Вы любите оперу? спросила Мария и продолжала, не дожидаясь ответа: А я была в Скала только раз приезжал Большой театр из России и показывал балет Чайковского.
Вы любите балет? спросил Хьюго немного обескураженным тоном, не очень понимая, как можно, живя в Милане
Нет, призналась Мария. Меня повел приятель, он себе все ладони отбил, а я слушала музыку, закрыв глаза, потому что балерины мне мешали. Музыку очень люблю, но всегда слушаю одна, дома, закрыв глаза Это болезнь, доктор?
Что вы, смутился Хьюго. Если честно, то сейчас я тоже слушаю музыку именно так. Просто нет другой возможности. А почему вы занялись историей религий?
А почему вы стали библиотекарем? Вспомните себя, когда вы принимали решение, и все поймете. Это не зависит от конкретной специальности. Просто что-то начинает шевелиться в душе, детские желания соединяются с взрослыми расчетами будущей карьеры.
Официант принес заказ, и разговор на время прервался. Хьюго пожалел, что не заказал вина, он почему-то подумал, что это лишнее, вино можно будет заказать потом, если Что «если», он не очень понимал, возможно, никакого «если» не будет
Они ели, то и дело поднимая глаза друг на друга, и едва заметно улыбались. Этого было достаточно для общения, и когда вилки были положены на тарелки, Хьюго, пожалуй, знал о Марии больше, чем она могла бы за то же время рассказать словами. Почему-то он был уверен, что она росла без отца, а мать у нее была женщиной властной, иначе нельзя, если растишь ребенка одна, и нужно еще делами заниматься, наверняка Мария мечтала вырваться из-под материнской опеки Господи, какие только фантазии приходят в голову.
Я почему-то подумала, сказала Мария, что вы женились не по любви, а чтобы доказать себе, что бывает так у юношей кажется, что никому не нравишься, и женишься на первой же девушке, которая не смотрит на тебя презрительным взглядом.
Так и было, подтвердил Хьюго, не удивившись проницательности Марии. А я подумал, что отец ушел от вашей матери, когда вы были маленькой.
Что вы, рассмеялась Мария. Папа нас не бросал, но он палеонтолог, и очень много времени проводит в экспедициях. Сейчас копает в Алжире нашли интересные кости. Я очень любила маму, она была, как капитан корабля, с которого сбежала команда. Все нужно было успеть самой, за всем уследить, и собственную дочь воспринимаешь не как личность, а как скажем, котел в машинном отделении.
Мария, Хьюго решил вернуться к главной теме, хотя ему было очень интересно и важно знать, как Мария жила раньше, был ли у нее кто-то. Я хотел спросить О чем вы подумали, когда взяли в руки книгу? Вы увидели ее на полке
Да, и сразу поняла, что это не обычная книга, задумчиво произнесла Мария. Я еще и в руки ее не взяла, но уже знала, что сейчас начнется необычное. Странное ощущение. А когда я взяла книгу в руки и раскрыла Знаете, Хью, я совсем не удивилась, увидев значки. Мне кажется, я удивилась бы, если бы на странице оказался обычный текст женского романа, что-нибудь вроде «Он прильнул губами к ее губам», ну, вы понимаете. И в это время появились вы.
А если бы не появился? Вы бы поставили книгу обратно?
Нет! Не знаю, что бы я сделала, но у меня возникло ощущение, будто это моя книга, понимаете?
Да, кивнул Хьюго. У меня появилась та же мысль, когда я взял книгу из ваших рук. И почему-то я уже тогда был убежден: книга возникла на полке сама по себе. Не материализовалась из ничего, это глупости. И тем не менее
Она у вас с собой? спросила Мария.
Хьюго достал книгу из рюкзака, лежавшего у ног, будто верная собачонка, и положил на стол.
Что с ней делать? спросил Хьюго не столько Марию, сколько себя. Специалисты утверждают, что это не символы какого бы то ни было языка. Никто не заинтересовался, откуда значки, никому не стало интересно, что они могут означать.
Может, спрашивать нужно было не лингвистов, а специалистов по криптографии?
Им я тоже написал, кивнул Хьюго. Трое были специалистами именно по криптографии.
Вы сообщили, откуда взяты пиктограммы?
Конечно. Иначе мне не ответили бы. Мария, я думал, знатоков расхолаживает то обстоятельство, что книга по всем прочим параметрам совсем обычная: бумага, печать, клей, даже библиотечный код. Да, непонятно, как книга оказалась помеченной, но сама метка обычная, в нашей библиотеке книги помечены именно таким образом.
Вы сообщили, откуда взяты пиктограммы?
Конечно. Иначе мне не ответили бы. Мария, я думал, знатоков расхолаживает то обстоятельство, что книга по всем прочим параметрам совсем обычная: бумага, печать, клей, даже библиотечный код. Да, непонятно, как книга оказалась помеченной, но сама метка обычная, в нашей библиотеке книги помечены именно таким образом.
За исключением того, задумчиво добавила Мария, что остальные книги занесены в каталог, а эта нет.
А эта нет, повторил Хьюго.
Мария осторожно взяла книгу и раскрыла посредине.
Может быть, каждый значок все-таки обладает собственным значением? Каждый значок не часть слова, не слово даже, а целое предложение. Или абзац. Или даже история. Это возможно? Как в каталоге вы придаете книге номер или иное кодовое обозначение. Видите код и понимаете, какому тексту он принадлежит.
Понимаю. Каждый значок может символизировать целую историю, если знать код, вы это хотите сказать?
Мария кивнула.
Для шутки или мистификации это уж совсем
Но мы решили, что это не шутка и не мистификация? Вы говорили о появлении идей из ничего
Не из ничего, покачал головой Хьюго. Из уже имеющейся информации, которой стало слишком много. Как в первородном океане зарождается жизнь и начинает развиваться сама собой Смысл рождает смысл. Почему новый смысл должен быть изложен человеческим языком? Любым из человеческих языков?
Большая часть книг в библиотечной сети, перебила Мария, это книги на английском, да? Вот видите. Если следовать вашей логике, то и эта книга должна быть по-английски. Если она что-то такое, среднестатистическое Среднестатистическая бумага, среднестатистический клей то и язык
Наверно. С другой стороны, если информация может сама себя рождать Может, существует некий природный язык?
Или сказала Мария и замолчала, закрыв книгу, положив на нее обе руки и глядя перед собой. Хьюго обернулся, чтобы увидеть, на что смотрит Мария, но там была белая стена, будто экран, на который легко проецировать собственные мысли.
В этой книге, медленно произнесла Мария, будто в трансе, столько же знаков, сколько в Пятикнижии. Бог продиктовал Моисею Тору на горе Синай, и Моисей записал то, что слышал, на своем языке, конечно. Но говорил ли Бог на любом из человеческих языков? Или это были образы, которые Бог вкладывал Моисею в голову? И Тора была изначально создана Богом на его языке? На языке с бесконечным количеством смыслов? На языке, каждый знак которого соразмерен Вечности? Математики находят в тексте Ветхого завета указания на события, которые тогда еще не произошли
Я знаю, поспешил проявить свои познания Хьюго, Рипс? Я читал «Библейский код» Дрознина и не согласен с
А если это лишь малые осколки реальных бесконечных смыслов? продолжала Мария, не слыша Хьюго. Если эта книга и есть истинное Пятикнижие, написанное на единственном языке, охватывающем все пространство и все время? На языке Бога?
Мария
Девушка вздохнула, провела ладонью по белой обложке и отдернула руки.
Вы на самом деле думаете
А почему нет? с вызовом сказала Мария. Разве не появилась книга из ничего? Разве не написана она на несуществующем языке? Разве хоть один символ повторяет другой? Разве число символов
Да-да, нетерпеливо сказал Хьюго. Но бумага Брошюровка
Разве книга книг непременно должна быть написана на папирусе, пергаменте или другом экзотическом носителе? А если бы это оказался файл в вашем компьютере?
Было бы естественнее, кивнул Хьюго. Когда у меня возникла идея о том, что информация самопроизвольно родила информацию, я сразу сказал себе: «Почему книга? Это должен быть файл».
Должен? переспросила Мария со странным выражением лица, которое Хьюго не смог понять: сказано было то ли с легким презрением, то ли с таким же легким недоумением, то ли, напротив, с участием и согласием.
Вы правы, «должен» не то слово, но я подумал
Хьюго окончательно смутился и замолчал, глядя на белую матовую поверхность обложки. Показалось ему или действительно книга за прошедшие часы стала немного темнее? Белый цвет не был уже таким ярким, в нем возникла не определимая пока серость, это могло, конечно, казаться из-за не очень яркого освещения в кафе, нужно было вынести книгу на солнечный свет, но сейчас и это было невозможно на улице стало совсем темно. Это кажущийся эффект, убеждал себя Хьюго, прекрасно понимая, что ничто, связанное с книгой, не может быть кажущимся до сих пор она не обманывала органы чувств, значит, и сейчас