупьяном бреде: критике всех напропалую властей и эрудиции со всевозможными цитатами,  но, с другой стороны, как же было совсем без каких-никаких друзей

Когда-то, работая следователем и сажая каждый день в тюрьму, не боялся ходить в общественную баню (не упускать же взять, что можно взять и со своим, конечно, веником) а ныне, когда достигнуто всё, ради чего это всё, став генералом разве мыслимо хотя бы выйти в парадном мундире на улицу!..

Служил в армии в войсках строгих, связанных с «органами», защищая с оружием в руках социализм, и потом тайно болел мечтой об этих «органах», которые особо строги к врагам социализма,  а дочка оказалась именно в той стране, чтобы тех врагов размножать!..

Не брал в рот ни на миг табак, занимался спортом и режимом а теперь знаком со всеми врачами в своей родной специализированной больнице

Всю жизнь оберегал и питал своё тело а теперь оно, тело как бы не послушно ему словно оно, тело, само наметило для себя какой-то план и путь

Какой?!

Известно какой

На похоронах Пичугина встретил Машкова!

Сергея, да, Сергея

Тот, уж тоже пенсионер, опять работает кем-то в своём театре

Верин в некотором даже смущении бодрясь и поглаживая одной ладонью голову и другой ладонью живот спросил у него про здоровье:

Сколько у тебя давление?

Какое ещё давление!

Машков, оказалось, ни разу в жизни не был даже на больничном

В городе невыносимо ходить по улицам.  Всё и все вокруг понятно и понятны.

Все деревни глухие в окрестных, более-менее безопасных, областях облазаны

Карьера по причине возраста и ресурса связей вся исчерпана

Но нет, получилось и получается, полного покоя!

Смысл он ведь смысл.

И теперь.

Что же и как взять чтоб можно было взять.

Ещё.

И лучше б ещё и после ещё.

Куда девать нажитую привычку и цель?

Чтоб главное, самое главное знать о себе самом, что ты не в дураках и даже не в простаках

И вот.

После долгих ночей и одиноких лесов странная догадка!

Взять ещё чтоб не быть и не остаться навек в простаках можно только в самом себе.

Ну что ж.

И это неплохо.

Даже хорошо.  Ты сам перед собой как никто доступен.

Но ведь ты хочешь не хочешь, надо признать такой же, как все!

В чём же догадка?..

Тем более в любую минуту, не завтра, так через год, ты можешь, как вон сплошь и рядом, умереть, помереть

А в том и догадка.  Не зря она такая неожиданная.

Даже прямо-таки открытие!

Ведь если он, Верин, умрёт с ним случится, с ним произойдёт нечто необычное, необыкновенное.

Да кожа, мясо, кишки и всё прочее да, сгниют

Но!

Вот это и есть находка

Жутко-сладко её даже самому себе мысленно промолвить

Скелет скелет его не сгниёт!

Вон по телевизору: там и тут раскопки

Всё от тела и одежда на теле, и сам гроб всё сгниёт, а скелет его, Верина,  останется цел.

Цел как-то так что цел, да и всё.

Навсегда не навсегда это лишь пустые красивые слова

И что потом будет там, вверху,  то есть здесь, где он пока,  тоже: какая нафиг разница

Главное, главное: что бы и кто бы, и как бы а его скелет цел-целёхонек!

Ярославль. 6 и 7 октября 2021

Хромосомы

Часть первая

Женщина

 Сначала поправь матрац на диване. Мне одной, я пробовала, тяжело.

Велела она ему руки мыть на кухне, так как, мол, в ванной замочено бельё.

Передумала же она сразу и велела ему мыть руки всё-таки в ванной: с бельём, дескать, ничего не случится, а на кухне нет чистого полотенца.

Назад Дальше