До странного сияния солнце было другим? спросил я.
Вновь подойдя, Винневра ответила за старика:
Золотисто-красным. Теплее и крупнее.
Вы видели, как небесный мост исчез в сиянии, прежде чем случилось все остальное?
Старик одарил меня редкозубой улыбкой:
Так и было.
Тогда это другое солнце, сказал я.
Нет, твердо возразила Винневра, сдвинув брови. Оно изменило цвет, вот и все.
Ей было бы сложно понять любое иное объяснение. Вероятно, и мне тоже. Перемещение чего-то размером с этот Ореол тем же способом, каким Дидакт увез нас с Эрде-Тайрина на Чарум-Хаккор, а оттуда на мир саншайуум
Но я не отступил.
Разные солнца, твердо заявил я.
Старик задумался, двигая челюстью вверх-вниз. Я начал жалеть об этом споре: мы отвлекали Геймлпара от разделки кролика.
Он сел и положил руки на колени.
Я попал сюда младенцем, сказал старик. Мало что помню об Эрде, но моя лучшая жена рассказывала, что там плоский горизонт и концы мира изгибаются вниз, не вверх. Невольно задумываешься: а что с другой стороны колеса?
Он заметил, как я пристально смотрю на кролика. Я вытер слюну с подбородка. Геймлпар легко постучал пальцем по земле, а потом, будто в трауре, опустил голову.
Помню долгое путешествие в серых стенах без возможности видеть небо. Воздух был спертым, пахло сладкими и горькими травами, как духáми. Травы заставляли нас молчать во время перелета. А затем первых перенесли сюда, на обруч. Он сильнее постучал по земле. Я был ребенком. Мы прожили много дней в замкнутом пространстве, а теперь большой корабль вытряхнул нас, как муравьев из кружки. Никто не пострадал; мы летели точно пух до самой грязи и камней.
Потом, как мне рассказывали, мы встали, держась друг за друга, посмотрели вверх, увидели небесный мост, вздымающуюся землю и заплакали. Мы разделились на семьи и небольшие племена, стали блуждать тут и там. Старик махнул руками. Мы пришли в леса и на равнины, и возвели дома, и зажили так, как привыкли жить. В то время, время моей юности, о нас заботились как о скоте, но, поскольку боли было мало, а нас кормили, мы поверили, что тут нам самое место.
Предтечи дали нам кирпичи. Из них мы построили стены, большие дома. Мы жили мирно и растили детей, их касалась Леди, и, подрастая, они рассказывали нам об этой прекрасной высокой Предтече, говорившей с ними в их первые дни и наполнявшей их светом. Я уже знал ее. Она явилась ко мне на Эрде.
Когда ты родился? уточнил я.
Геймлпар кивнул.
Но Леди неодинаково касалась тех, кто пришел с Эрды, и детей, родившихся здесь. Взрослея, я иногда вспоминал то, чего в моей жизни не было. Его голос стал тонким. Старик широко махнул корявой рукой вверх, к оси вращения Ореола, и вниз, словно указывая в противоположную сторону. Столько воспоминаний, прошептал он. Старые-старые воспоминания в снах, в видениях. Слабые, робкие потерянные призраки.
После завершения строительства города, спустя долгий срок после того, как я завел семью, старая память окрепла. С тех пор солнца и звезды на небе менялись пять раз. Тогда была великая тьма, длинные-длинные ночи.
Каждый раз в небеса поднимались яркие спицы и внутри обруча появлялся огромный бледно-голубой диск, похожий на колесный узел. Ярко-белый свет сменялся непроглядной тьмой Геймлпар провел рукой вдоль небосвода. На концах спиц вспыхивали огни, согревающие нас в этой мгле. Дважды мы видели нечто ужасное. Оно выходило из центра колеса, повергало нас в судороги и ранило душу. Он потер лоб и отвел взгляд от огня. Но мы не умерли. Мы переместились под оранжевое солнце, где родилась Винневра.
Девочка пристально посмотрела на своего деда.
Именно под этим солнцем на лодках прилетали Предтечи и забирали нас во Дворец Боли. Они украли мою дочь, ее мужа и многих других. Предтечи приходили так часто, что мы испугались и покинули город, выйдя обратно на равнину. И там, когда мы сгрудились в страхе, к нам, размахивая страшными лапами, сошел зверь с блестящими глазами.
Я решил заговорить:
Зверь?
Крупнее людей и Предтеч, со множеством рук и маленьких ног, поджатых, как у скрючившегося паука. Зверь сидел на огромном диске, парящем над землей. Старик поднял руку так высоко, как мог. Рядом с ним летела большая машина с зеленым глазом. Он сплел кривые пальцы, изображая шар. Они говорили и вслух, и у нас в голове, рассказывая о наших судьбах. Изначальный и Зеленый Глаз решали, кто будет жить, а кто умрет.
Некоторые из унесенных во Дворец Боли вернулись. Поначалу мы обрадовались, но потом увидели, как они изменились: отрастили новую кожу, глаза, другие руки. Они распадались и соединялись, а потом заражали других. Они кричали от боли и пытались коснуться нас. Эти несчастные чудовища умирали, или мы убивали их позднее.
Тогда Зеленый Глаз сказал Зверю: «Не все борются не все выживут». Но почему многие выжили, а остальные нет? Геймлпар вздрогнул. Безумная смерть. Погибель, растекающаяся, словно пролитая кровь. Некоторых из выживших Предтечи унесли обратно во Дворец Боли. Мы не знаем, как они выбирали. А потом
Он не смог договорить. Старик посмотрел на землю и поднял к небу руки, растопырив пальцы. Затем он тихо запричитал; его голос походил на плач уставшего ребенка, лишившегося всякой надежды.
Историю завершила Винневра:
Геймлпар отправился во Дворец Боли, но не захворал. Он никогда не рассказывает про это.
Старик прекратил всхлипывать, выпрямился, насколько позволил хребет, и вытер руки о бедра.
Мы расположились на окраине города. Жители маленькой деревни, я и дочь дочери это все, что осталось от моего рода. Горькая правда. Он встал и отряхнул песок с темных ног, потом неопределенно указал назад, на стремительно наползающую тень. И меня прогнали сюда, чтобы покончить со мной.
Я сказала народу, что он умер в чаще, но дух остался и будет преследовать тех, кто навредит мне. После этого меня никто не трогал, произнесла Винневра. Геймлпар умеет охотиться, он способен позаботиться о себе. И все же он стар
Я не знал, что сказать, такой глубокой была их печаль. Но Геймлпар не закончил. Он с любовью посмотрел на внучку:
Перед твоим падением небо снова изменилось. Машины убивали друг друга, мимо пролетали огромные корабли, разрушаясь и извергая пламя, а затем падая вон там. Старик указал на темную линию, точнее, туда, где она должна была находиться, если бы не была скрыта блуждающими облаками. Затем в последний раз зажглось болезненное сияние.
Расскажи о Звере, попросил я.
Челюсть старика снова напряглась, и он вытянул руки.
Зверь летел на большом диске, его глаза были похожи на серые драгоценные камни, а рядом находился Зеленый Глаз. Они говорили и забирали людей. С того момента у нас больше не рождались дети, мы голодали. Вода стала грязной. Предтечи сражались друг с другом и умирали. И все из-за Зверя
Геймлпар снова и снова повторял это слово, будто выжженное у него в памяти каленым железом. Наконец не выдержал и впал в короткую истерику. Он скакал, потрясал руками и лепетал какую-то песню, пока не очнулся.
Пфаа! Сплюнув, он ткнул растопыренными пальцами в темноту. Давайте покинем это место. Здесь нет ничего, кроме глупцов и обезумевших призраков.
Геймлпар снова сел на корточки и принялся разделывать кролика, протягивая кусочки нам. Винневра поглядывала на меня с осторожностью и любопытством. Я почти потерял аппетит. Мы с девочкой расположились поесть, и я задумался: был ли виденный Геймлпаром Зверь и Пленник с Чарум-Хаккора одним и тем же существом?
Скорее всего, да.
Мой старый дух видел Зверя, поэтому я представлял его себе.
Старик наблюдал, как мы уплетаем кролика.
Расскажи, что ты узнал в своих путешествиях, мягко произнес он.
Давным-давно мы боролись с Предтечами и почти победили, ответил я.
Угу, кивнул он.
Но затем они одержали верх и превратили нас в животных. Библиотекарь вновь вырастила людей и даровала некоторым память мертвых воинов.
Зачем они нас мучают? спросила Винневра.
Ей не нравился этот разговор о призраках.
Предтечи боятся, что мы станем сильными и снова сразимся с ними. Некоторые из них будут подавлять нас любыми возможными способами.
Ты наверняка знаешь о Звере, сказал старик.
Я был там, где его когда-то держали. Это существо древнее людей и Предтеч. Предтечи его освободили, и он пришел или был приведен сюда.
Старый дух внутри меня подтвердил это.
Какое-то время мы молча ели, пока Геймлпар обдумывал услышанное.
Кто кроется в тебе? спросил он.
Я ответил без колебаний:
Лорд-адмирал.
Мы пристально посмотрели друг на друга.
Знаю его, произнес старик. Мой старый дух воевал под его началом Его голос сошел на нет. Геймлпар потянулся и снова провел испачканной сажей рукой вдоль неба. Голоса внутри нас надеются возродиться, но они не представляют, с чем мы столкнулись. Мы слабы, как животные. К той старой войне нет возврата.