Ну что тут скажешь? Пришлось быстро одеваться и бежать на холодную улицу даже без привычного утреннего какао. Коловерша от неё ни за что не отстал бы.
* * *Они успели догнать гусынь уже за околицей. Тайка издалека увидела три фигуры и прибавила шаг а Пушок-то, похоже, был прав. Только вот спутница Лины и Лиды девочкой не выглядела. Наоборот, была самой грузной из них. И вообще, казалась очень знакомой
Тётя Надя? подбежав, Тайка узнала продавщицу из магазина. А вы-то что здесь делаете?
Гусыни переглянулись и хором выдали:
Не то, что ты думаешь.
А по-моему, очень даже то! насупился Пушок, выпуская когти. Нарушаем, гражданочки? Похищение людей это статья, между прочим. Ни с места! Я вас арестую!
Это, наверное, больно? ахнула Лида.
А тётя Надя всплеснула руками:
Ой, это ж мой любимый рыженький котик. Я его прикармливала. Твой, что ль, Таюшка? она почесала Пушка за ушком, и тот растерялся.
Разве можно чесать за ушком детектива при исполнении обязанностей? Но так приятно мр-мр-мр.
То ли он мой, то ли я его, мы ещё не определились, улыбнулась Тайка.
Такой хороший тётя Надя гладила и гладила коловершу. А потом тихо Тайка едва расслышала сказала: Прощай, рыжик.
Что значит «прощай»? встрепенулся Пушок. Тая, она по-коловершьи не понимает. Спроси у неё.
Вы уезжаете? у Тайки на глаза навернулись слёзы.
Они с тётей Надей не были близки так, болтали о природе, о погоде, но «прощай» явно означало, что та покидает Дивнозёрье навсегда. От этого почему-то было очень грустно.
Можно и так сказать, продавщица глянула на Лину, потом на Лиду, и те кивнули, мол, говори всё как есть. Таюшка, я слышала, о чём вы там болтали. Про волшебную страну. Закрыла магазин, пошла следом. И ты уж извини под окном простояла до вечера, ваши беседы слушая. А как вы разошлись, пошла в курятник договариваться. Разве можно такую возможность упускать?
Я думала, что виллы забирают только молодых девушек, Тайка захлопала глазами.
Так и есть. Но для меня решили сделать исключение.
Тая, спроси, она точно-точно сама решила? нахмурился Пушок. А кто же мне будет давать рыбку?
Пушок, тётя Надя взрослая женщина и может решать, куда и с кем ехать.
Так-то оно так, но
Я очень больна, тихо призналась тётя Надя. Мне недолго осталось. А тут целый волшебный мир, новая жизнь и крылья Знаешь, я всегда мечтала летать. С тех пор как мама меня маленькую отвезла на юг на самолёте. Я запомнила домики внизу будто игрушечные. И облака. А море оно такое огромное. Там я смогу видеть его каждый день. И буду снова здоровой, потому что виллы не болеют. Это ли не счастье?
Тайка вздохнула. Вот так живёшь всю жизнь рядом, ходишь в магазин, покупаешь носки или резинки для волос и не знаешь, что за прилавком стоит несчастный человек с большой светлой мечтой Может, тётя Надя и не умела творить чары, но всегда помогала другим словом и делом и ничего не просила взамен. Это, если подумать, тоже настоящее волшебство.
Первым опомнился Пушок:
Счастливого пути!
И Тайка повторила вслед за ним:
Счастливого пути, лёгких крыльев.
Ей очень хотелось увидеть, как тётя Надя превратится в птицу, но гуси-оборотни ревностно хранили свою тайну.
* * *До дома они с Пушком добрались молча. Тайка вошла, повесила куртку на гвоздик, скинула сапоги.
Будешь какао?
Коловерша прежде никогда не отказывался от угощения, а тут словно не услышал вопроса:
Тая, а ты уже думала, какое желание загадаешь, когда придёт время повязывать мартеничку на дерево?
Нет. А что?
Можно я загадаю? Очень надо!
Тайка ожидала, что коловерша заведёт свою обычную песнь про горы мороженого и тонны пирожных, но ошиблась.
Я хочу, чтобы тётя Надя нашла своё счастье, Пушок неотрывно смотрел в окно. Она была так добра ко мне. Рыбкой угощала. Она заслужила!
Ну как тут откажешь? Конечно, Тайка согласилась.
И в этот самый миг над их домом сделали круг три диких гусыни, а потом, выстроившись клином, полетели на юг: далеко-далеко, к тёплому синему морю.
Перо жар-птицы
Ну вот, я так и знал! бурчал домовой, громко звеня ложечкой о край чашки. Предупреждал же! Пошто меня не слушала, Таюшка-хозяюшка? Не зря ж говорят в народе: настал марток надевай сто порток! А ты без шапки на улицу бегала, вот и хлюпаешь теперь носом. Эх, опять пропустишь контрольную по алгебре
Он отложил ложечку в сторону и протянул ей чашку.
Не ругайся, Никифор, Тайка, вздохнув, отхлебнула чай с малиновым вареньем и поморщилась. Ух, сладко! Сколько же ты сахару туда положил? У меня сейчас что-нибудь слипнется.
Так тебе и надо, фыркнул домовой. Будешь знать, как не слушаться. Сейчас я тебе ещё тёртую редьку с медком сделаю.
Ой, не надо! Терпеть не могу редьку.
Надо-надо! поддакнул Пушок. Уж мы тебе не дадим разболеться. Вечером Никифор ещё баньку растопит, а я тебя веником, веником! Чтоб знала!
Сейчас я сама тебя веником! сдвинув брови, Тайка угрожающе чихнула, и коловерша на всякий случай отодвинулся подальше. Слушайте, всё это понятно, но я же не просто так по лужам бегала. Дед Фёдор позвонил, что приболел. Ну я и испугалась а вдруг у него опять сердце прихватило? Это потом только выяснилось, что простуда
Пушок с Никифором переглянулись и хором заявили:
Но шапку всё равно могла бы надеть.
М-да, когда эти двое объединяются, спорить с ними становится совершенно невозможно. Ещё и редьку вонючую поставили прямо перед носом, пфе!
Тайка поджала губы и отставила чашку на блюдечко.
Я подожду, пока остынет. Горячо.
Ты не ной, а пей давай, домовой приложил мохнатую ладонь к её лбу и покачал головой. Жар у тебя немалый, однако, сбить надо
Эх, а мы с Алёнкой хотели сегодня до леса дойти. Говорят, в этом году лесавки раньше времени проснулись, первоцветы выпустили, а тут их снегом и засыпало. Хотели им пледиков отнести и термос с какао, чтобы не замёрзли.
Дома сиди! буркнул Никифор, а Пушок добавил:
Мы сами отнесём. А ты ещё успеешь до приключений дорваться, неугомонная наша.
Какие уж теперь приключения дома-то Тайка шмыгнула сопливым носом.
Стоило ей только сказать это, как вдруг в окно кто-то настойчиво забарабанил.
Вот такая она жизнь ведьмы-хранительницы Дивнозёрья: даже когда болеешь, приключения раз! и найдут тебя сами.
Никифор раздвинул шторы и открыл окно, впуская на террасу уже знакомых Тайке диких коловерш чёрно-белую Ночку, Пушкову зазнобу, и серого Дымка его извечного соперника.
Влетев, Дымок первым делом нацелился на пряники в вазочке на столе и облизнул пышные усы, а Пушок, перехватив его взгляд, насупился и, подвинув вазочку поближе к себе, рявкнул:
Чё надо?
Простите, что без предупреждения, Ночка вежливо раскланялась. У нас тут важное дело, Пушок. Нам без тебя никак не справиться.
И без твоей ведьмы, Дымок, ухнув, перевалил через подоконник мешок с него самого размером.
Тайка только сейчас заметила, что морда у серого коловерши была вся расцарапана, как будто тот совсем недавно с кем-то подрался.
Что это вы притащили? она осторожно потрогала мешок пальцем, и тот вдруг пошевелился, а изнутри донеслось угрожающее кудахтанье, в котором Тайка не разобрала ничего, кроме приглушённых ругательств.
Не «что», а «кого», Ночка на всякий случай отодвинулась от агрессивного мешка подальше. Мы поймали жар-птицу! Настоящую!
Ерунды не говорите, недоверчиво хмыкнул Никифор. В Дивнозёрье жар-птиц отродясь не водилось. Они же сквозь вязовое дупло пролезть не могут от их огненных перьев дерево сразу воспламеняется. И мешок ваш тоже сгорел бы вмиг.
Пушок, услыхав такие новости, закатил глаза и попытался было упасть в обморок, но, вспомнив, что при Ночке показывать слабину не стоит, всё же удержался на лапах, покачнулся и упавшим голосом произнёс:
Они же это враги. Забыли, что я вам рассказывал? Жар-птицы ненавидят коловерш. Они ещё во времена моего детства с Кощеем спутались и ему служили. И вы тащите к нам в дом эту гадость?!
Погоди, Пушок, не нервничай. Никифор же ясно сказал: это не может быть жар-птица, Тайка снова чихнула, пнув стол и едва не расплескав чай.
Не верите! Посмотрите сами! Дымок плюхнул свою ношу на пол, мешок раскрылся, и оттуда выбралось нечто.
Тайка, не удержавшись, прыснула настолько нелепым выглядело это странное создание. Вот представьте себе цыплёнка, но не жёлтенького и пушистого, а уже подросшего: голенастого, нескладного, с куцыми крылышками и с очень большими круглыми глазами на маленькой голове с длинной шеей. Вот примерно такую птичку им и притащили. С той лишь разницей, что это общипанное чудище было размером побольше иной взрослой курицы. Его красные, жёлтые и оранжевые перья торчали во все стороны, на лапках сверкали золочёные, будто покрытые фольгой когти, макушку украшал золотой же гребешок, а на кончике куцего хвоста то и дело вспыхивали маленькие язычки пламени.