Николай решил не встречаться сразу же со своим научным руководителем директором института, а вначале поселиться в общежитии. Он прошел через нарядный сквер, загаженный породистыми собаками, которых выгуливали их верные хозяева, и через две стеклянные двери вошел в общежитие. Здесь он знал все. Три года аспирантуры, частые приезды для работы над докторской диссертацией сделали его родным для всех вахтеров, уборщиц и других сотрудников обслуживающего персонала общежития. Вот и сейчас, слева, за вахтерской стойкой, его приветствовала раньше, чем он ее, Любовь Ивановна рыхлая, лет под семьдесят, окрашенная блондинкой вахтерша.
Вы приехали? радостно, как бы спрашивая или утверждая, воскликнула она. Здравствуйте! Давно вас не было.
Всего три месяца! так же радостно от того, что его знают, помнят и тепло принимают, ответил Николай, опершись на бордюр вахтерской стойки. Здравствуйте, дорогая Любовь Ивановна! и, зная ее словоохотливость, сразу же перехватил инициативу: Как у вас жизнь и здоровье, Любовь Ивановна?
У меня самой нормально, а вот внучка заболела температура, понос
Дизентерия?
Нет. Отравление колбасой и к тому же иностранной. Мы так за внучку попереживали. Я просто извелась!
Поняв, что у внучки болезнь позади, Николай, будто врач, посоветовал:
Надо было дать ей попить марганцовки, и все бы прошло.
Давали! ответила Любовь Ивановна, суетливо продолжая разговор. У нее другое дело. Не инфекционное, а какой-то вирус. Понимаете?
Николаю было приятно, что разговор шел просто, по-семейному, как у близких людей, знающих заботы друг друга.
Понимаю, ответил он, хотя ничего не понял.
Она, бедняжка, так мучилась, пока мы лекарства доставали. У дочки и зятя денег нет, я всю зарплату отдала и еще призаняла на эти таблетки все так дорого. Вы понимаете?
Понимаю снова повторил Николай. Было жалко эту старушку в ее безмерной любви к внучке. Ему всегда было жалко обиженных и он посчитал нужным дать совет этой приятной бабушке, человеку, доживающему свой век. Попробуйте своей внучке дать крутой чай со зверобоем. Все внутри стянет, и ваша внучка станет здоровой. Сам этим способом иногда пользуюсь, Николай врал бессовестно. Никогда он не пользовался травами, а лекарства принимал только в крайних случаях, когда от болезни некуда было деваться. Но он знал, что человеку надо помочь хотя бы словом, посочувствовать, и тому непременно станет легче. Николай знал себя, за последние годы он стал жесток. А сказать мимоходом приятное слово человеку инстинкт, оставшийся от детских времен. Он потерял чувство сострадания, которое когда-то было естественным в его душе. Ныне осталась только боль за униженных и оскорбленных да форма благожелательного отношения к тем, которым живется хуже, чем ему. И он закончил: Ваша внучка вылечится, Любовь Ивановна. Я в это верю. И вы не позволите ей больше болеть.
Конечно, конечно! Я больше не позволю, чтобы моя внучка болела, все отдам. Тяжело мне после смерти мужа. Поэтому все отдам. Я хотела доверительно зашептала она Николаю, выдернуть единственный золотой зуб, но дочка не разрешила. Но в следующий раз, если кто-то заболеет, выдерну этот зуб и сдам! Все для детей и внуков, лишь бы не болели. Зачем он мне нужен, не забирать же его в могилу сделала она простодушный от материнской любви вывод.
Николаю до глубины души было жалко старушку, и он решил перевести разговор от внучки в другое русло:
А как ваше здоровье?
Любовь Ивановна встрепенулась, повела полными, но опавшими от возраста плечами и гордо произнесла:
Я-то креплюсь. Здоровая. Ничто меня не берет.
Все будет хорошо, неопределенно успокоил ее Николай.
А как ваша диссертация? Утвердили? участливо, в свою очередь, спросила Любовь Ивановна. Здесь все знали о его заботах он был как бы родным для всех.
Пока нет.
Сколько уж тянут? Пора бы вон, Дмитрию Поронину больше года тянули. А он же, в отличие от вас, киевлянин! Все вахтеры и уборщицы, не только Любовь Ивановна, знали проблемы своих аспирантов и искренне желали им успехов. Такая уж дружеская атмосфера сложилась в общежитии института повышения квалификации. Весь обслуживающий персонал, не имеющий в своем большинстве среднего образования, сердечно переживал за своих жильцов-ученых. Любовь Ивановна успокоила Николая: Я думаю, у вас все будет хорошо. Надейтесь!
Надеюсь. А комендант здесь?
Да. Она должна быть у себя в кабинете. Проходите к ней, Любовь Ивановна еще раз ласково, по-матерински, улыбнулась ему. Николай также сердечно улыбнулся ей в ответ, прошел по затемненному коридору и, не постучав, осторожно приоткрыл дверь в комнату коменданта. За столом сидела комендантша общежития Мария Павловна, невысокая полная женщина лет сорока. Она подняла глаза от бумаг на скрип двери и посмотрела на входящего Николая. Ее губы раздвинула радостно-язвительная улыбка:
А, Матвеев! Явились? Долго отсутствовали.
Николай, поставив вещи на стул, молча подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в полную щечку.
Не надо. Кто-то войдет. Отойди сделав испуганно-рабочий вид, прошептала Мария. Ну, что вам нужно?
Сначала здравствуй. А потом что мне нужно.
Здравствуй.
Вот! Так лучше. Ничего хорошего. Вот, соскучился за вами, решил заглянуть, да несколько дней пожить. Приютишь? он отошел от нее.
Посмотрю на ваше поведение. В прошлый раз три месяца назад ты только пил, а на коменданта ноль внимания.
Ну, тогда я был всего пару дней. А ты ж, Маруся, знаешь мой принцип первые два дня пить, а потом за работу. Так что не хватило тогда времени на тебя внимание обратить. Не поработал даже в библиотеке и в архиве. В этот раз я приехал почти на неделю, обязательно обращу на любимого коменданта внимание, Николай снова подошел к Марии Павловне. Она поднялась со стула и он, обняв ее за широкую талию, поцеловал в губы. Она не отстранилась, быстро ответила ему жадным поцелуем и прошептала:
Отойди и сядь на стул. А то кто-то войдет и увидит она говорила ему то «вы», то «ты» и для этого были все основания.
Я не могу, Маша, долго без тебя, беззастенчиво соврал Николай. А в прошлый раз не встретился с тобой потому, что времени не было. Все беготня, да пьянки по вечерам. В этот раз мы обязательно будем вместе все дни, пока буду жить у тебя.
Обманываете, Николай Иванович. Но как приятен этот обман хоть слова звучат ласково! Научились вы этому
Она подошла к большому зеркалу, висевшему на стене, и стала поправлять нарушенную им прическу и платье. Николай сел на стул и стал смотреть ей в спину.
А у тебя красивая фигура, с улыбкой произнес он. В его словах не было никакой издевки, так он умел говорить, когда нужно.
Мария Павловна, глядя на него из зеркала, ответила:
Все смеешься?
Конечно же, она знала достоинства и недостатки своей фигуры. Несмотря на небольшой рост, у нее были крупные груди, большой отвисший зад с толстыми, до самой талии бедрами, такое сразу бросается всем в глаза, особенно мужчинам, оценивающим женщин не по лицу, а по другим достоинствам. Но она давно привыкла к таким комплиментам и не обижалась.
Я серьезно. У тебя очень красивая фигура. Смотрю, и оторваться не могу.
Я вижу, на какую часть фигуры ты смотришь.
Она повернулась к нему, и ее разноцветные глаза один с зеленым, другой с желтым зрачком, придававшие ей таинственно-понимающий вид, будто бы пронзили его. Эти разноцветные глаза страшно нравились Николаю, и он непроизвольно поднялся со стула, шагнул навстречу этим колдовским глазам. Вытянув ладонями вперед протестующие руки, Мария Павловна произнесла.
Не подходи. Вдруг люди зайдут, а ты меня снова разлохматишь. Обманщик ты и нет у тебя ко мне никаких чувств, кроме сексуальных и то когда у тебя нет других женщин. Но что поделаешь, ты мне нравишься. Так что вам надо? Комнату?
Конечно. Только не как в прошлый раз на первом этаже, за решетками. Окна первого этажа общежития были зарешечены. Может, в прошлый раз я на тебя и обиделся, что дала плохую комнату. Машенька, если можешь, дай мне сейчас комнату для высокопоставленных гостей? подчеркнул он слово «высокопоставленных». Где есть телевизор
Может, и с ванной?.. шутливо продолжила она, смеясь. Таких комнат в общежитии не было, и они оба это знали.
Николаю стало приятно от такой шутки, он нашел контакт с комендантом, и захотелось сказать ей что-то хорошее:
Ты сегодня вечером свободна? Приходи ко мне? Поговорим. Что молчишь?
Да вы ж первые два дня будете пить, как всегда. У вас будет полно гостей. Вам будет не до меня, ответила она с усмешкой.
Вообще-то, ты права согласился Николай и спросил напрямую: Так дашь мне привилегированную комнату?
Ну, как же тебе не дать! Конечно ж, дам лучшую комнату. Тебе отказать самой от самого дорогого отказаться. Но если кто-то приедет из более высоких она заулыбалась, то придется вас перевести в обыкновенную комнату.