Ты чего делать будешь? Чего делать будешь?
Николай торопливо сам себе:
Все хорошие вещи пишутся сразу!
(Терплю, терплю!..)
Молодой поэт Эдуард входит широко (ну, ему около тридцати) он в костюме, с папкой в руке говорит значительно и громко сначала Николаю, здороваясь с ним за руку:
Друга своего я привёл. Как и обещал. Которого ты так требовал!.. Всех приветствую Вырубите же свой звонок совсем!
Мария Эдуарду участливо:
Я его рассказы прочитала. Про-чла! Он талантливый?
(Ой, как тут у них всё и споро, и пестро, и круто!..
Со стороны-то будто мне и в новость.)
Николай вдруг, ни к кому не обращаясь, заговорил тоном дискуссии:
Я вообще не понимаю, что значит это «со-вер-шенствоваться»!.. Совершенствоваться может только круг, чтобы быть ещё круглее!
Мария Эдуарду озабоченно:
Он интересный?
Николай продолжает тем же тоном:
Ведь только круг может иметь представление о о круге.
Эдуард, глядя на Николая, недовольно вздыхает аккуратно достаёт из папки нетолстую рукопись, церемонно подаёт её Николаю:
Как и предупреждал. Перехожу на прозу!
Николай только тут (вот когда!) ставит пустую бутылку на пол за диван берёт же рукопись величественно:
Переходи.
Эдуард вскидывает левую руку вверх, трясёт ею, поправляя браслет часов, на которые, однако, не смотрит усмехается скованно:
Уж что скажете
Мария между тем подходит к зеркалу, которое возле двери, что слева поворачивает к нему щеку как бы для поцелуя говорит о чём-то своём:
Может быть, может быть
Лиза, не моргая и не шевелясь, отвечает ей с дивана понятливо и привередливо:
Ага-а!..
Эдуард, не сводя глаз со своей рукописи, Николаю суетливо:
Или ты занят?!..
Николай садится на диван, где дочь, небрежно листает рукопись:
Конечно.
Эдуард завистливо:
И чем?
Николай помолчав:
Как всегда. Затрудняюсь выразить свои чувства.
Эдуард, сразу глянув на Марию, произнёс громко:
Надеюсь к своей половине?!..
Николай полусонно:
Ну не к масонам же каким-нибудь.
Мария Эдуарду мечтательно:
Наш писатель снова в состоянии нестояния!
Эдуард тотчас подходит к Марии очень близко (в самом деле очень близко!) вскидывает невысоко руку, трясёт браслетом:
Народная поэзия делает вас такой раскованной!
Мария кокетливо:
Я и сама раскую любую и любого!
Лиза нервно играет пультом телевизора.
Мгновение слышен прогноз погоды Мгновение реклама дезодоранта Мгновение мультфильм
(Как они, однако, тараторят!..
Заскучал?..
Да я и всегда-то наблюдал всех со стороны!..)
Николай, откинувшись на диване и махая рукописью, опять неожиданно и азартно:
А что такое мораль. Мораль это такая ритмическая мелодия, под которую обнять тело другого пола объяснимо и допустимо
Все молчат и каждый, как видно, о своём
Николай с ещё большим энтузиазмом:
Мораль такая сладкая мелодия, при которой вдруг заплакать или засмеяться не стыдно!..
Слышен звонок тот же звонок у той же двери.
Николай, повернувшись на звук звонка, всё-таки договаривает:
Мораль такая триумфальная мелодия, после которой убить себе подобного даже иной раз похвально!..
Опять звонок
Мария неожиданно страстно в потолок, словно во сне:
Ещё! Ещё! Н-ну же!..
Эдуард вполголоса сам себе:
Э-э! Надо мне с нею поконструктивнее!
Молодой прозаик Иван входит, почти крадучись (ему, по всему, тоже около тридцати) он в тёмном свитере; спрашивает смущённо:
Я ваш новый друг?.. Или хотя бы гость
Все засмеялись. Даже Лиза. (О!..)
Мария охотно и приветливо:
Мы не возражаем! Здрасьте!
Николай встаёт, говорит сам себе:
Мы не возражаем! Здрасьте!
Николай встаёт, говорит сам себе:
Вот следующее за мною поколение!
Иван оглянувшись на дверь:
Здрасьте Здравствуйте!
Николай подходит к Ивану, кладёт ему руку с рукописью на плечо:
Знай, ты дома! «Братья-писатели, в нашей судьбе»
Эдуард всё следя за свой рукописью:
«что-то лежит роковое»!..
Мария быстро уходит и быстро приносит бутылку водки, ставит в центр стола:
Садитесь! Прошу садиться!
Все расселись. Кроме Лизы.
Известная заминка
Эдуард тоном рекомендации, указывая вытянутой рукой на Ивана:
Кстати. Всё умеет делать: строить, колотить!..
Иван уже спокойно:
Да.
Все смеются. Кроме Лизы.
Мария вдруг встала, медленно и наглядно сняла с себя кухонный передник, бросила его на свой стул, села
Николай указывает рукопись в сторону в ту же, прямо:
Выключите же эту!.. эту!..
Мария Лизе с привычным, по всему, укором:
Лизавета!..
Мгновение по воле Лизы чередуются отрывки каких-то передач.
Мария Лизе:
Ты скажешь хоть слово?..
Лиза демонстративно усаживается на диване, поджав под себя ноги:
Ска-ажу! Не ска-ажу!
Эдуард находчиво и покровительственно:
Господа, я собрал вас неужели всех?!..
Все смеются.
Николай, сунув рукопись под мышку, по-командирски открывает бутылку, звенит ею о рюмки (достаточно и этого звука!) говорит с пафосом:
Он пишет прозу молодую, восторженную, благодарную Богу за дар!
Все почему-то оглядываются на Лизу
(Мне всё равно в некоторой степени так что я, опять же, не слышу известного бульканья!..)
Все, наконец, смотрят на Ивана.
Николай добавляет скромно:
А ведь это был тост
Все охотно подымают стопки, чокаются.
(Для меня означает и выпивают.)
Стук вилок о тарелки. (Означает)
Все, однако, опять смотрят на Ивана.
Иван стараясь держаться достойно:
Я однажды начал было рассказ: «Родня вся дома и орут». И вижу всё сказано.
Все захохотали. Кроме Лизы.
Николай ободрённо и активно:
И я!.. и у меня!..
Мария Ивану активно:
А о чём вы пишите?
Иван спокойно:
О том, как умею писать.
Мария довольная:
Ха! А-а о ком вы пишете?
Иван машинально оттягивая пальцем ворот свитера:
О том, кто пишет.
Ещё замечаю: между входной дверью и дверью в кабинет имеется картина Левитана «Над вечным покоем» и имеется криво!..
Мария увлекаясь:
То есть то есть
Все смеются.
Мария догадавшись:
О себе?!..
Николай кивает восторженно Лизе.
Лиза, не глядя на него, крутит головой, смотрит всё туда же прямо.
Николай, наливая как бы между прочим, интонацией предлагает своё начало рассказа экспромтом:
«Прилетели на Марс. Только сели. Ещё дух не перевели. Вдруг стук в дверь!.. Николай отчётливо постучал по столу. Снаружи-то аппарата. Астронавты переглянулись: «Кто тут?.. Кто ещё тут?!.. А?!.. Кто бы это?..»
Мария, в полной тишине, вдруг словно бы отвечает и тут же зажимает ладошкой рот:
Иди вагоны разгружай!..
Все промолчали под предлогом глотков
Расселись (как принято выражаться «повторив»), чуть свободнее.
Иван призывно выпрямился, глянул по сторонам и опять же тоном какого-то начала:
«В комнате ни пишущей машинки, ни портрета классика»!
Все всё-таки засмеялись
Эдуард тоже выпрямился, потряс браслетом, произнёс, будто диктуя, раздражённо и громко:
А я псевдоним взял по имени дочки: Асин. Ну и, как знаете, кто-то добавил впереди две этакие буковки!..
Все осведомлённо закивали.
Мария же гадательно, негромко:
Бласин?.. Блясин?..
Все смеются.
Мария горделиво оправдывается:
Я тоже рисовала плакаты. В школе. Печатными буквами.