Гаор стукнул его ребром ладони по шее повыше ошейника, и инцидент был исчерпан. Махотка ушёл охмурять очередную девчонку, а Волох уже без всякого подвоха спросил:
А что, и вправду там сигаретами не считаются?
Гаор оценил это «там» вместо «у вас» или ещё как, и ответил вполне доброжелательно.
На фронте нет, и в на работе, вовремя поправился он, тоже не считались. Гемы другое дело, но и тут по-разному. Люди-то разные.
Это точно, согласился Волох, все люди, а каждый наособицу.
Все люди, да не все человеки, подал снизу голос Полоша.
Гаор даже рассмеялся, так ему понравилась формула. Смеясь, пересчитал оставшиеся сигареты и сунул пачку в тумбочку. Если завтра он выкурит одну сигарету вместо двух, то восполнит потерю и дотянет до следующей выдачи. Фишка тоже лежала пока. Через два дня, если он не ошибся в расчётах, дадут ещё три, это будет уже четыре. Одна дополнительная сигарета и та же карамелька. Но конфеты ему без надобности. С ним охотно заигрывали, но перейти от смешков к делу он медлил. По многим, ему самому до конца не понятным причинам. Словно останавливало что-то. Понимал, что тем самым только разжигает интерес к себе, и не мог.
С женщинами у него никогда проблем не было. В том плане, что знал, как когда и с кем. В пятнадцать лет они, пятеро из солдатского отделения, сложив карманные выплаты, отправились в «солдатский» бордель. Их пустили. Он знал, что многие так бегают с тринадцати лет, но ему запрещал Сержант, а тогда, он как раз пришёл в увольнительную, и Сержант его спросил:
К девкам бегаешь?
Он, покраснев, мотнул головой.
Пора бы, строго сказал Сержант, не всё тебе мороженое жрать, гемы и получше потратить можно. Жениться тебе не с руки будет, так что привыкай.
Насчет женитьбы он понял позже, но тогда слова Сержанта принял как разрешение, если не приказ. И пошло, поехало. На фронте в боях не до этого. Хотя трепались много, отгоняя таким трёпом страх и тупое отчаяние. А в перерывах, на переформированиях и прочем, были опять же «солдатские» дома и отделения с девками, в госпиталях были медсёстры, но чаще санитарки, медсёстры всё-таки предпочитали офицеров. С девушками он начал гулять на дембеле. Дорвался до не знаю, чего. Вроде всё про баб знал, и что, и как, и с какими последствиями, а вот дольше всего он был с Ясельгой, она даже переселилась к нему, и он стал платить за двоих. Он приходил домой, и его встречала его, да, его женщина. Он даже подумывал жениться, оформить всё, как положено, в Ведомстве Юстиции, чтобы уже и ребёнка, и не бастарда, а законного сына. Разрешения отца на женитьбу не требовалось. Другое дело, что отец мог не считаться с наличием у него семьи и ни на сотку не сократил бы ему выплаты. Это он уже тогда понимал. Да и не из-за этого они расстались с Ясельгой. Поссорились из-за чего-то, он даже не помнит из-за чего. И он решил выдержать характер. Нужен он ей сама придёт. А сам он за ней бегать не станет. Выдержал да, почти три декады, Ясельга не появлялась, и он хоть и скучал, но уже собирался приступить к другой, когда за ним приехали. И всё. И он понял, что ему и Ясельге повезло. Ясельга полукровка, и будь она его официальной женой, то по тому же трижды прóклятому закону о правах отца жена и дети бастарда входят в отчуждаемое по закону в пользу отца имущество. Этого он бы мог и не выдержать. Может, память о Ясельге, а может, и сознание, что дети раба с рождения рабы, и держали его сейчас. Не хочет он «плодиться и размножаться» в пользу хозяина. Хотя остальных это, похоже, не смущает.
За всеми этими мыслями незаметно наступила ночь. Как всегда, Гаор мысленно проверил содержимое своей папки, дополнил лист словарика и вычеркнул хорошо усвоенные слова, переписал абзац в статье о Седом: «Как украли идею», на остальное не осталось сил, подкатывал сон и, опасаясь заснуть, оставив папку открытой, он мысленно быстро заложил в неё листы и завязал тесёмки.
2 декада, 9 деньРазбудил его стук надзирательской дубинки по решётке. Лупили так, что решётка гудела, будто надзиратель забыл, как открывается дверь, и решил её выломать. Гаор сел на своей койке, ошалело моргая и жмурясь от включённого в неурочное время света. Наконец, он проморгался и увидел, что у решётки стоит Старший в подштанниках, а с той стороны надзиратель и Сторрам! Он впервые после торгов увидел хозяина. Сторрам был в кожаной мокро блестящей куртке с меховым воротником.
Большой снегопад, сказал Сторрам, всем общий выход.
Большой снегопад, сказал Сторрам, всем общий выход.
Да, хозяин, кивал Старший, сделаем, хозяин.
Не копайтесь, бросил Сторрам сразу и надзирателю, и Старшему и ушёл.
Подъём, заорали в два голоса надзиратель и Старший.
С коек как по тревоге посыпались люди.
На дворе работáть, сказал Гаору Волох, всё, что есть тёплого, надевай, паря.
Что такое большой снегопад, Гаор знал. В училище их тоже зимой, случалось, поднимали на расчистку от снега. Вот только тёплого у него Он надел вместо трусов и майки армейский комплект, рубашку, брюки, комбинезон, обулся на две пары носков Матуня как раз позавчера ему сменку дала, ещё шапка и куртка, капюшон поверх шапки, вот аггел, снегопад, а шею велено держать открытой, чтоб ошейник был виден, вон Гархем слышен, всё, готов.
Построение наспех, задние ещё выбегают из спален, а передние уже вываливаются в дверь на лестницу. Бегом вверх по лестнице, в холле навалом лопаты, мётлы, и Старший орёт, разгоняя бригады. На дворе включены на полную мощность прожекторы, но свет с трудом пробивается сквозь густую сетку крупного с сильным ветром снега. Да какой это к аггелу снегопад, настоящая метель! Гаор даже на миг задохнулся снегом и закашлялся. Кто-то ткнул его в спину, указывая направление, и он побежал туда.
Сумасшедшая работа под слепящим снегом, мгновенно засыпающим проделанные лопатами проходы. Надзиратели, Гархем, сам Сторрам, меняющиеся напарники, Плешака Гаор в самом начале потерял, вернее, Старший сразу его отправил с другими. Но, видно, у Старшего были свои соображения думал, махая лопатой, Гаор. Весь беспорядок и суета были наверху, а так кто с кем и где Старший, разумеется, знал заранее, и надзиратели, как вскоре заметил Гаор, в его расстановку не вмешивались, не мешали Старшему бегать, подгонять и переставлять двойки и тройки рабов с места на место. Что такое, заставить слаженно работать сотню человек целую роту Гаор представлял, а если считать и женщин, они тоже все вышли на расчистку, то двести. И мастерство Старшего, щедро рассыпавшего ругань, пинки и тычки, не обижавшие и всегда по делу, вызывало уважение.
Гаор работал в паре с Буланом на двуручной лопате-скребке, очищая один из пандусов, когда в шаге от них из крутящегося снега возник Сторрам.
Рыжий!
Булан подтолкнул его, успев шепнуть.
Шапку сними.
Гаор откинул капюшон, сорвал с головы шапку и подбежал к Сторраму.
Да, хозяин.
Иди за мной.
Да, хозяин, растерянно ответил Гаор.
А как же Булан? В одиночку с таким скребком трудно. Но когда он, идя за Сторрамом, на миг оглянулся, то увидел, что Старший уже успел поставить кого-то в пару к Булану.
Сторрам привел Гаора в большой подземный гараж и показал на маленький трактор-уборщик.
Пять долей на обвычку и выезжай.
Да, хозяин, сказал ему уже в спину Гаор и полез в кабину.
Ключи на месте. Ну, не трусь, старший сержант, не такой, но похожий ты водил, было дело.
Трактор был исправен, заправлен, скребки и щётки подвешены, руль и рычаги мягко поддавались под рукой. У руля небольшой запас при левом повороте, нужно докручивать, а правый тогда так и есть, поворот руля меньше поворота колёс. И сделав проверочный круг по гаражу, Гаор выехал в открытые ворота.
Снег сразу ударил его в лицо. Он невольно замотал головой, отплёвываясь от набившегося в рот снега, и еле успел остановиться рядом со Сторрамом.
Уложился, кивнул Сторрам и сел рядом с ним. Надень шапку и капюшон. Вперёд.
Гаор стронул машину и, удерживая руль одной рукой, другой нахлобучил шапку, и натянул поверх неё капюшон. Козырек опустил пониже, чтобы защитить от снега глаза.
Можешь закрыть шею, сказал Сторрам.
Спасибо, хозяин, пробормотал Гаор, подтягивая молнию на куртке, и напряжённо вглядываясь в дорогу.
Прожекторы вокруг, фары на полную мощность включил, а вперёд на три шага видно, а дальше снег сплошняком. Хреново.
Направо, командовал Сторрам, прямо, левый поворот и вверх.
Гаор въехал на пандус.
Отсюда начинай.
Гаор опустил скребок и щётку. Ход сразу стал тяжелее.
Вперёд.
Гаор заметил, что снег из чисто белого стал почему-то пёстро искрящимся, и не сразу сообразил, что это он въехал под главную вывеску и это цветная радуга на вышке так подсвечивает снег.
По пандусу он спустился на фасадный двор, большой, круглый и с клумбой посередине.