Синего форда на стоянке не было. Я запрыгнула на крыльцо дома, заглянула в окно: темно, ничего не рассмотреть. Возможно, Волжанин уехал по делам, решив никому не сообщать. Уже собираясь уходить, я заметила, что дверь слегка приоткрыта. В голове пронеслось множество мыслей от ограбления до нелепой случайности. Ни одна из них не могла остановить мое любопытство.
Я открыла дверь и вошла. Внутри меня встретил такой букет ароматов, что я слегка растерялась: алкоголь, табак, пот, таматный сок, мышиный помет, острые приправы, пыль, затхлая мебель. Сразу вспомнились слова кабана-таксиста
Внутри дома хозяйничали сумерки. Небольшой стол в гостиной был заставлен пустыми бутылками, в пепельнице скрючились, словно трупики червей, сигаретные окурки. Трудно представить, что это дом полицейского сыщика, а не притон для пьяниц и наркоманов.
На полке у камина рядом с пыльными, ни разу не горевшими подарочными свечами, лежала лицом вниз рамка для фотографий. Я подняла ее. Стекло было разбито, внутри семейный снимок: мужчина, женщина и девочка лет восьми, все трое сидят в обнимку на диване в этой самой гостиной. В молодом мужчине с трудом можно было узнать постаревшего не по годам и осунувшегося Игоря Волжанина.
Я заметила позади себя тёмный силуэт. Резко обернулась. Волжанин стоял в трусах и футболке, покачиваясь, один глаз был закрыт, волосы взъерошены, в руке пистолет, направленный на меня.
Кыш отсюда, псина. Здесь бесплатной жратвы нет.
Это Ариадна. Игорь, опустите оружие.
Кто?
Младший сержант Флотов.
Волжанин титаническим усилием сумел открыть второй глаз. Пригляделся.
Какого хрена ты тут делаешь?
Дверь была открыта.
И где ты увидела надпись, что можешь входить и шариться в моем доме?
Вы не пришли на работу. Я подумала, что-то случилось
Он закрыл глаза и дотронулся рукой до собственного лба, опустил пистолет, глубоко зевнул.
Сколько времени? он посмотрел на пустую руку, будто там были часы.
Половина первого.
Наверное, будильник не сработал.
Собирайтесь, нам надо ехать.
Куда?
Убитого опознали. Я связалась с родственниками, они ждут нашего приезда.
Волжанин взял со стола пустую бутылку газировки, перевернул, разочарованно вздохнул, убедившись, что ничего не осталось.
Ладно, дай мне двадцать минут Или тридцать. Жди в машине.
А где она?
У дома стоит, конечно.
Ее там нет.
Он нагнулся, чтобы посмотреть в окно. Прищурился.
Наверное, у бара осталась. Как же я добрался? Ладно, жди где хочешь, только не здесь.
Волжанин заметил стоявшую рамку с фотографией, его полусонное выражение лица изменилось на озлобленное. Подойдя к камину, он резко положил рамку. Зазвенели стеклянные осколки.
Вали из моего дома!
Снаружи дул приятный прохладный ветерок, я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как он ворошит шерсть. То, что животные, как и люди получают физическое удовольствие от таких простых вещей, стало однажды для меня большим открытием.
Волжанин вышел через полчаса. Он был гладко выбрит на щеке остались порезы, волосы зачесаны назад, от него несло одеколоном, призванным сбить запах перегара. Всеми силами он пытался выглядеть свежо, но его выдавали припухшие, совершенно потерянные глаза.
К дому подъехало такси.
Едем за машиной? предположила я.
Заберу вечером, у меня там реванш по бильярду. Давай сразу к свидетелю.
К родственникам жертвы, поправила я.
Я так и сказал.
Половину пути Волжанин молчал, уткнувшись в окно. Мне показалось, он спал с открытыми глазами. Сурок таксист вел машину аккуратно, изредка посвистывая через крохотный рот.
Я закрыла перегородку между водителем и пассажирами и обратилась к Волжанину:
Я хотела с вами поговорить.
Напарник посмотрел на меня с такой мольбой в глазах, словно желая, чтобы я его пристрелила. Мне незнакомо чувство похмелья, но это явно болезненно.
Давай попозже, Флотов.
Я все еще не могла поверить, что передо мной знаменитый сыщик, блестяще раскрывший убийство Грегора Лиховского. На уроках криминалистики мы изучали это дело, я была поражена профессиональной и тонкой работой Волжанина. Если бы мне тогда сказали, что мы будем напарниками, я бы не поверила своему счастью. И вот он сидит передо мной, человек, ум которого я боготворила, а я не чувствую ничего кроме отвращения и жалости. Как вышло, что из блестящего сыщика он превратился в озлобленного алкоголика?
Как вы можете так, вы же полицейский сыщик! не выдержала я. Сыщик должен подавать другим биовидам пример.
Он усмехнулся.
Поверь, я подавал вчера пример блестящей игры в бильярд. Но последние стопки были лишними, и я продул.
Вы можете быть серьезным?
То, что я делаю вне работы, тебя не касается, кенгуру.
Теперь касается. Мы напарники.
Волжанин помолчал.
И напарники должны доверять друг другу, быть откровенными? спросил он провокационно.
Да.
Тогда расскажи, зачем ты это сделала?!
Что? не поняла я.
Стала вот этим, он обвел меня взглядом с лап до кончиков ушей.
В современном обществе спрашивать о причинах подселения дурной тон. Времена, когда подселение было только способом продлить жизнь, давно канули в прошлое. Сейчас перенести сознание в болванку может любой человек старше восемнадцати, и даже ребенок с согласия родителей. Кандидаты предварительно проходят общение с психиатром, тот убеждается, что они осознают все последствия, а именно: невозможность повернуть назад тело после подселения утилизируется. Причина, почему человек принял такое решение у каждого своя, это личное интимное дело и ворошить его не имеет права никто.
Я не буду отвечать.
Хочу понять, что заставляет вас отказываться от нормальной жизни
Волжанин открыл окно и закурил. Таксист выругался.
Рули молча, крысеныш, сказал напарник сурку и обратился ко мне. Что так смотришь? Я тебе противен?
Я не испытываю неприязни, как бы вам этого не хотелось.
А ты знаешь, чего я хочу?
Я кивнула.
Я с тобой еще не пил, Волжанин выпустил дым в салон.
Вы не хотите со мной работать только потому, что я кенгуру. Но внутри я такой же человек, как и вы.
Он усмехнулся.
Это не очень заметно.
Можете продолжать оскорблять меня, я за свою жизнь наслушалась этого сполна. Вам не удастся от меня избавиться!
Он ударил рукой по стеклу.
Что ты уцепилась за меня? Неужели нельзя было пойти в другое место, где полно этих ваших?
А почему вы пошли в полицию?
Захотел.
И я этого хочу.
Он вздохнул.
Сколько тебе осталось?
Пять шесть лет.
По закону в случае повторного подселения мне придется заново учиться в Академии и проходить через те же тернии и унижения.
Потрать их лучше на что-нибудь полезное. Заведи кенгуру мужа, воспитай пару кенгурят, проживи эти годы в удовольствие.
А почему вы так не сделаете?
Он фыркнул и отвернулся к окну. Больше мы не заговорили.
***
Опрос родственников погибшего проводила я. Волжанин сидел рядом и откровенно скучал, лишь изредка вставляя уточняющие реплики.
Убитый Антон Лагно работал курьером в почтовой службе, в Дергалово он поехал доставить корреспонденцию нескольким получателям. Я нанесла его маршрут на карту, злосчастный переулок находился между двумя соседними адресами.
Похоже, жертва все-таки была случайной.
У Антохи не было врагов, сказал родной брат. Он был тихим и замкнутым, совершенно неконфликтным.
Мужчина обнимал плачущую мать.
У него были знакомые, друзья среди осознанных альтервидов?
Нет. Он их боялся.
Почему?
В детстве Антоха забрался в вольер, где проводят, ну эти, платные охоты.
Сафари.
Он кивнул.
Прямо на его глазах медведь, вроде какой-то министр, задрал оленя. Это сильно на Антоху повлияло. Он долго на улицу не выходил. Как-то раз я взял его с собой в кинотеатр. Рядом с нами села гиена, Антоха так закричал, всех перепугал. Пришлось его уводить. Скажите, а это правда, что его лев убил?
Откуда вы знаете?
Так по новостям сказали.
Вороны все разнюхали.
Экспертизы еще незавершены. Мы вас оповестим, когда будет больше информации.
Мой брат в своей жизни никому ничего плохого не сделал. Он такого не заслужил. Я надеюсь, убийцу найдут и пристрелят.
Так и будет, сказал Волжанин.
Я вышла на улицу с тяжелым камнем на сердце. Не думала, что говорить с убитыми горем биовидами, потерявшими близкого, настолько трудно и изматывающе. Напарник заметил мою реакцию.
Все через это проходят, сказал он понимающе. Привыкнешь.
Волжанин достал пачку сигарет, протянул мне из вежливости.
Меня это убьет.
Он покивал и закурил.
В питомниках заявили, что у них не пропадали львы, сказала я.