Не отрывая взгляда от молодого и спортивного члена с университетским ромбиком на лацкане финского пиджака, художник в задумчивости потянулся за кистью.
Мазок во-о-от сюда, показала наманикюренным пальцем вальяжная полковница.
И еще капельку красочки во-о-т сюда на эту детальку очень интимно, надеясь на женственность голоса (лет тридцать тому назад кто-то похвалил ее голос), протянула «доска»
Последний удар кисти был сделан по просьбе Председательши. Еще что-то, самую малость, попросили женщины они главным образом руководили художником «Шалопаи все мужики! Сколько лет работаю! Чуть-что курить или пускаться о политике! Ника-кой серьезности!» поделилась с полковницами Председательша, пока художник угрюмо отмывал кисти скипидаром, как во сне, медленно укладывая их в этюдник.
Ну вот и прекрасно! можно оформить акт и вывешивать! И денежки ваши можете получить! Позавидуешь свободным художникам! Ни тебе заседаний, ни начальства
Женщины, очень довольные друг другом, своей женской положительностью во всем, главное, тонким чувством солидарности, как школьницы-подружки взявшись под руки, пошли к своим местам в президиум продолжать заседать
На следующий день Председательша пришла на работу лишь после обеда. Едва она, села за стол, причесалась перед зеркалом в крышке сумочки, накрасила губы тщательно подвела синькой брови и веки уже было собралась повернуть ключ запертого, для туалета, изнутри кабинета как раздался звонок. Это, видать, был необычный звонок, рабочий тон сразу сменился у Председательши на испуганный, нетерпеливо-вопрошающий.
Как покончил с собой?.. Повесился? Вообще непьющий был?.. Не знаю, не знаю!.. Мы тут ни-при-чем, милая! И не вздумайте на нас собак вешать Он сполна получил свои деньги! Сполна!.. Понимаете? Можете зайти справиться в бухгалтерии. Сумма прописью. У нас порядок! Мне некогда не мешайте работать! Никакого отношения! Еще что выдумали! Мало ли что! Будьте здоровы!..
Желанье славы
Встретил Е. однокашницу по Литинституту. Боже мой, целая вечность прошла, а узнал! Тридцать пять лет не видел а, встретив, в толпе, на улице Горького, узнал!.. Этим она обязана по меньшей мере двум обстоятельствам. Студенткой она была внешне заметной, многие, в том числе и я, были влюблены в нее. Она это принимала очень спокойно, словно так оно и положено быть, расхолаживала своей насмешливой приязненностью, как-то снисходительно покачивала головой: «Ох, уж мне эти поэты! Влюбляться это же ваша профессия!»
Затем, была она доброй и, хлопоча вечно за кого-то, кому «пробивая» (не по этому ли словечку когда-то историки и романисты будущего попытаются составить себе верное представление о нашем времени, потерпев неудачу с многими современными нам романами?) стипендию, кому общежитие, а кому печатный цикл стихов, она и не подозревала, что занимается общественной работой. Ничего казенного в ней поэтому не было и это тоже шло к ней
Она, помнится, перепробовала все жанры, разве что кроме стихов, сознаваясь, что даже не понимает: как это пишутся стихи? Как устроены поэты (мы тогда все были «поэты», чтоб потом лишь некоторые из нас начали печататься, издавать книги стихов; а кто действительно состоялся поэтом, до сих пор не решаюсь это сказать наверно: еще нужно подождать; того времени, которое «покажет»!..). Она писала критику и киносценарии, прозу и юмористику, каким-то образом получала «зачеты по творчеству». Чего уж греха таить, когда в человеке юность, красота и доброта разве это не дарование? Кто устоит перед этим дарованием, хотя зачем принимался за другое? Сознаюсь, я первый не устоял бы!.. Потом за тридцать лет не встретил ни разу ее имя в печати
До сих пор совестно. Занимала чужое вовсе мне ненужное! место.
Творчество во всем риск. Ты рискнула годами институт процентом. Невозможно здесь без риска. Затем, может все правильно, ты заняла место не хорошего писателя, а, наоборот, плохого Или, что еще хуже плохого, злючего, оборотистого. Эдакого гильдейского и тароватого21 купца в литературе. Сколько их, и как они вредят литературе!
Понимаю Но не утешай меня. Разные студенты были. «Какая смесь одежд и лиц, имен, наречий, состояний!» Вот разве что «состояний» в смысле богатства как бы не стало.
Не говори! Одни припухали на одной стипухе другие получали суммы от родителей Раньше говорилось «кухаркины дети», «учился на медные деньги» Вот я так учился Равенство?
Ну, хотя бы без классово-сословного антагонизма! На том спасибо.
Не знаю, не знаю. Класс упраздняется, а бесклассовое главное, массовое и граждански узаконенное мещанство остается. Оно из психологии, из природы, а не из экономических отношений. Что с ним поделаешь? Оно всюду пролезет, всюду устраивается с удобствами.
Но максимализм в равенстве это ведь нагульновщина! Или та же казарма! Забудь! Утешься. Была «смесь» а у всех было одно «Желанье славы»! Помнишь, у Пушкина? Или ты теперь только пишешь?..
Желаю славы я, чтоб именем моим
Твой слух был поражен всечасно, чтоб ты мною
Окружена была, чтоб громкою молвою
Всё, всё вокруг тебя звучало обо мне,
Чтоб, гласу верному внимая в тишине,
Ты помнила мои последние моленья
В саду, во тьме ночной, в минуту разлученья.
Понимаешь, Пушкин тут прямо увязал, что в нас живет смутно, неосознанно: славу тщеславие счастье! Человеку присуще желать, стремиться обрести: счастье. И вот он думает, что слава ему даст это счастье! Некий непрямой путь. Почему? Да потому особенно у мужчин! на пути предстает гордость. Еще ни славы, ни тем более счастье-награды за славу, как он это себе представляет, а он, из гордости, хочет получить это счастье именно как заслуженную награду, как завоевание, он хочет быть достойным славы! Тщеславие в тщеславии. Но главное, счастье: как конечная цель, как мотив всему в судьбе. Точнее говоря счастье-любовь! Слава лишь путь, к ней, лишь средство ее добыть. Застенчиво-гордое-потаенное чувство и есть тщеславие. У кого открыто более-менее, у кого скрыто, не на виду, у кого осознанно, у кого смутно сознаваемое. Но каждый человек в меру тщеславен Даже скромный!
И ты тоже тщеславная? Вот уж на тебя не похоже!
Вот и я так думала Вы все были влюблены в меня, а я сама не знала на каком я свете. Я тогда была влюблена. Да, да представь. Он был артистом театра. Хоть и зауряд-артист, но демон! Вот уж он, кажется, только о славе мечтал! Уж он-то представлял себе ее конечной станцией! То есть, в самоослеплении видел за этим не образ любимой, образ-счастье, а «вообще женщины», вообще любовь Да, он просто был примитивным человеком. Иначе бы спохватился, разобрался бы в себе чтό механизм, чтό взаимодействие частей, чтό назначение этого непростого механизма Я полагала, что он звезда-мечтанье, недосягаем для меня Идеал? Божество?.. В общем, я тоже вроде вас, поэтов, «витала» Но год-другой, и природа все скорректировала.
То есть? Не смазывай ничего! Мне интересно. Без метафор!
То есть, как женщина я быстро сбросила шоры (не то, что у вас поэтов на всю жизнь! Без идеализации «объекта», без «божества» не можете! И даром не возьмете!), его спустила с небес на землю, посмотрела на него глазами природы, глазами земными И роли поменялись! Он уже меня идеализировал Нет, мы не были счастливы Может, не выключился механизм тщеславия, работала инерция, работала уже против счастья?
Но, вот когда встретила свое счастье, у меня от тщеславия, от «желания славы» ничего не осталось!
Любимый, стало быть?
Ты разочарован? Да, любимый. И муж, и наши дети
Нет, не разочарован я Наоборот Радостно встретить счастливого человека. Особенно знакомого. Тем более так ясно, без суеверия, сознающего свое счастье. Без страха и оговорок. Оно счастье-завоевание? Счастье-подарок судьбы? Счастье-награда той же судьбы?
И то, и другое, и третье. Ведь и то Первое сражение за счастье, пусть и ненужное сражение даром для меня не прошло.
А не боишься, что вдруг все окажется мещанским, обманным, маленьким, тепловатым счастьицем?
Нет, не боюсь. Потому, что оно неостановное. Боремся за него. Да и быт немещанский! Неоткуда. Мы оба педагоги. Любим свою работу. Оба преподаем русский язык и литературу.
Чему усмехнулась?
А это я такому соединению Язык и литература У нас одна преподает всю жизнь анатомию и психологию А что касается «язык-литература», заметила тут у каждого преподавателя не без уклона в какую-то одну сторону. Либо больше льнет к литературе, либо к грамматике.
Ты льнешь к литературе?
Разумеется! Директриса меня и мужа так и называет: «литераторы». Хотя оба ничего не пишем.
Может напрасно? Учебники, увы, всегда не то Льнут к казенщине, к мертвой схеме. Писатель это биография, пара социально-вульгаризаторных нашлепок. Язык препарирование слов Вроде рыб, что выброшены из сетей на берег, что уже не трепыхаются, без признака жизни, можно вспороть брюшину, разделывать: голова, туловище, хвост Корень, суффикс, приставка По-моему, школьник, в ком живая душа инстинктивно противится этому «языкознанию». Вот бы и занялись настоящей грамматикой! Почему писатели не пишут учебников? Да потому, что страшатся этой казенщины, догматизма, методичности. Кажется, с времен Ломоносова еще никто не дерзнул!