Нельзя начинать работу без его напутствия, возбужденно настаивал я. Он создал палату своим распоряжением. Он должен сказать какие-то слова в начале ее работы.
Откуда возьмутся эти слова?
Я их напишу. Он смотрел на меня с большим сомнением, и я добавил с некоторой небрежностью: Уже не раз писал.
Ну вы мне хотя бы покажите, перед тем как отдадите президенту, с какой-то беспомощностью попросил он.
Я этого не собирался делать. Но и отказывать ему впрямую не хотелось.
Борис Николаевич, все будет нормально.
Он хмуро кивнул, хотя было видно неспокойно у него на душе, ой как неспокойно.
Покинув кабинет директора, я тотчас направился к Насте. И не нашел ее. Пришлось выяснять у коллег, где она. Оказалось, болеет. Подумал, что позвоню ей, когда вернусь в Кремль. И вдруг понял, что вряд ли смогу сделать это: я знал только домашний телефон Эдуарда. Если они развелись, где она теперь живет? В другом месте? Как узнать номер телефона? Или она осталась там, где и прежде? Не хотелось попасть в ситуацию, когда я прошу брата позвать к телефону бывшую жену.
Я додумался попросить Настин телефон у той худенькой женщины в очках, которая сказала мне про ее болезнь.
Вы хотите позвонить ей по работе? строго посмотрев на меня, выговорила она.
Нет. Я ее родственник.
Немного поколебавшись, она достала блокнот, нашла нужную страницу, продиктовала номер. Он отличался от домашнего номера Эдуарда.
Появившись в своем кабинете, я первым делом позвонил Насте. И услышал в трубке женский голос, немолодой, бархатистый:
Слушаю.
Здравствуйте. Нельзя ли позвать к телефону Настю?
Простите, кто ее спрашивает?
Олег.
Сейчас
И через какое-то время ее теплый, как мне показалось, обрадованный голос:
Олег, добрый день.
Добрый. Я был у Топорнина. Потом заглянул к тебе. Оказалось, ты болеешь. Что с тобой приключилось?
У меня грипп. Провалялась пять дней. Но сегодня температуры уже нет. Скоро выпишут. А что ты делал у Бориса Николаевича?
Я рассказал про Общественную палату, про наш разговор с Топорниным.
Конечно, президент должен сказать напутственное слово, для нее это было очевидным.
Топорнин хороший человек, но вечно чего-то боится, насмешливо произнес я. Хоть он и академик.
Его можно понять. Настин голос звучал примирительно. Весь опыт его жизни принуждает к осторожности. Юриспруденция слишком политизированная сфера деятельности. Откуда ты взял мой телефон?
Мне его дали у тебя в отделе.
Последовала пауза.
Да, я теперь у мамы живу.
Одна?
Нет, с Василием.
После некоторых колебаний я спросил:
Вы все-таки развелись?
Да. Сейчас мы с мамой решаем вопрос о переводе Васи в другую школу, поближе к нынешнему дому. Маме тяжело каждое утро отвозить его в такую даль, а вечером привозить. Тут на Фрунзенской есть школы. Хочется выбрать лучшую. Но поближе к дому.
Положив трубку, я с вялой усмешкой подумал о том, что, несмотря на все различия, мы с Эдуардом сходны в семейной жизни: разведены, имеем сыновей, но живем отдельно от них, видимся урывками как еще можно видеться занятому человеку с ребенком, живущим в другом месте? Случайно ли это совпадение или нет? Бог его знает. Но оно есть.
«Я давно не видел Кирилла, такая мысль явилась мне в итоге. Надо навестить его и Марину в ближайшее воскресенье»
Президент явился на первое заседании Общественной палаты. Мне было приятно услышать, что его выступление в значительной мере повторяло текст, переданный мной Сухатову неделю назад. Я с довольным видом оглядывал зал и видел почти сплошь знакомые лица. Эти люди участвовали в Конституционном совещании, теперь им предстояло обсуждать важные проблемы нашей жизни.
Вслед за президентом выступил академик Топорнин, был избран Совет палаты, в который вошли наиболее известные общественные деятели, после чего всех пригласили на фуршет. Я постарался выпить и поговорить со многими членами палаты.
Я тебя поздравляю, сказал мне Вольский. Это твой успех.
Аркадий Иванович, это наш успех, мягко возразил я.
Наш. Он согласно кивнул. Но прежде всего твой.
Мы сдвинули фужеры, глотнули вина. Я решил сказать ему нечто важное для меня.
Аркадий Иванович, я на вас как на члена Совета палаты надеюсь. Топорнин слишком осторожный человек. Он постарается избегать острых тем. Но зачем тогда палата, если их не обсуждать? Нужен разумный баланс.
Аркадий Иванович, я на вас как на члена Совета палаты надеюсь. Топорнин слишком осторожный человек. Он постарается избегать острых тем. Но зачем тогда палата, если их не обсуждать? Нужен разумный баланс.
Не беспокойся, обеспечим разумный баланс, заверил меня Вольский. Думаю, против Совета Борис Николаевич не пойдет.
Марлен Мартынович Хуциев, известный кинорежиссер и невероятно обаятельный человек, говорил мне о важности поддержки отечественного кино, а Володя Дашкевич, теперь уже давний мой соратник о настоятельной необходимости становления институтов демократии. Я согласно кивал в ответ на их слова. Мне действительно казалось важным и достойным обсуждения в палате то, о чем они говорили. Проблемы были у всех: у инвалидов и предпринимателей, у ветеранов и театральных деятелей, у банковской сферы и малых городов, а еще у летчиков, авиадиспетчеров и докеров, представленных новыми профсоюзами, у самих профсоюзов. Я ожидал, что так будет, свои болячки всегда ближе к телу. Но я не сомневался, что мы найдем темы, которые удовлетворят всех членов палаты. Ну или почти всех. Темы, важные для страны.
Праздник прошел. Дальше мне и моим сотрудницам следовало готовить первое рабочее заседание палаты. Но прежде должен был собраться только что избранный Совет.
Ближайшие выходные я решил посвятить сыну. И не только воскресенье. В субботу приехал к Марине. Погода была мерзкая метель гуляла по улицам, занося снегом город, бросая пригоршни обжигающих снежинок в лицо. Я решил никуда не тащить Кирилла, а побыть с ним дома. Почитать какую-нибудь книгу или поиграть во что-то. Из библиотеки, сохранившейся у Марины с детства, Кирилл выбрал «Таинственный остров» Жюля Верна. Читать он начал сам, сбивался, бубнил без выражения и быстро утратил интерес, тогда за дело взялся я. Мне доставляло удовольствие демонстрировать выразительное чтение. Я старался подчеркнуть характеры героев. И видел, что Кирилл слушает меня.
Читать куда интереснее, чем смотреть кино, убеждал я сына через некоторое время, потому что кинофильм это зафиксированное на пленке видение режиссера, оператора. А ты, когда читаешь, можешь представить что-то свое. Понимаешь? Ты творец своего фильма, который прокручивается перед твоим внутренним взором. Хочешь, герой будет таким, а хочешь другим. Хочешь, пейзаж будет выглядеть так, а хочешь по-иному.
Кирилл послушно кивал в ответ, но я прекрасно понимал, что столь легко сына к чтению не приобщишь.
После обеда мы с ним играли в настольный хоккей. С каким неистовством и я, и мой сын двигали рычагами, приводя в движение хоккеистов. Какие крики наполняли комнату. Теща поначалу испугалась, прибежала глянуть, что происходит.
Перед моим отъездом обсуждали планы на завтра. Решили, что мы с Кириллом отправимся в Политехнический музей, а Марина по своим делам. С тем я и удалился домой.
Метель на улице поутихла. Снег приятно похрустывал под ногами. Я шел по улице, наслаждаясь прогулкой. Радовался редкой для меня возможности идти не спеша, беззаботно глядя по сторонам. Бойкая, но изящная мелодия Партиты 2 Баха вертелась в моей голове. Тут я подумал, что неплохо бы пригласить в музей Василия. А вместе с ним его маму.
Появившись дома, позвонил Насте. Так приятно было услышать ее голос в трубке.
Хочу завтра сводить Кирилла в Политехнический музей, сообщил я. Думаю, Василию тоже будет интересно побывать там. Что скажешь?
Сейчас спрошу у него. Последовала пауза, я слышал невнятный разговор, потом вновь ее голос. Вася согласен. Во сколько и где встречаемся?
В назначенный час я увидел Настю и Василия в холле музея. Ее лицо похудевшее, немного бледное выглядело еще более благородным, чем раньше.
Здравствуй. Она сдержанно улыбалась.
Мы спустились в гардероб, разделись, и дети сразу направились влево, туда, где располагалась автомобильная экспозиция. Дружной парочкой они принялись осматривать старые машины и мотоциклы, обсуждать их достоинства, читая вслух надписи. Мы с Настей не спешили за ними.
Как твои дела? спросил я.
Нормально, ровным голосом отвечала она. Я выздоровела, давно уже хожу на работу.
Чем ты там все-таки занимаешься?
Конституционным правом. Увидев недоумение на моем лице, добавила: Отрасль права, закрепляющая основы взаимоотношения личности и государства.
Это интересно?