Зал боевого управления линолеумом застлан. На нем в конце каждой смены «почеркушки» от солдатских сапог черкнет какой-нибудь му***дак ребром подошвы на полу черная полоса. Попробуй, ототри его ледяной водичкой, мыльца бы, или порошка стирального, но где там! В бане и то обмылками моемся, порошок на хознужды только по великим праздникам выдают, или когда высокое начальство приехать соизволит.
Ползу раком, тру пол. Навстречу Сережка-Нос, гусь шадринский, приближается. Встречаемся на границе:
Привет!
Сережка призвался из Шадринского района Курганской области, при царе Горохе гусями славного. Сережка нарядчик вечный, стариками битый, колени на штанах засалены, грязь на хэбэ (так в армии форму звали от слова «хлопчатобумажный») хоть ножом срезай, а постирать некогда загоняли. Он, да Аркаша (Аркашу по паспорту Толиком звали, да как-то приклеилось к нему Аркаша, да Аркаша) рекордсмены по нарядам на кухню, свои люди на посудомойке. Аркаша как-то с дуру пожаловался на стариков ротному, и очередную порцию нарядов получил: нарушил субординацию надо было сначала к взводному обращаться! А кого волнует, что тот вторую неделю в запое и на службу не выходит? Получай сполна!
Пол я вымыл, протер столы. Сержант Кулик лично пришел проверять. Приподнял телефон, присел, смотрит на свет: протер ли под телефоном? Знаю я эти штуки протер. Недоволен командир, не удалось докопаться: «Протри еще!»
Слышу топот сапог, пищевые бачки загремели смена приехала. А с ней и Батя. Бате тридцать три года, недавно еще батальоном командовал. В возрасте Христа полком командовать это не шутка. Где-то, говорят, есть у него волосатая рука, которая с «точки» вытащила. Оперативный руки вдоль брюк вытянул, загундосил доклад. КП корпуса полку за дежурство поставил 4,5 балла, едва на отлично не натянули, а «пятеркой» считалось 4,6 балла и выше. Все в порядке, пожали друг другу руки, оперативный сдал смену. Теперь от дежурства трое суток отходить будет. Есть время напиться, опохмелиться и протрезветь.
В машине едем стоя, на бачках старики сидят. Пол скользкий, солдатскими щами смазанный, бросает воинов друг на друга, цепляемся за борта. Перед контрольно-пропускным пунктом (КПП) притормозили, и солдат, что ворота открывал, крикнул:
Смирнов есть тута? Передайте, что к нему чувиха приехала
Перед приемом пищи солдат обязательно помучить надо. Орет сержант:
Рота садись! Отставить! Рота садись!
Не слишком дружно мы, видите ли, садимся, надо физкультурой после ночной смены позаниматься. Хорошо еще, что на очко по команде не опускаемся, а то кто-нибудь не выдержал бы, наверное. «Разводящий» тот, кто сидит в начале стола, накладывает картошку. Этим пюре чуть-чуть тарелку смазать можно, хлеба дают только два куска черный и белый, кусочек масла. Ем я сушеную картошку, клейкую, как сопли младенца, а в голове одна мысль:
Неужели Наташка приезжала? Одумалась, что ли? Или совесть замучила? После завтрака на КПП сбегаю, пусть на политзанятия опоздаю, но будь, что будет
Наташка в походе. Спит
Кажется, умирать буду вспомню ту весну
«Под зеленой рубашкой солдата тоже сердце горячее есть. Есть любовь и душа без возврата, есть сознание, совесть и честь».
(Из армейского творчества)
Не дай Бог, кому-нибудь влюбиться, как я. Учебу забросил (а ведь неплохо учился, в Артек ездил), на уроках ничего не слушал, а только цветной пастой шариковой авторучки фигурно выводил: «Таня + Серж». Девушка после восьмого класса она в нашу элитную школу перевелась, так я ее хоть на переменах стал видеть, а раньше Приходила она в наш двор изредка к подружке, кивнет головой при встрече я счастлив! На речку купаться через ее квартал ходил вдруг встречу? Сходил с ума. Сам не верю, что в такие годы рехнуться можно, но было.
Ни на что рассчитывать я не мог. Девушка на голову выше меня это, во-первых. У нее масса талантов, особый шарм, а я пацанчик ничем не приметный. Почему-то мне показалось, что счастье мое от бицепсов зависит: девушки сильных любят, спортсменов. Начал я дома какую-нибудь железку искать, чтобы мускулы накачать. Нашел мясорубку. Правой рукой, точно помню, выжимал 14 раз. Взвесьте мясорубку на ладошке поймете, какой я был хилый.
В шестнадцать лет я стал перворазрядником по классической борьбе. Фигурка стала стройная, накачанная, звонкая. Весил я тогда под семьдесят килограммов, но никого не боялся. Крупных заваливал мужиков. А любовь в Татьяне приутихла.
Ни на что рассчитывать я не мог. Девушка на голову выше меня это, во-первых. У нее масса талантов, особый шарм, а я пацанчик ничем не приметный. Почему-то мне показалось, что счастье мое от бицепсов зависит: девушки сильных любят, спортсменов. Начал я дома какую-нибудь железку искать, чтобы мускулы накачать. Нашел мясорубку. Правой рукой, точно помню, выжимал 14 раз. Взвесьте мясорубку на ладошке поймете, какой я был хилый.
В шестнадцать лет я стал перворазрядником по классической борьбе. Фигурка стала стройная, накачанная, звонкая. Весил я тогда под семьдесят килограммов, но никого не боялся. Крупных заваливал мужиков. А любовь в Татьяне приутихла.
Ростом мы с ней сравнялись, да на Наташку, одноклассницу, глаз положил. Ногастая была девчонка, фигуристка. Весной зацвела черемуха, хлопьями снежными висели цветы на ветках. Бежали мы с ней по траве, как молодые олени, запах цветов голову кружил. «Неужели у нее будет кто-нибудь другой? Не переживу» такие вот мысли в голову лезли. «Может быть, и не будет» ответила она мне. Лучше бы промолчала. «Может быть»
Та весна лучшее время в моей жизни. Кажется сейчас умирать буду, вспомню. Хоть и не подарила мне та любовь долгого счастья.
Тренер меня в физкультурный институт, куда она поступала, не отпустил. Говорил что-то грязное Неприятно и непонятно мне все это было. Ушел я потом от него. А затем и она меня бросила.
От друзей ударов не ждешь, потому и больнее они. Друг Юрка, как выяснилось, ездил к ней на каникулы (училась она в другом городе, в Сибири). Писать она перестала, а когда домой приезжала, одноклассников приглашала в гости, а меня нет. Я бы и сейчас, будучи зрелым человеком, трудно перенес измену, а тогда
В первые месяцы, после окончания школы, я как прокаженный ходил: из нашего класса только человек пять в институты не попало в элитной школе учились, все-таки! Все сначала, конечно, о столице мечтали в МГУ поступить, или даже в МИМО. Ходила в Магнитке такая поговорка: «Ума нет иди в пед. Если нет ни там, ни тут иди в горный институт». Все, в основном, в горный и пошли. Куда лучше, чем на заводе пахать.
Меня батя на калибровочный завод пристроил, учеником электрослесаря. Вставал я пять утра, бежал на трамвайную остановку. Народу тьма. Втиснут в трамвай, чувствуешь от людей запах знакомый запах окалины. Свои! Первое время гордость какую-то даже испытывал взрослым человеком стал, рабочим. Но на заводе считал каждую минуту до конца смены. Нет, не суждено мне было рабочим стать не мое.
Кампания наша распалась. Друзья по студенческим группам тусовались новые интересы, новые девчонки. Придем в школу вместе с другими «непоступленцами», встретимся с Крыской (классным руководителем), а она и спросит:
Ну, где ты сейчас, Сережа?
Я отвечаю, что на заводе работаю. Смотрит на меня классная, как на больного, и отвечает сочувственно:
Ну, что, нашей стране рабочие тоже нужны!
Срок подошел в армии служить. И тут, как казалось, повезло. Пришел к нам в секцию начальник физподготовки зенитно-ракетного полка младший лейтенант Останин. Хитер был Останин: сообразил, что карьера его от успехов в спорте зависит, а потому не стал ждать, пока в полк великих спортсменов призовут. Зачем ждать, когда в полк местных ребят пристроить можно? Обещали нам сладкую жизнь: жить будем дома, тренироваться в местных спортклубах, а в часть только по субботам приходить будем отмечаться. (В последствие так и было местные ребята, пристроенные в полк, все спортивные призы в часть притащили, а младший лейтенант в майоры выбился). Двое моих знакомых, мастеров спорта по акробатике, так и отслужили. Один, проходя службу, два курса института закончил, женился, другой во время службы тренером работал. О службе, конечно, ребята понятия не имели. Выдали им в части «хэбэшки», шинели, сапоги и сказали, чтоб дома обмундирование «оборудовали» (пришили погоны, петлицы, пуговицы, шевроны и т.д.). Принес один товарищ домой шинель, смотрит, а на шинели прорезей для пуговиц нет не знал воин, что солдатская шинель на крючки застегивается, а пуговицы для красоты только для красоты нашивают. Прорезал он дырки бритвой, обметал ниткой, пуговицы пришил, застегнулся и в часть. Комендант гарнизона, майор Морозов, служака ярый, чуть в обморок не упал (а воин ему еще левой рукой честь отдал думал, раз офицер с левой стороны идет, значит, левую руку к башке прикладывать надо, и наоборот).