В размышлении, Людмила подходит к морю, заходит в воду, ощутив приятную, обволакивающую её прохладу и пока она только по пояс.
Сегодня не только луна, смотри, жестом руки к звёздному небу:
Млечный путь обвил звёзды, видишь над нами, взгляни
Оставив на берегу его, заплывает метров на семь вглубь, проплыв вдоль берега, ориентируясь на фонарный свет с набережной, плывёт обратно.
Выходя, едва удерживается, чтобы не упасть, ступает по скользкой гальке, осторожно проходит вперёд, под ногами мелкие камни. Снимает купальник, переодевается, испытывая Савву, что словно упырь вылупился, думая про себя: «пусть сдерживаться, или он хочет всё и сразу, не он так говорил?»
В то время, Савва смотрит на море, вслух замечая:
По прогнозам ожидается шторм. А, как хочется окунуться и завтра. Тебе повезло у тебя всегда есть море!
Савелий, о чём ты, я больше года в Москве! восклицает, в попытке внести, хоть какую то ясность, думая: «неужели кто то мешает окунуться сейчас?»
Ты же Русалка, обласканная вихрями, неповторимыми нежностями, каплей радости морской Любви! Как же ты оставляешь необычные ласки черноморской природы?
В то время как Савва несёт бессмыслицу, Людмила смотрит в сторону тёмного горизонта, почти, что не слушая. «Пусть побрешет, как пёс на луну, всё равно не остановишь, слова, как слюни, потоком»:
Тебе могли бы все, завидовать! Может, Я не прав, но каждому свое! А больше всего хочется, чтобы у тебя в жизни всё получилось!
Отпив глоток шампанского, продолжил:
Всегда вспоминаю, каждые двенадцать месяцев в году, проведенные с тобой сказка! ставит бокал и разламывает персик.
По-простому, скучаю о незабываемых впечатлениях о тебе и о море.
Это то, да, оборвала его, скучаешь и, только и хочешь, однако ты живёшь, удобной , для тебя жизнью ты не понимаешь меня, вернее, не хочешь и вряд ли, хотел.
Любовь Моя, Ты создана, для того чтобы тебя любить, а не для того, чтобы тебя понимать!
Людмила, немало изумившись такому откровение Саввы, «белиберде», слов, не удерживается, возражая:
Иного ответа и не ждала. А я то, думала, любить это значит не просто смотреть друг на друга и, не только смотреть но, и думать в одном направлении!
Голос Саввы становится громче.
Это ты моя любовь, в этой жизни меня не понимаешь!
От чего же?
С возмущением, она замечает, А не ты ли, писал: «Не представляешь, как я по тебе соскучился; быстрее, мне хочется в твои нежные объятия и тебя, Любить, любить, любить, Не вылезая с кровати.
В то же время, Людмила понимает всю бесполезность слов, когда тебя не желают услышать.
Только мне интересно, как такое возможно, а возможно ли, если ты второй год приезжаешь с Марицей, при этом интенсивно стряхивая воду с волос, продолжает:
Думаешь, я буду и дальше прятать по кустам от твоей дочери или ходить как пионеры за ручку?
Смотрит в упор.
Как ты там выражаешься: «Ну, что я могу сказать? Больше не буду вмешиваться в Вашу Личную Жизнь!»
Да, ты и не вмешивался, когда я боролась за наследный дом отца, да, разве понять тебе, сколько лет, я во всём отказывала себе, сколько мытарств по инстанциям, думала, где же нам с тобой жить Смешно? А, что слышу?
Повторяет его знаменитые фразы:
А дальше: Извините, приеду в Ваши края, я обещаю, Вас не потревожу! одновременно смеётся, но не над ним, больше над его образом в своём представлении и продолжая, отвечая вместо него: А, зачем и ни к чему, дома теперь нет
Но он, словно не слышит:
Вы же несравненная, даже с природой! Ваша фигура экзотически сексапильна. Невозможно удержаться нормальному мужчине.
Людмила смеётся громче то, ли шампанское ударило в голову, тут ей становится на душе легче, хотя она перестала, как прежде расстраивается, и зацикливается на нём, плакать в подушку, ежеминутно хватать телефон, столько лет изводя себя то, в надежде, а то в ожидании: «а вдруг его смс?»
Не начинай!
И вот, наконец, я, начинает смеяться: Ах, ха, ха, прозрела. Ах, ха, смеётся безудержней, глядя в темноту моря. В то время, взгляд устремился к мыслимой точке, едва видимой линии вдали темноты горизонта, думает: «Такое бывает, когда понимаешь, что человек этот, не тот за кого его принимают он пустота».
Вместо плача, Людмила смеётся, словно в детстве, когда заходишься смехом до слёз, яснее, яснее осознавая: «Что, что всё это было напрасно; напрасно ждала перемен в отношениях с Саввой и не год, а годы, семь лет, блуждая в его обещаниях, в нём, ведь, реальный образ его не фантазия!»
Отходя в сторону, чтобы не забрызгать его «камуфляж», она принимается интенсивнее сушить волосы, наклоняя торс, отводя голову, стряхивает капли воды, крутит резче голову, разбрызгивая по сторонам капли: «словно то не брызги, а его лживые фразы и нужно стряхнуться от болтовни».
Вскоре они покинули затемнённое место, выйдя на освещённую набережную, прошли мимо ряда белых шезлонгов, что под навесами и тут замечают на одном из этих шезлонгов Савину дочь, Марицу, которая вероятно давно наблюдает, а с ней какой то из местных парней.
Тут Савва приблизился к дочери и почти, прокричал:
Что ты тут делаешь?
Долговязая девушка, продолжая, как ни в чём не бывало сидеть, закинув ногу за ногу, практически полулежа и в ответ, огрызаясь:
Да то, что и ты, а что? только то, усмехаясь, облокотившись о спинку шезлонга, не собираясь оправдываться перед сердобольным отцом.
Марица, в номер, быстро, ты слышишь?
«Однако дочь у него оказалась не промах, давая понять всем своим видом, что она никуда не поторопится».
И с пренебрежением, указывая на Людмилу, заявляет:
А, это кто?
Людмила решила уйти, следуя прямо вперёд вдоль набережной и не оборачиваясь, нет желания видеть ни Савву, ни его дочь. Он так и остался стоять у освещённого лежака, где Марица с каким то парнем из местных. «Дочь то, успевает, знакомиться». За спиной слышится грубый голос, Марицы, обернувшись, видит, как дочь отчитывает папашу и указывает на неё.
На пути к дому, идя вверх по ступенькам, она размышляет: «Хороший вопрос задаёт его дочь: «Кто она ему?» Да, джентльмен, он даже не потрудился представить, что это, как что, нормальное поведение «хама» и, если он не у бывшей жены под каблуком то, явно у дочери.
Сзади послышались шаги, её уже догоняет Савва, Людмила остановилась, видя, как он запыхался и приближается к ней, смеётся.
Смешно?
Живёшь, значит в летнее время на даче, выращиваешь там, розы, тебе там спокойно и хорошо одному.
Уточняет:
Как ты там сказал, живёшь так, как тебе нравится и, никто не теребит твои нервы? Ну, да
Людмила прошла несколько шагов по короткой дорожке, до возвышения, до ступенек, отняв свою руку, остановилась.
Ты можешь идти сразу к дочери, я не хочу быть виновной в разборках, да и она, она здесь чужая, да, мало ли, что случится?
Обняв его напоследок, только то и посмотрела на бледность лица его с подёргиванием правого века, видя, что колеблется:
Нет, нет лучше , иди, а я тоже пойду, пойду одна, так на душе спокойней.
А, он:
Не обижаешься? До сих пор не пойму, почему Тебя ЛЮБЛЮ!!!!!!
Какая разница, ступай, иди проводи дочь в номер.
Поворачивается лицом к ступеням, следуя вверх, слыша, как за спиной стихают шаги, вот и стихли, а на слуху стрекот цикад и сверчков, стрекочущих из густых зарослей пожелтевшей августом зелени; с освещённых пятен на склонах, что вдоль ступенек, она поднимается и поднимается, достигнув деревянного храма: Святых царских мучеников, а за спиной продолжает играть на полуночной свирели сверчок, вот и освящённые ясли у храма, в ночной тишине льётся и льётся полуночный стрекот
Следующими днями в квартире продолжили раздаваться трели звонков, Савелий не унимался, звонил и звонил. Она то, выключала свой телефон, словно говоря с ним: «Вот же, пристал, ну смысл попусту колыхать воздух, Нечего и надеяться, здесь не цирк, нет места в моей квартире, и никаких встреч, какие встречи, довольно! И рассуждая с собой: Ты ведь приехал не ко мне, а на отдых. Смотрите и дальше за дочерью, возможно, что скоро приедете с внуками. Если только повстречает такого же, муженька, кому понравится тотальный контроль
А я, ни причём? Не собираюсь, в квартире дочери, доставлять неудобства. Зачем, мне тревожить Джейн, у неё непременно должно быть тоже своё пространство. Мне радостно с дочерью тогда, как Вы, А Вы Савелий Сергеевич, наверно, продумали всё заранее и о том, где место Ваших свиданий.
Зачем, ну, зачем он снова звонит по ночам, теребя понапрасну всем нервы. И эти его ненормальные сцены, зачем, для чего, эти пустые слова, ведь ясно, все его обещания не двинутся с места, слизко всё, как желе», память не унималась, телефон звонил, всё оживляя
Измотав себя нескончаемой чередой навязчивых мыслей о нём и будоражащими память звонками, она направилась в сторону дикого пляжа; хотелось: побыть среди чаек, уйти подальше туда, в безлюдье, и только слушать, слушать лишь шум волн.