Он заглянул в камин, но тот был тщательно вычищен и явно не топился уже несколько дней. Руднев же поднял со стола и показал Терентьеву и Белецкому чистую пепельницу.
Он ничего не жёг, сказал он.
В этот момент в кабинет вошёл секретарь убитого молодой человек, бледный и дрожащий так, что это было заметно глазу.
Откройте, пожалуйста, ящики стола, приказал Руднев.
Секретарь вынул из кармана ключ и трясущимся руками попытался попасть в замочную скважину.
Вы позволите? Белецкий нетерпеливо отобрал у него ключ, сам отпер ящики и вернул ключ секретарю.
Проверьте, там, среди бумаг, должна быть телеграмма, пришедшая сегодня около двух по полудню. Что-то срочное, требующее немедленного ответа, велел Руднев.
Они терпеливо ждали, пока секретарь перебрал бумаги. Привычные действия вернули молодому человеку самообладание, так что его поиски надолго не затянулись.
Такой телеграммы здесь нет, констатировал он.
Кто сказал про телеграмму? спросил Руднев, когда секретарь скрылся за дверью.
Вдова покойного, ответил Терентьев.
Тогда с вашего позволения, Анатолий Витальевич, для начала я переговорю с ней.
Глава 4
Супруга покойного главы Управления казенных железных дорог, Елизавета Федоровна Михайловская, изволила принять Дмитрия Николаевича в своем будуаре. Она полулежала, откинувшись на подушки, на белой бархатной козетке с золочеными замысловатыми ножками. Подле неё сидел доктор и держал пальцы на тонком точёном запястье вдовы.
Елизавета Федоровна была женщиной невероятной, редкостной красоты. Даже теперь, мертвенно бледная и обессиленная, она выглядела исключительно прекрасной.
Примите мои соболезнования, сударыня, произнес Руднев, склонившись перед вдовой в почтительном поклоне. В состоянии ли вы ответить на несколько моих вопросов?
Потерянный взгляд вдовы Михайловской с трудом сфокусировался на Рудневе.
Мы представлены? спросила она, голос её оказался неожиданно сильным и глубоким.
Я польщён, что вы это помните. Да, сударыня, в прошлом сезоне я имел честь быть вам представленным на балу у генерал-губернатора. Моё имя Дмитрий Николаевич Руднев.
Руднев Художник?
Да, сударыня. А также частный консультант московского сыскного криминального управления.
В глазах Елизаветы Федоровны на мгновенье мелькнуло что-то, похожее на заинтересованность, но искра эта тут же угасла.
Я могу говорить с вами, Дмитрий Николаевич, произнесла вдова и добавила, обращаясь к доктору, оставьте нас с господином Рудневым.
Я буду за дверью, Елизавета Федоровна Не утомляйте её, сударь.
Руднев дождался, пока дверь за доктором закрылась, пододвинул себе стул и сел напротив Михайловской.
Елизавета Фёдоровна, вы сообщили, что перед трагическими событиями ваш супруг удалился к себе, желая написать ответ на телеграмму. Это так?
Да.
Откуда вы об этом узнали?
Александр Петрович сам мне сказал. Извинился и попросил развлечь гостей без него, пока он будет занят.
Он не сказал, что это была за телеграмма?
Мы никогда не осуждали с Александром Петровичем вопросы его службы.
Разумеется, и все же? Может, он обмолвился хоть о чем-то? Телеграмма была из Петербурга? Из министерства?
Нет, он ничего такого не говорил.
Вы видели саму телеграмму? Она была у него в руках?
Нет. Я её не видела. Почему вы меня об этом спрашиваете, Дмитрий Николаевич? Это имеет отношение к его смерти?
Мы пока ничего не знаем, madame. Ведется расследование. Вы в состояние ещё отвечать?
Да, спрашивайте
Почему вы сами пошли за Александром Петровичем? Почему не послали кого-нибудь из слуг?
Взволновал ли Елизавету Фёдоровну вопрос, или же она просто утратила последние силы, но самообладание её вдруг покинуло.
Что за странный вопрос?.. Я хотела видеть своего мужа! Почему вы спрашиваете?! голос Михайловской истерически задрожал, она резко поднялась на подушках. К чему все эти вопросы?! Это непереносимо!
Успокойтесь, сударыня! Руднев кинулся к заламывающей руки вдове и удержал её за плечи. Доктор!
Дверь в будуар распахнулась, но на пороге оказался не врач, а молодая женщина, на вид ровесница Дмитрия Николаевича. Незнакомка тоже отличалась красотой, но совсем не той, мягкой и трепетной, что Елизавета Михайловна, а какой-то хищной и дикой. Она стремительно подошла к козетке и резко крикнула на вдову:
Lizzy! Престаньте! Прекратите истерику! незнакомка схватила со стола стакан с водой и выплеснула его содержимое в лицо Михайловской, Да возьмите же себя в руки!
Вдова на мгновенье задохнулась, а после, упав в подушки, разразилась рыданиями. Руднев оторопел от неожиданной сцены, а незнакомка уже кинулась на него:
Что вам здесь нужно?! Подите прочь!
Тут в будуар наконец вбежал доктор.
Вам действительно лучше уйти, сударь! сказал он Дмитрию Николаевичу, и без того поспешившему ретироваться.
Нужно выяснить всё про телеграмму, велел Руднев, возвращаясь к Терентьеву и Белецкому. Кто-то должен был знать, что её принесли. Кто-то должен был видеть, как её передавали Михайловскому. Пусть опросят прислугу, на телеграфной станции уточнят. И мне нужны списки гостей.
Терентьев дал распоряжения.
Со списками будет сложно, но сделаю, что смогу А что вам сказала вдова? спросил он.
Говорит, что про телеграмму узнала со слов супруга.
Руднев хотел спросить Терентьева про темпераментную незнакомку и узнать, кто она, но тут к ним подбежал давешний младший надзиратель и доложил:
Ваше высокоблагородие, Лебедев прибыл, отрапортовал он.
Анатолий Витальевич совсем помрачнел и дёрнул воротник, будто тот стал ему вдруг тугим.
Господа, обратился он к Рудневу и Белецкому, голос его звучал натянуто, я прошу меня простить! Я сам же вас позвал, но Василий Иванович не должен вас здесь увидеть. У него и без того найдется, что мне в заслуги поставить
Не извиняйтесь! Мы уходим, перебил сыщика Дмитрий Николаевич. Если сможете, приезжайте ко мне или шлите за нами в любое время. Прикажите проводить нас к выходу для прислуги.
Один из полицейских повёл их к чёрной лестнице, по ходу Руднев отдавал распоряжения.
Белецкий, ты сейчас отправляйся в морг. Нужно сравнить расположение ран и расстояние между ними. Ждать фотографий и отчёта слишком долго. Выясни всё, что позволит связать имеющиеся у нас три трупа и всё, что отличает эти случаи. И спроси у доктора, что он думает про орудие убийства и способ обескровливания. Возможно, он
Руднев, постойте! раздался за их спиной резкий женский голос.
Их торопливо догоняла молодая особа, устроившая сцену в будуаре Михайловской.
Мне нужно с вами поговорить! тоном, не терпящим возражений, заявила она.
Поезжай, кивнул Дмитрий Николаевич Белецкому. Я к вашим услугам, сударыня!
Не здесь! Пойдёмте со мной, всё так же резко произнесла незнакомка и, не дожидаясь ответа, развернулась и направилась обратно в господскую часть дома.
Руднев поспешил за ней. На лестнице они столкнулись с Лебедевым и Терентьевым. Сыскной надзиратель с каменным лицом что-то докладывал своему начальнику, который и обычно-то выглядел желчно, а теперь и вовсе скривился от злого раздражения.
При виде Руднева Анатолий Витальевич сбился с доклада, а Василий Иванович остановился и гневно спросил:
Руднев, что вы здесь делаете?
Добрый вечер, Василий Иванович!
Я спросил вас, что вы здесь делаете?.. Анатолий Витальевич, я бы хотел знать
Дмитрий Николаевич мой гость! сердито выпалила спутница Руднева. Как вы смеете так разговаривать с моим гостем?! Кто вы вообще такой?
Лебедев опешил. У Терентьева губы дернулись в злорадной усмешке. Руднев счёл за лучшее эмоций не проявлять.
Начальник московской сыскной полиции статский советник Василий Иванович Лебедев, раздражённо представился Василий Иванович.
Начальник сыскной полиции? взвилась незнакомка. Ну, так и занимайтесь своим делом! Полный дом полиции, а толку нет!
После этого заявления она дёрнула Руднева за рукав, увлекая за собой.
Не произнеся ни слова, они вошли в малую гостиную, в общем бедламе на удивление тихую.
Незнакомка указала Рудневу на кресло.
Сядьте! приказала она, но Дмитрий Николаевич остался стоять.
Тогда она села сама и нетерпеливо повторила:
Да сядьте же, Руднев!
Дмитрий Николаевич опустился в кресло.
Сударыня, я не имею чести знать вас, проговорил он с легким поклоном. Позвольте
Прекратите вы эти церемонии! резко перебила его незнакомка. В доме убийство, а вы здесь Версаль разводите!
В голосе её помимо раздражения проскакивали откровенно истерические нотки. Руднев понял, что продолжение беседы в светском тоне закончится неминуемым взрывом эмоций. Он поднялся, подошел к сервированному напитками столику, налил стакан воды и протянул его своей собеседнице.