Вот оно как. А я-то было подумал, что и правда представляю какую-то особенную ценность сам по себе. А не в качестве потенциального шпиона в доме у своенравного, древнего и могущественного аристократа того, кто в силу самого происхождения вхож туда, куда для Багратиона дорога закрыта.
Никто не любит жандармов.
Потрудитесь объясниться, ваша светлость. Я сложил руки на груди. То, что вы говорите
Недопустимо и оскорбительно? Багратион криво ухмыльнулся. Думаешь, я собираюсь заставить тебя докладывать о любых сомнительных действиях твоей семьи и их союзников?
А разве нет?
Нет, Саша. Все куда проще и сложнее одновременно. У меня нет и не может быть подобной задачи. Да и зачем? Багратион пожал плечами. Ты явно не из тех, кому понравится плясать под чужую дудку. Причем совершенно неважно мою, деда или кого-либо еще. Я лишь хочу научить тебя некоторым вещам, самое большее попросить о чем-то. Но решать ты будешь сам когда придет время.
И от моего выбора однажды будет зависеть очень многое кажется, именно так и говорил странный старик-Одаренный, поджидавший меня во дворе у Лены.
И чему же ваша светлость желает меня научить? поинтересовался я.
Скажем так мыслить в нужном направлении. Багратион скосился на часы на стене. Ты торопишься куда-нибудь?
Нет Но меня могут искать.
Это не страшно. Багратион на мгновение прикрыл глаза, и я почувствовал всплеск его Дара. Позволь предложить тебе чаю. Кажется, разговор будет долгим.
Кофе, вздохнул я. Я сегодня не выспался.
Но ночь с Леной того определенно стоила.
Глава 3
Что ты знаешь о Петре Великом?
Я едва не выронил чашку с кофе. Нет, конечно, разговор и правда должен был свернуть в несколько иное русло, но чтобы вот так, сразу Багратион умел застать врасплох и не без удовольствия этим умением пользовался. Кое-чему меня научили и в лицее, и еще дома и все равно я сразу же почувствовал себя не то чтобы не экзамене но уж точно недостаточно осведомленным.
Правитель династии Романовых, кое-как начал я. Первый император российского государства. Реформатор
Общеизвестные факты. Багратион махнул рукой. Впрочем, как и те, что я хотел бы от тебя услышать. Расскажи подробнее о реформах, которые касались Одаренных.
Петр Первый ввел Табель о рангах! догадался я. И разделил все дворянство на четырнадцать магических классов.
Верно. Багратион удовлетворенно кивнул. Хоть и не совсем исчерпывающе. На самом деле Петр Романов, которого совершенно заслуженно именуют Великим, сделал куда больше. И для Одаренных дворян, и для простых людей. Но в первую очередь для самого государства.
Не сомневаюсь, буркнул я. Но моих скромных знаний, кажется, недостаточно.
Более чем, Багратион рассмеялся и откинулся на спинку кресла. Я не собираюсь заставлять тебя вспомнить весь курс истории. Смысл порой важнее голых фактов.
Как вам будет угодно. Я пожал плечами. Ваша светлость.
Введя Табель о рангах, Петр Великий не только разделил Одаренных по уровням силы. Багратион продолжил говорить, не отвлекаясь на мои нелепые уколы. Он также дал возможность лишенным Дара простолюдинам поступать на государственную службу и приобретать дворянское положение. Разумеется, пропасть между новоиспеченными аристократами и князьями с родовым Источником не исчезла по сей день И все же начало было положено.
Начало чего?
А как ты думаешь, Саша? Багратион хитро улыбнулся. Дам подсказку: Петр Великий также впервые ввел титул графа, который в определенный период считался даже более престижным и желанным, чем княжеский. Не говоря уже о менее известных, но не менее значимых преобразованиях.
Неодаренные дворяне, новый титул, государственная служба для простолюдинов Разумеется, все это знал не только любой гимназист, но и все ученики церковно-приходских школ за исключением разве что совсем уж бестолковых. Но задумываться об истинном смысле реформ мне раньше не приходилось.
Петр Великий создал новую аристократию. Я посмотрел Багратиону прямо в глаза. Подконтрольную лично ему политическую силу. А заодно и неплохо ущемил права древних родов Подозреваю, у первого императора было много врагов.
Ты даже представить себе не можешь насколько, усмехнулся Багратион. К счастью, друзей у него все-таки оказалось больше.
Ты даже представить себе не можешь насколько, усмехнулся Багратион. К счастью, друзей у него все-таки оказалось больше.
К счастью? поморщился я. Не все бы с вами согласились.
Один дед чего стоит.
Многие. Багратион пожал плечами. Но то, что хорошо для государства, не всегда является благом для рода, целого сословия или, к примеру, одного отдельно взятого Александра Горчакова.
Старшего? Младшего? Или все-таки для обоих?
На тот случай, если тебе все-таки нужны объяснения, продолжил Багратион. Старая государственная структура на тот момент уже практически себя изжила. При всем могуществе родовых Источников удельные князья в конечном итоге не смогли бы защитить даже свои земли. Они лишились части вольностей и привилегий, но зато страна получила по-настоящему крепкую центральную власть. И только это помогло России выстоять и при Петре Великом, и спустя почти сто лет после его смерти.
Наполеон догадался я. Так?
Схватываешь на лету. Багратион довольно закивал. Бонапарт был не самым слабым Одаренным, хоть и родился в семье мелкого корсиканского дворянина. Но что куда важнее он был талантливым полководцем. И даже более талантливым политиком, если уж сумел подчинить чуть ли не две трети тогдашней Европы.
У него была армия. Солдаты, пушки кавалерия.
И почти не было полноценных Одаренных, которых попросту вырезали во время Французской революции. Это знают все. Багратион отодвинул опустевшую чашку. Но немногие догадываются, что ту войну железо проиграло вовсе не магии.
А чему же тогда? спросил я.
Исключительно организации. И отлаженной системе, которую заложил еще Петр Великий. Багратион легонько ударил по столу ребром ладони. С империей могла поспорить только империя. И только империя могла выставить силу, способную переломить хребет совершеннейшей на тот момент военной машине.
И тем не менее, под Смоленском в тысяча восемьсот двенадцатом сражались Одаренные. Я подался вперед. И именно они тогда победили.
Они обеспечили победе изящный эндшпиль. Багратион покачал головой. А заодно подарили потомкам красивую историю про четыре сотни смельчаков. Поверь, Саша, на тот момент Россия располагала куда более серьезной силой. Наполеон проиграл битву, но не будь у нас пехоты и артиллерии войну он бы все равно выиграл рано или поздно. Отступить его заставил именно общий перевес сил. И именно полноценная армия позволила твоему тезке, императору Александру, установить господство над половиной Европы на несколько десятков лет.
Вот оно как. Очередное «а на самом деле». Как говорится, век живи век учись.
Стоит ли так недооценивать магию? проговорил я. Особенно вам. Защищая Смоленск, погиб ваш предок.
Мой прапрадед. Истинный слуга империи. В голосе Багратиона послышалась неподдельная гордость. Непросто быть достойным одной только памяти такого человека. Мой род всегда стоял на страже государства и тогда, и сейчас.
Но ваша светлость даже не военный, заметил я.
Сейчас мы куда больше чем военные. Багратион чуть сдвинул брови. У страны остаются враги, даже когда молчат пушки. И кое-кого ты уже видел, Саша. Они стреляли тебя, а ты в них. Этого недостаточно?
В глазах его светлости вдруг мелькнула тоска настоящая, глубокая. Такую он едва ли смог бы подделать даже с его талантами матерого переговорщика и манипулятора.
Я мог бы носить эполеты армейского генерала. Или вести дела рода, не поступая на службу. Растить наследников или прожигать жизнь на бесконечных приемах в Зимнем. Багратион откинулся на спинку кресла. Но, как видишь, выбрал участь презренного жандарма.
Презренного? поморщился я. Ваша светлость не передергивает?
Отчасти. Багратион не стал возражать. Но поверь, в столице найдется немало уважаемых людей, которые всерьез считают меня чуть ли не предателем Одаренных родов.
Вроде моего деда?
Нет, улыбнулся Багратион. Мы с Александром Константиновичем не всегда сходились во мнениях. Но, к счастью, у него нет и капли недалеких феодальных амбиций, которыми так кичатся некоторые князья. И что бы он сам ни говорил мы оба служим стране и короне хоть и каждый по-своему.
Однако. Казалось, я уже понял, к чему планомерно подводит меня его светлость со своей блестящей риторикой, но Багратион снова свернул куда-то в сторону.