Алекс, Роецки, ведущая машину, толкнула в плечо. Спрашиваю еще раз о чем замечтался?
Ни о чем, о ерунде.
Я оглянулся, пытаясь понять куда мы едем.
Полночный экспресс, Алекс, не лететь же нам туда проворчала Роецки. А ваш лейтенант, чертов ублюдок, что-то темнит.
Я не спорил. Лейтенант мог и не темнить, паранойя свойственна нам всем, Ночной город накладывает отпечаток. Ситуация была неприятной, хорошо, что разрешилась.
Ворон, услышавший про экспресс, каркнул на своем заднем сиденье.
Он, думаю, хочет с нами, Роецки оторвалась от руля и взглянула на птицу. Чудны дела твои, Господи и нет в них порой понимания человеческого. Я бы немного насторожилась на твоем месте, Алекс.
Ты сама его проверяла, я пожал плечами, и ничего не нашла. Даже если мы едем на Центральный вокзал, то он в другой стороне.
Сперва закатимся туда, куда собирались, поговорим кое с кем. А потом на вокзал.
Я не взял зубную щетку, моя чековая книжка дома, там же карточка Американ- Экспресс, Агнесс. Мне нужно домой.
Не надо тебе домой, Кроу, можем не успеть. Тем более, Полночный экспресс это не время прибытия, а идиома. А от нас он отходит в десять вечера.
И сколько до Мэна?
Полночь время прибытия в Бостон. В Мэне мы окажемся утром. Если успеем, то послезавтра утром окажемся в городе. Если нам повезет, то окажемся раньше. В теории, если будет все нормально с порталом.
А-а-а, понял я, сейчас мне предстоит познакомиться с тем дурнем, либо дурой, из-за кого нам пришлось отстреливаться от зубастых? Ты серьезно, снова хочешь приобрести портал у у кто там, кстати, дура или дурень? И погоди, ты же вроде покупала его у Кислинского?
Дурень. Роецки усмехнулась. В этот раз он все сделает правильно. А у Кислинского именно покупала и после той романтики с волосатыми зубастиками, вышла на изготовителя напрямую.
Про портал мне тоже надо молчать в 13?
Конечно. Артефакты такого действия выдаются в СиКей, а каждый мастер, делающий их, состоит на учёте.
Просто прекрасно, я снова начал ворчать, совсем как утром и виной всему была вот эта самая мисс, решившая за обоих как нам поступать. И как нас не вычислили в прошлый раз?
А нас и вычислили, как ни в чем не бывало улыбнулась Роецки. Я тебя не предупредила, ты все написал в отчете. Я месяц провела в в общем, провела не в городе, без прогулок, на хлебе с водой и с прочими удовольствиями, радующими мою польско-католическую душу.
В этот раз, если что случится, меня тоже сошлют куда-то?
Ну, про тебя я ничего не знаю, но, думаю, работу ты все же потеряешь. Но зато мы с тобой окажемся здесь к ночи и не дадим просто так крутить что-то непонятное. Ты же понимаешь, что в данном случае не стоит думать о карьере, о бонусах и преференциях, да?
Когда впереди маячит новое убийство пятерых?
Она могла не задавать вопрос. В этом мире все продается и покупается, но порой не хватит денег, чтобы приобрести кого-то, кто не хочет торговать собой.
Вот и хорошо. Знаешь, Алекс, мне не очень хочется в этом признаваться, но но тебе я все же доверяю. Хочу, чтобы так все и оставалось.
Роецки повернула в незаметную улочку и мы покатились вдоль трехэтажных домов с квартирами.
Твой маг-идиот живет вот так открыто?
Маги редко живут открыто. У него хибарка в дальнем конце улицы, скоро будем там.
Так и оказалось. Дом, стоявший рядом с десятком таких же развалюх, построенных, надо полагать, в год, когда англичане сожгли Вашингтон. Таких развалин мне доводилось видеть не очень много, особенно скучковавшихся, как яйца в гнезде.
Прекрасный район.
Что есть, то есть, согласилась Роецки, я б не отказалась прикупить тут дом. Но дорого.
Здесь?!
Земля, Алекс, это Нью-Йорк.
Вортигерн, совершенно бесшумно оказавшийся за моей головой, скрежетнул и:
У безумия логика своя!
Очень умная птица, Роецки хмыкнула. Все, мальчики, выходим.
Старомодная колотушка известила о нашем приходе. Скипнуло веко жестяной птицы, застывшей на крыльце и дверь открылась.
Проходите в лабораторию, моя милая, я сейчас! донеслось из темного коридора, теряющегося в глубине дома. Одну минуточку, пожалуйста.
Роецки сделала приглашающий жест, я шагнул в проем, ведущий вбок и вниз, спустился по ступеням, оказался перед дверью, толкнул и схватился за ствол.
Передо мной, серея бледной кожей, стоял самый настоящий кровосос тощий, высокий и сутулый, готовый напасть.
Передо мной, серея бледной кожей, стоял самый настоящий кровосос тощий, высокий и сутулый, готовый напасть.
Существо, раскрыв пасть в вопле, уставилась прямо на меня чернильно-чёрными буркалами. Клыки, серая морщинистая кожа, острые торчащие уши И клыки, клыки Непроницаемые зенки затягивали внутрь заставляли смотреть и смотреть в них.
Гердельвальд! рявкнула Роецки где-то далеко-далеко. Сколько просить, чтобы ты убрал эту тварь!
В ушах зазвенело от пощёчины, кровосос оказался упакован в огромный прозрачный кусок чего-то, больше всего напоминающего хрусталь. А вокруг, длинный и широкий, темнел, переливался зелеными огоньками и мигал алыми, один из самых больших подвалов, виденных мной. И, привыкая к полутьме, стало ясно он конкретно так занят.
Банки, склянки, реторты с гомункулусами. Много флаконов с притертыми пробками. Пучки растений по углам, не горящий, а тлеющий углями треножник на широкой стойке. Обязательный набор из костей невиданных и обладающих чудодейственными свойствами зверей издалека кажущихся чем-то вроде единорога и дикого бигфута. Бигфут больше всего походил на медведя, стоящего на задних лапах и обзаведшегося человечьим черепом. Обман и показуха, нацеленная на журналистов и любителей дешевых сенсаций.
Две полки с толстыми и даже на вид старыми фолиантами. Куда же без них, внушающих уважение и приязнь к такому человеку, как настоящий Другой, то есть, маг. Если не изменяла память, как минимум две тома относились к куртуазным сочинениям запрещенного в обороте букинистов Ночного Города виршеплета-малефика Зорона, полных весело-нагловатых виршей и скабрезных картинок.
Что там было запрещать, я точно не помнил, но корешок узнал.
Ой, вы все же меня извините, сказал Другой, спускаясь вниз и оказавшись тонким юнцом с торчащими во все стороны светлыми волосами на голове. Я не специально, все руки не дойдут.
Ну-ну, сказал я, а лицензия имеется на магическое производство артефактов, контролируемых в своем обороте положениями Дополнения к Договору номер
Кроу, вздохнула Роецки, это так мелко. Гердевальд, у меня к тебе два дела.
Портал будет хороший, чуть обиженно сказал Гердевальд. Я старался.
Точно? я уставился на него, а Вортигерн, сидящий на плече, расправил крылья и заскрипел.
О-о-о! восхитился Другой. Настоящий гонец, верно?!
Гердевальд! рявкнула Роецки, теряя терпение. Ты меня слышишь вообще?!
Ой, да. Агнесс, а что за второе дело?
Ты слышал про два ритуала демонолатрии с жертвами?
Гердевальд качнул головой из стороны в сторону и замотал ей так сильно, что сразу стало ясно врёт. Лжёт, сволочь, как сивый мерин и точка. Значит, что?
Значит, будем колоть
Глава пятая: Древние
Самые темные тайны, спрятанные в глубоких подвалах, порой оказываются с очень светлым фасадом. Или, что чаще всего, с несказанно приятным, теплым и открытым лицом. Это прямо как комедия масок, где под верхней может крыться что угодно, но, чаще всего, кроется форменная задница. И вроде зрители должны знать, не удивляться и даже догадаться, но вот ведь Такое случается не часто. Даже если ты коп или даже если ты не просто коп, а самый настоящий детектив.
Сентябрь
Красное: 4
Черное: 10
Белое: 6
Как быстро порой все меняется
Точно не слышал? Роецки прищурилась, разглядывая его. Ладно, ладно, верю
Стоило ли мне много сил сдержаться? На самом деле-то нет, потому как в собственные правила никогда не входило лезть поперёк батьки в пекло. Ну, в данном случае мешать Роецки поступать со своим, мм-м, информатором, как ей пожелается. Делаем вид, что поверили ублюдку? Хорошо, милая, буду послушным мальчиком, скорчу рожу кирпичом.
Если все же узнаешь Роецки выдержала паузу, сразу позвони. Теперь второе дело.
Вот! амулет, полый внутри шарик, красиво вырезанный из кости и покрытый узором по стенками-орнаменту, быстро проделал путь в руки самой прекрасной женщины. Все как договаривались.
Не как в прошлый раз? мрачно поинтересовался я, вспоминая именно его, прошлый раз, с лохматыми волколаками, стрельбой и бегством к реке. Точно?
Не стоит во мне сомневаться! гордо заявил Гердевальд. Я старался.
Молодчина, промурлыкала Роецки. Верю. Ладно, Гердевальд, бывай, звони и не забывай Про мою просьбу.