Чуть отдохнув, я шагаю из-под тисовой кроны, в бамбук. Опять, меня с головой захлёстывает духота и паутина бамбукового моря
Наконец, бамбуковый березняк кончился! Я стою в начале, полого уходящего в сторону далёкого невидимого озера, распадка. Дальше всё покрыто дремучим, хвойным лесом. Там, где-то внизу, в хвойниках моя пробная площадь. Вторая, за сегодняшний день. Я начинаю спускаться в распадок, по его днищу. Постепенно, он становится всё глубже
Наконец, я останавливаюсь. Какое-то необъяснимое, шестое чувство! Глянув влево, глянув вправо, я замечаю, что отдельные наброды медведей, по травяным склонам распадка стекаются на его днище и у моих ног превращаются в свежую, натоптанную тропу. Тропа, по днищу, ныряет в высокие заросли, стоящего перед моим лицом монолитной стеной, высокотравья.
Я стою на свежей медвежьей тропе! просчитываю я, Она уходит по днищу распадка, вперёд
Дальше, вниз, простирается затопленный лопухами наполовину своей высоты, смешанный лес
Острое чувство тревоги, с которым я устал бороться за сегодняшний день, отдельными мгновениями перерастает в панику. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не броситься назад. Оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, я выбираюсь из распадка назад и ухожу своим следом, обратно. Туда, откуда пришёл
Вечер. Как всегда, многолюдный кордон заповедника, на мысе Четверикова. Сюда я выкрутил по лесу, к концу дня.
Вот и ещё один рабочий день прошёл! хмуро думаю я, глядя на море с высоченного мыса, Сорвалась работа на второй площади. Как ни крути всё-равно придётся туда идти Странно всё это ведь, я в лесу вырос. Что может выбить меня из колеи?! Уже несколько раз, меня захлёстывает настоящая паника! Когда я стою у черты управления собой. Постоянная борьба с собственным страхом истощает психику
Саня! кто-то зовёт меня от дома.
Ладно! плюю я под ноги, Поменьше сентиментов! День прошёл ну и чёрт с ним!..
Утро. До сих пор, на тихоокеанской стороне острова, стоят плотные, холодные туманы. Температура постоянная и днём, и ночью плюс шесть градусов. Это тепло для весны, но не для лета! Сыро, безветренно и холодно.
Одет я соответственно погоде: под плотной, из палаточного брезента, штормовкой скрыт толстый свитер. На голове тёплая лыжная шапочка. Ещё более грубые, чем штормовка, брезентовые брюки заправлены в мои неизменные туристические ботинки.
Холодная морось густо сыпит на кроны деревьев. И на мою голову
К чёрту всё! решаю я, Обошлось вчера обойдётся и сегодня!
Я ухожу по дороге обратно, в сторону озера Песчаное, доделывать не выполненную вчера работу
Плоскость высокого плато, лежащего за Андреевкой, покрыта ковром низенького бамбука. Сейчас, здесь всё пестрит от множества соцветий ятрышника!
Ух, ты! Сколько ятрышника! Самый разгар цветения! восторгаюсь я и улыбаюсь, Тоже, ведь, орхидея! Хоть и слишком, для нас, обычная.
Ятрышник остистый на Кунашире такой же массовый вид, как лютик на Сахалине. Я и до этого, конечно же знал, что хвостатые цветки этой орхидеи бывают разной окраски! Но, чтобы такое разнообразие?! Я шагаю по плато в сторону нужной мне дороги и смотрю себе под ноги: самый многочисленный вариант окраски ятрышника малиновые цветки. Но есть и более яркие синие с крапчатым зевом, фиолетовые
О! Белый ятрышник! я изумлённо наклоняюсь над чисто-белым соцветием.
Колеи зарастающей дороги ведут к лесу. Это моя дорога. Я шагаю по колеям
По пути, я замеряю диаметры стволов нескольких толстых тисов. Самый толстый из них имеет диаметр ствола сто семнадцать сантиметров.
Сто семнадцать! громко разговариваю я, сам с собой, Это, конечно, не сто двадцать девять, но тоже, очень здорово! Это подтверждает, что толстые тисы, более метра диаметром ствола, на Кунашире совсем не единичны!
Я всё посматриваю на деревья черёмухи. Их, здесь масса! Одни из них стоят прямо у дороги.
Черёмуха айнская! громко отмечаю я, Массово бутонизирует! Несмотря на такую погоду
Я подхожу к одному из деревьев черёмухи и дотягиваюсь до его нижней ветви. Она вся покрыта длинными кистями бутончиков!
Интересно! прикидываю я, А, сколько цветков может быть в одной кисти?
Поудобнее перехватив одну из кистей, я начинаю считать бутончики: «Один, два, три восемьдесят. Подумать только! Восемьдесят цветков в одной кисти! Я думал, пятнадцать восемнадцать но чтобы восемьдесят! Невероятно!». Через минуту, успокоившись от удивления с черёмухой, я шагаю по колее заросшей дороги, дальше
Вот! Пришёл. Это точка поворота, с этой дикой дороги. Тут мне нужно свернуть под прямым углом вправо, в направлении озера. Я поворачиваю и заглубляюсь в бамбук Здесь обширные площади бамбука! Я снова, как вчера, долго и трудно гребу, по слегка понижающемуся в сторону Песчаного, бамбуковому морю
Общий уклон местности становится круче. Чахлый, бамбуковый березняк постепенно замещается спелым хвойным лесом. Здесь, на лесистых склонах сопок с южной стороны озера, я с трудом отыскиваю пробную площадь лесоустроителей. Я стою на прорубленном визире посреди хмурого, захламлённого хвойного леса и осматриваюсь по сторонам
Я наклоняюсь и поднимаю с дернины лесной подстилки, срубленную секирой лесоустроителей, вершинку лабазника. Она также свежа и зелена, как и вершинки побегов, растущих рядом.
Хм! скептически хмыкаю я, Если посчитать её срубили две недели назад! Когда лесоустроители рубили этот визир. Две недели! А, вот! Листья даже, не подвяли! Они совершенно свежие!.. Что ж, ты, хочешь? Такая погода! Сыро и прохладно В таких условиях, определить свежесть следа по сломанному листу дело безнадёжное и даже глупое.
Пробная площадь характеризует буреломный участок спелого, елово-пихтового леса. Густой подрост неприятно ограничивает видимость. Между гладкими, светло-серыми колоннами пихтовых стволов, лениво перетекают седые пряди тумана. Я стою и недоумённо смотрю на них: «Странно это! Туман стоит не над лесом, а прямо между стволами деревьев!». Моё «Эгей! Это я здесь!» гулким эхом, скачет между колоннами стволов.
Бух! Бух! Бух! хлопаю я в ладоши.
Какое, сегодня, громкое эхо! поражаюсь я, Каждый хлопок в ладоши как выстрел! Удивительно
Настороженно озираясь по сторонам, я брожу по площади с дневничком и авторучкой в руках, описывая травостой и ярус кустарников
Вскидываясь на каждый шорох, я осторожно расправляю листья растений, которые закладываю в гербарную папку. Одних из них я не знаю, их названия буду определять на кордоне, в спокойной обстановке. Другие же представляют интерес для гербария заповедника, коллекция
Всё! Страхи страхами, а работа сделана. Ура!.. Возвращаться на кордон обратным следом, мне так не хочется! Бесконечная гребля по просторам бамбукового моря отталкивает меня огромными затратами физических сил. Да, мне, это и не интересно! Бить ногами, в четвёртый раз, одну и ту же дорогу.
Пробная площадь оставляет в моей душе тяжёлый осадок тёмный, дикий участок буреломного леса. По днищу распадка, полого уходящего к озеру, я направляюсь дальше, вниз. Песчаное где-то там, за лесом
Вскоре, начинается сырой ельник из ели Глена. Подлеска из кустарников здесь, нет вообще. Основания стволов елей и валёжник покрывает ковёр зелёных мхов. Кругом покопки, покопки, покопки Это медведи кормятся лизихитоном.
Эгей!!! Это я здесь иду! часто кричу я.
Очередной раз крикнув и прислушавшись к гулкому эху, я делаю вперёд несколько шагов и в изумлении, застываю на месте в десятке шагов, даже не взглянув на меня, ленивой трусцой, дорогу мне перебегает лисица! Слева-направо, я тупо провожаю её пристальным взглядом. Не поднимая опущенной к земле морды, рыжая, неслышной тенью, исчезает среди еловых стволов
Опомнившись, я усиленно смаргиваю, пытаясь прогнать наваждение: «Будто меня вообще, нет! Я только что орал, как недорезанный! Такое эхо!.. Как, всё это, понимать?!». В полном недоумении, постояв несколько минут и так и не решив, как реагировать на эту невероятность, я делаю новый шаг по распадку, дальше
Минут через сорок сквозь переплетенье веточек чахлого ольховника, впереди начинает проблёскивать спокойная гладь озера. Мой распадок раздаётся в стороны, открывая взгляду обширную котловину озера.
Фуууу! я облегчённо перевожу дух, Ура! Песчаное!
Самое опасное, на сегодня позади
Берег Песчаного, неожиданно для меня, оказывается топким! Немного отступив от берега под ольховник, ближе к подножию склона, я разворачиваюсь вправо и бодро шагаю вдоль озера, в сторону Серноводска, домой.
Среди густого ковра осоки, передо мной покачиваются абсолютно чёрные колокольцы цветков!
Рябчики! радуюсь я, Привет!
Это не птица, боровая дичь. Это растение, из семейства лилейных. Оно называется «рябчик камчатский». Я сбрасываю свой ботанический рюкзачок прямо в высокую осоку и закладываю в гербарную папку несколько экземпляров рябчика Обычно, каждое растение рябчика бывает увенчано одним двумя колокольцами.