И внезапно она снова ощутила его нервные, жадные, шевелящиеся и больно давящие пальцы у себя в трусиках.
Ей стало жарко, жалко себя и одиноко
Ну зачем всё закончилось?!
«Господи! Уже ведь ночь! Тёте Шуре рано утром на смену. Хорошо, что ключи мне запасные отдала».
Она торопливо, в лихорадочно-радостном возбуждении (и откуда оно, и почему?) почти бегом, поднялась к себе на этаж и на ощупь, ключом, открыла дверь. Было темно, тихо. И пахло блинчиками.
«Тётя Шура ждала меня», без сожаления подумалось ей. Она тихохонько прокралась на кухню и щелкнула выключателем небольшого бра на стене. Да, блинчики, накрытые салфеткой, на столе. И стакан молока.
Накинулась на эти блины, проглатывая и давясь, и снова проглатывая и давясь. Жадно поедала их, пока вся тарелка не опустела.
Ух! выдохнула. Легонько, кончиками пальцев, потрогала все еще горевшие губы и улыбнулась загадочно самой себе. Плавно потянулась, с удовольствием изгибаясь всем телом и ощущая это своё тело совсем другим. Каждая косточка, каждая мышца его дрожали, рождая тонко-щекотную вибрацию где-то глубоко-глубоко внутри, и плотно-плотно внизу живота.
Подумала возбуждённо: «Как интересно», и хлебнула молока.
«Всё. Спать!»
***
Она мгновенно проснулась, как от резкого тычка в спину.
В комнате стояла прозрачная утренняя тишина.
Лоб упирался в ворсистую спинку дивана, о щеку ласково тёрлась белая наволочка подушки, а внизу живота опять что-то плотно-плотно задрожало и сжалось. Сердце удушливо заколотилось в горле в комнате кто-то был.
Спиной, и как-то ещё по-звериному она ощутила чужое присутствие, хотя по-прежнему было очень тихо.
Ей стало так страшно! До жути. Тело облило холодным потом она боялась открыть глаза. Мурашки пробежали по лопаткам, по ногам. Судорога скрутила пальцы ног.
«Спокойно! Никого здесь не может быть. Седьмой этаж. И тётя Шура, конечно, захлопнула дверь».
И всё-таки, всё-таки, в комнате, прямо у неё за спиной, кто-то был И с внезапно нахлынувшим отчаянием она вдруг осознала, что если сей же час не заставит себя обернуться, то потеряет сознание!
В ушах зашумело
Она резко повернула голову прямо у неё за спиной, близко-близко, на стуле, склонив набок голову и улыбаясь ярко-синими глазами, сидел вчерашний парень
Глава вторая
Предложение и Отказ.
Оцепенение длилось секунду и она с возмущением отчеканила:
Ты как попал сюда?!
Не было больше ни страха, ни шума в ушах, ни скованности в теле только возмущение, клокотавшее в самом горле и душившее её.
Мне соседка ваша открыла, просто и легко ответил он. Я сказал, что ты меня ждёшь, она и впустила.
«Господи, да что же это такое? совсем как-то вдруг безнадёжно подумала она, и ей захотелось плакать. Да что же это такое?..»
А парень продолжал смотреть на неё, слегка улыбаясь как давнишней знакомой, и ничуть даже не смущаясь.
Внезапно до неё дошло, что она сидит перед ним в одной тоненькой ночной рубашке, практически без одеяла, которое откинула в порыве возмущения, собираясь встать.
Выйди! вновь обретя себя, скомандовала она. На кухню выйди. Мне надо одеться.
Но парень продолжал смотреть на неё. И улыбался.
Ей стало не по себе. Как и накануне днём, в электричке, внутри родилось движение навстречу ему. И так же, как и накануне, он словно почуял это её движение. В его глазах вспыхнул огонёк, и он, протянув руку, провёл ладонью по её лбу.
Убери морщинки.
И, не отнимая ладони, начал медленно приближать к ней своё лицо, одновременно наклоняясь всё ближе и ближе, глядя ей в глаза.
Она не смогла отвести взгляд от его глаз, и почувствовала, как вся её решимость и возмущение быстро улетучиваются.
А его глаза были уже совсем близко, и на своём лице она ощутила его дыхание.
Он поцеловал её в губы. Едва прикоснувшись. И снова поцеловал и не оторвал губ.
«Что он делает?» только и успела мелькнуть мысль.
Сопротивляться она не хотела.
Странные мурашки, как от озноба, облепили кожу. Снова, как накануне вечером, внизу живота схватило, и она почувствовала, как покорно ложится на спину, и сама начинает задирать подол ночной рубашки. Ей совсем не было стыдно!
Парень вдруг отстранился и теперь только смотрел на её движения.
Он уже не улыбался.
Что ты делаешь? с хрипотцой в голосе наконец тихо произнёс он. Ты уверена, что хочешь этого?
Вместо ответа она, не отводя взгляда, взяла его руку и положила себе на обнажённый низ живота. И развела ноги.
Он убрал свою руку. Опустил подол её рубашки. И встал.
Нет.
Она растерянно смотрела на него.
Почему нет? Ты же сам вчера хотел?..
Оденься. Я выйду на кухню.
И он вышел.
А она продолжала лежать с колотящимся сердцем и ноющим внизу животом
Внезапно её охватил озноб, её передёрнуло всю, и она до подбородка натянула на себя одеяло.
«Вот дура! Что со мной происходит? Как стыдно! Но ведь он хотел Зачем целовал?»
Мысли метались в разгорячённом разуме, и ни один ответ, приходивший ей сейчас в голову, ни о себе, ни о своих чувствах и своём поведении, ни об этом парне, имени которого она до сих пор не знала, и которому мгновение назад готова была отдаться, как пропащая шлюха, ни один ответ не выглядел логичным и разумным.
Так она лежала, постепенно приходя в себя. Ей стало жарко, и она снова отбросила одеяло Внезапно обожгла мысль:
«Господи! Что я лежу? Ведь он там, на кухне, ждёт меня! Только бы соседка не вышла!»
Быстро схватила халат, засунула ноги в трёпанные-перетрёпанные тапочки, махнула по коротким каштановым волосам расчёской, даже не глядя в зеркало, и потихоньку, едва сдерживая дрожь во всём теле, вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь чтобы не стукнула.
«Только бы соседка не услышала».
На цыпочках двинулась к кухне и остановилась на пороге.
Парень стоял лицом к кухонному окну, засунув руки в карманы. Свободная белая рубашка с закатанными до локтя рукавами не скрывала ни широкие плечи, ни прямую спину, ни напряжение этой спины. Брюки «с иголочки» подчёркивали стройные, слишком стройные для парня, крепкие ноги и да! подтянутые спортивные ягодицы.
«Красивый» Щекотные мурашки снова пробежали по телу.
Ладно, проговорила она, стараясь выглядеть строгой, и будто бы забыв, что несколько минут назад лежала перед ним, задрав подол рубашки, объясни, что всё это значит. Как ты узнал, в какой квартире я живу? И, вообще я тебя не приглашала! с вызовом закончила она, вздёрнув подбородок.
Он развернулся на её голос. Теперь она видела только его силуэт на фоне серого утреннего неба. Но поняла, что вот сейчас произойдёт что-то очень важное, такое, чего раньше никогда не было, и что изменит её саму и её жизнь полностью.
Задохнувшись, ступила через порог, а он медленно, очень медленно, произнёс:
Извини меня за вчерашнее я вёл себя как конченый мерзавец и за сегодняшнее прости, и что вот так пришёл, и но вчера в электричке я сказал тебе то, что подумал, только увидев тебя: выходи за меня замуж. Не потому, что мне надо срочно найти жену, чтобы одному в гарнизон не ехать. Я Он умолк. Потом: Ты согласна?
Сердце её ёкнуло и замерло на мгновенье то ли от радости, то ли от страха, но лишь на мгновенье. Почему-то шёпотом, но очень внятно произнесла:
Да ты сумасшедший! Ты даже имени моего не знаешь! Так же, как и я твоего! И нечего здесь за вчерашнее и сегодняшнее извиняться! Как ты посмел прийти! Как ты квартиру мою нашёл!
Вышел из парадной. Встал под окнами. Дождался, где свет загорится
«Вот так просто», пронеслось у неё в голове.
Они смотрели друг на друга. Он открыто и призывно. Она растерянно и совсем уже почему-то не возмущаясь ни капельки.
И он сказал:
Мне всё равно, как тебя зовут. Главное, что Вчера я тоже сначала решил, что пошутил, когда звал тебя замуж. Но прошла только одна ночь без тебя нет! только полночи, и я понял, что хочу всегда видеть тебя рядом. И я пришёл, чтобы предложить тебе стать моей женой.
Она стояла перед ним в своих истрёпанных тапочках и застиранном домашнем халате, непричёсанная, невыспавшаяся. Она не помнила об этом. Она об этом забыла. Она чувствовала сейчас только, что хочет быть с ним, что хочет ответить ему «да», но понимала, что не скажет ему этого и не позволит себе быть с ним. Вместо этого она сейчас должна нанести ему удар. Сильный, безжалостный. Она должна сделать это, чтобы даже слабой надежды не осталось у этого парня, чтобы он не просто забыл её, а невзлюбил, может, даже возненавидел и никогда, больше ни-ког-да не вспоминал о ней. Может, она больше и не любит так сильно того, своего. Может, она вообще больше того не любит. Но этот, такой красивый, сильный, искренний, и такой притягивающий её к себе он не её, не для неё. Он не для неё. По крайней мере, сейчас