Наконец, я вычисляю их источник! Вот! Высоко над моей головой, в сухом, прелом стволе ольхи волосистой, чернеет круглое отверстие дупла.
Это дупло большого пёстрого дятла! вслух, прикидываю я.
Словно в подтверждение моих предположений, в хаосе сучьев еловых крон чуть выше по склону, стремительно промелькнула птица! И сходу, прилепилась на ствол ольхи, метра за два до входа в дупло.
Кек! коротко и резко вскрикивает она, коротко дёрнув головой, Кек!.. Кек!
Вот он! прищуриваюсь я, Точно! Большой пёстрый дятел!
Птенцы в дупле, совершенно не стесняясь, верещат на весь лес! Как я понимаю, они требуют корма
Конечно! громко рассуждаю я, не сводя глаз с дупла, А, чего, им бояться? Попробуй, доберись кто, до них!
Покрутившись под ольхой, я продолжаю свою работу
Под лесом, я переваливаю через гребень распадка вправо и в верховьях соседнего, выходящего прямо на балок нашего кордона, распадка, среди частокола стволов елей и пихт, я замечаю ствол тиса! Он вишнёво-красный и толстый. Я подворачиваю к нему: толстый ствол дерева, внутри совершенно пуст!
Барабан! громко говорю я.
Ствол тиса действительно напоминает мне барабан, вернее, вертикальную трубу. Толщина стенок этой трубы не превышает пятнадцати сантиметров.
А, жаль! расстраиваюсь я, вынимая рулетку из рюкзачка, Трудно даже представить, сколько этому старцу лет!
Так! прикидываю я, Диаметр его ствола сто четыре сантиметра Значит, его радиус составляет пятьдесят два сантиметра. Годичные кольца у тиса, такие тонкие, что без бинокуляра не подсчитать, примерно три на миллиметр Получается, тысяча пятьсот шестьдесят лет! Круто!
Я шагаю по лесу, дальше
Полторы тысячи лет, через минуту, пробую я, на слух, эту цифру и согласно киваю головой, Круто! Это круто!
Далеко внизу, под моей сопкой, сквозь просветы между кронами деревьев, чернеет рубероидная крыша Алёхинского кордона. Я начинаю спускаться по лесистому склону вниз, к дому
Вот, впереди, подо мной, постепенно вырисовывается крупное дерево! Я прищуриваю на него, свой ботанический глаз: «Обширная крона крупные, широколопастные листья напоминают клёновые».
Хм! Калопанакс! улыбаюсь я и по мере спуска, начинаю подрабатывать к дереву, по ходу вытаскивая рулетку.
Калопанакс семилопастный дерево из семейства аралиевых, родственник аралий, элеутерококка и легендарного женьшеня.
Диаметр ствола семьдесят один сантиметр! громко разговариваю я, сам с собой, Круто! Для калопанакса тем более
Вот и крыльцо нашего небольшого, Алёхинского кордона.
Фууууу! я выдыхаю воздух, Всё хорошо. Можно расслабиться
Вечер. У меня обычные заботы по перекладке собранных за день образцов растений, из гербарной папки в рамки, на сушку. И невесёлые мысли, о дне прошедшем:
«Шарахаюсь от каждого куста! А, ведь, я на работе Ну и что, что без напарника? Я не могу сидеть на кордоне и просто не выходить в лес! Работать надо! Надо Ну, а что говорит внутренний голос? Внутренний голос говорит, что я играю с огнём! Рано или поздно, но встреча с медведем произойдёт! Дело только во времени. Ведь, всё довольно просто занимаясь свободной охотой, я двигаюсь по лесу зигзагами, как челнок, процеживая местность. При энном количестве медведей на этой площади, я всё-равно на кого-нибудь нарвусь! Дело лишь во времени. Не сегодня так завтра, не завтра так послезавтра
Весёлые расклады, нечего сказать! Двигаться бы мне по лесу по прямой линии! Тогда, вероятность встречи с медведями не была бы такой высокой».
Утро. Я выхожу на крыльцо балка Алёхинского кордона: наступает хороший, погожий день. Рабочий день!
Шшшшшшш! я делаю глубокий вдох, такого ароматного, лесного воздуха, Ах, какой запах!.. Нужно собираться в лес. Сегодня нужно будет крутнуться по дальним окрестностям бассейна речки Алёхина».
Я гоню прочь тревогу: «Меньше сентиментальности! Вчера обошлось обойдётся и сегодня!».
Брезентовые брюки, туристические ботинки, свитер под брезентовой штормовкой, лыжная шапочка на голове, тесак на поясе, ботанический рюкзачок за плечами. Что ещё нужно охотнику за растениями?!
Вперёд! командую я сам себе, Труба зовёт!
Склоны сопок, прикрывающих долину речушки Алёхина с севера, покрыты сомкнутыми массивами хвойных лесов. Я шнуркую от дерева к дереву, от дерева к дереву. Чем заинтересуется мой ботанический глаз туда и поворачивают мои ноги.
Вперёд! командую я сам себе, Труба зовёт!
Склоны сопок, прикрывающих долину речушки Алёхина с севера, покрыты сомкнутыми массивами хвойных лесов. Я шнуркую от дерева к дереву, от дерева к дереву. Чем заинтересуется мой ботанический глаз туда и поворачивают мои ноги.
Зигзагами, я продвигаюсь вдоль склона речной долинки. Вокруг мёртвопокровный пихтарник. Под ногами чистая лесная подстилка, из хвои. Ею совершенно гасятся звуки моих шагов. Я плыву между пихтовыми стволами в полном безмолвии! Как призрак! Эта, напряжённая тишина режет мне слух, и я часто кричу, оповещая лес о своём присутствии.
Эгей! Это я, здесь! ору я на весь лес.
Через пару минут, я снова горланю на весь лес: «Эгей! Это я, здесь иду!» Вот, впереди, среди частокола светло-серых пихтовых стволов, вырисовывается тёмно-вишнёвый, гладкий ствол тиса!
Тис!
Я сворачиваю к дереву
Ощупываю руками гладкую поверхность ствола живой, полновесный ствол!
Тис! Какой ты толстый! громко говорю я, тису, И даже не барабан! Молодец!
Я достаю из рюкзачка рулетку
Так! громко разговариваю я, сам с собой, Девяносто шесть сантиметров!
Оглядываюсь по сторонам стволов тиса, на этом участке хвойника, так много!
Ух, ты! удивляюсь я, Не меньше двух единиц в составе древостоя!
Нормальным языком, это означает, что тиса не менее двадцати процентов от количества стволов! Два ствола из десяти!..
А, вот! Впереди толстенный ствол ели! И я подворачиваю к ней.
Ка-кая! я восхищённо шлёпаю ладонью по бляхам коры, Сколько же, твой диаметр?
Я разматываю жёлтую ленту своей рулетки, обходя вокруг ствола
Ого! я смотрю на деления рулетки, Три метра сорок два сантиметра! Значит, диаметр сто девять сантиметров!
Сто девять! визжу я, Рекорд породы!
На удивление толстый ствол ели, почти без збега, ровной колонной уходит ввысь.
Ох! Какая же ты! я опять, восхищённо качаю головой и с сожалением отнимаю руки от елового ствола.
Дерево ощутимо притягивает меня к себе, своим здоровьем и силой. Так бы держал руки и держал, и держал
В очередном распадке, среди бледно-серых, гладких стволов пихт, резко выделяется очередной толстый тис! Ядрёный ствол этого дерева темнеет красной медью гладкой коры. Разматывая свою рулетку, я обхожу вокруг ствола.
Так!.. Твой диаметр восемьдесят один сантиметр! громко сообщаю я тису.
А, вон! Рядом! Ещё тис! И, даже, большего диаметра!
Так девяносто два сантиметра! Здорово! радуюсь я и тут же огорчаюсь, Вот, только, ты барабан.
Как жаль я успокаивающе похлопываю тис ладонью, по гладкой коре.
Мне, действительно, его жалко. По накопленному за эти дни материалу, я могу сказать, что тисы толще восьмидесяти сантиметров все пусты. Они не просто дуплисты! Их толстые стволы представляют собой вертикальные трубы. Я думаю, что это болезнь старости, в этом роду долгожителей
От моего внимательного глаза не укрывается тот факт, что сегодня едва ли не каждый второй ствол пихты расчерчен медвежьими когтями! Часто, под сумраком леса, мне в глаза бросаются дорожки положенных медвежьими лапами редких соломин вейника. Сегодня, сеть этих медвежьих набродов так густа! Такого, на Сахалине, не увидишь. Моя тревога усиливается, и я постепенно заворачиваю круг своего маршрута вправо. Я и так, сегодня, забрался чёрт знает куда
В тыльной части бассейна речки, я упираюсь в старые вырубки. Здесь, когда-то рубили лес. Делянки заросли молодняком пихты и берёзы. Я лезу напрямик
Но, через этот жердняк замучаешься прорываться! Такой частокол, в своей лесной жизни, я ещё не встречал! Подёргавшись пару минут между вертикально стоящими жердями стволиков, я круто сворачиваю вниз по склону
И через десяток минут сваливаюсь в распадок речки! Днище распадка покрывает высокотравный ольховник. Здесь такой густой подлесок, из высоченных кустарников! Сплошные заросли бересклетов, сирени, гортензий, смородин А лопухи! Видимости практически, никакой! И я часто хлопаю в ладоши и громко кричу. Мои хлопки: «Бах! Бах! Бах!» и вопли: «Эгей! Это я иду! Это я, здесь иду!» далеко разносятся по лесу
Наконец, впереди, в просветах крон затопленных снизу лопухами огромных, баобабообразных вязов, показалась чёрная крыша Алёхинского кордона!
Фуууу! измученный за день тревогой, я с трудом перевожу дух, Всё хорошо Вот и сегодня! Я отработал в полную силу. И сегодня всё обошлось