Осталось только перестать бояться незнакомых людей, и вообще.
Осталось только преодолеть горы-косогоры, реки-буераки, холмы-овраги, три дня лесом, два дня полем. Ох, и занесло же передовика жить на окраине городка, в частном секторе.
Дорогу-то преодолеешь, куда денешься, ещё бы неуверенность преодолеть. Как пригодилась бы сейчас весёлая да смелая Нинка! И где он взялся, тот Колька, со своим кино.
Ты ж говорила: любви нет! Завяли помидоры, Натке очень хотелось обидеться на Нину, что та не держит обещание. Но. Во-первых было бы из-за кого ссориться с подругой детства. Во-вторых, она сразу сказала: если получится. Не получилось, вот. То есть, с Наткой пойти не получилось, а с Колькой всё удалось, эх. Не все, видать, завяли. Помидоры. Сидят там, небось, на последнем ряду, «Данди по прозвищу Крокодил» смотрят. Или не смотрят, а ну их, в общем!
Любви нет! как заклинание повторила Ната, чтобы буйная девчачья фантазия не разрослась как сорняк на клумбе после дождя.
Остановилась. Отдышалась. Огляделась. На заборе увидела табличку с названием улицы и номером дома. Ух, ты! А я уже ж и пришла! Натка вздохнула глубоко: раз, два, три:
Бамс! Бамс! Бамс! неожиданно сильно постучала она. Мало того, что грохоту навела на всю округу, так ещё и калитка открылась сама по себе. Будто приглашала зайти. Как в каком-нибудь американском фильме ужасов. Ната потопталась несколько секунд, постучала снова по железному косяку, прокричала (ага, прокричала пропищала, не иначе):
Павел Петрович, вы дома? решила, что ещё раз постучит, но теперь в окошко, и если никто не выйдет, с чистой совестью свалит. Ну, а статья ну что статья? Не вышло статьи. И журналиста из Натки, видать, тоже. Не выйдет.
Она сделала шаг во двор. Из-под крыльца неожиданно выкатился мохнатый клубок и накинулся на девчонку с громким лаем. Ната взвизгнула и отступила, зажмурилась: ой, мамочки, щас укусит.
Не укусит! Не бойся! раздался голос. Шарик, ко мне! Он вообще-то добрый. Но пугать любит. Для порядка. А ты из школы? Дед предупредил. Его на завод вызвали, он скоро придёт. Заходи.
Из школы, да, Натка открыла глаза. На крыльце стоял парень. Шарика он взял на руки. Лаять тот перестал, лишь крутился да пытался облизать парню щёки. Может, я тогда в другой раз приду?
Да чего там, в другой! Не бойся, заходи. Я Славик. Внук, представился парень и рассмеялся, мы не кусаемся, честное пионерское. Правда, Шарик?
Натка смутилась и старалась не смотреть в их сторону: ещё чего не хватало, посторонних внуков разглядывать. Но он так заразительно, так искренне смеялся, что и Ната не выдержала, растеряла всю серьёзность, расхохоталась вслед, а потом встретилась с ним взглядом и
Интервью взяла? Ну молодец! А боялась. Чего спрашивается? Большая статья будет? Ну вот видишь, деловито говорила Нинка вечером по телефону. Совесть проснулась, позвонила таки подруге, узнать, как она справилась. Справилась-то Натка справилась, только вот
А чего с голосом? Что значит ничего? Я же слышу очень даже чего. Кого встретила? Какого Славика? Ах, внука. Курсанта. Моряка. Моряк с печки бряк. Натка, да он же старый, двадцать лет это ж ого-го! Считай, как тот дед, о котором калякать будешь. Нет, чего ты ржёшь? Вот дура! Ах, глаза как небо как море а ты значит, взлетела и утонула тут же Натка, очнись, любви нет! Я тебе точно говорю!
Есть стучало Наткино сердце тогда.
Есть шептала Наткина душа потом, спустя несколько лет, когда разошлись пути-дорожки с внуком.
Есть, утверждает она и сейчас.
Её не может не быть. А иначе зачем это всё в мире существует, если не ради любви?
Дом.
Сначала Катя на лето планировала. То есть, сначала Катя и Артур на лето планировали. Ремонт. Своего небольшого уютного домика в три окна с голубыми ставнями, что достался по наследству от бабушки. Но как часто бывает то одно, то другое не складывалось с ремонтом. Ни в первое лето, ни во второе, а потом и вовсе планы собрали чемодан да уплыли в закат. Вместе с Артуром: однажды он не вернулся из рейса.
Апатия овладела Катей. Ремонт? Какой ещё ремонт, кому он нужен? Соседки шептали: как цветок без воды вянет. Вместе с ней зачах и дом. Он словно одичал и угрюмо выглядывал из-за забора.
Ты, девка, одумайся, как-то в марте сказала ей Мария Никитична, посмотри до чего себя довела. А дом? Подумай о нём, о будущем, о детях.
Ты, девка, одумайся, как-то в марте сказала ей Мария Никитична, посмотри до чего себя довела. А дом? Подумай о нём, о будущем, о детях.
Каких ещё детях? буркнула Катя. Нет их, и вряд ли будут.
Ну, у тебя, может, и не будет. А жильё всё равно кому-нибудь достанется, не стала ни утешать, ни разубеждать соседка, и каким? Посмотри на него, неужто не жалко?
Катя вздохнула тяжко, оглянулась. Её дом подслеповато щурился немытыми стёклами. Морщился крышей. Щерился грязным крыльцом. Казалось, не только антенна, труба и та набекрень, как и жизнь девушки. А уж комнаты что в тоскующую душу смотреть. И жалко, да сил нет и желания что-то делать.
Ты с малого начни, не сдавалась соседка, будто Катины мысли прочитала, вот хоть с плиты. Есть же готовишь? Вот и протирай её каждый день. Обещаешь?
Катя пожала плечами. Но просьбу исполнила. Прошёл месяц. Вернулась она как-то вечером с работы, зашла в дом. Сумрачно, затхло, только чистенькая печь сияет белизной. Выбивается из общего ряда. «Кафель, что ли, возле неё помыть?», подумала Катя. С того дня и пошло: незаметно для себя стала порядки наводить. Добралась до окошек покрасила. Обои купила. Занавески накрахмалила, повесила. Дом-то и ожил: дождался, мол, весна на дворе, а ремонт в избе.
Баб Маш! Я в цветочный магазин, встретила Катя соседку на улице. За орхидеями!
Прям так сразу за орхидеями?
Катя рассмеялась:
По дому и цветы!
А тот приободрился, выправился, что твой генерал.
«При порядке в доме и мысли светлые, перекрестилась соседка, с богом, деточка, в новую жизнь!». Когда ж её начинать, если не весной? А там, глядишь, и любовь снова в дом придёт.
Если только ненадолго.
Дураку одному не скучно и самому, есть такая пословица. Зоя, конечно, не дурак, то есть не дура, но ей и не скучно. Не скучно одной дома. Это ж такая свобода, правда же! Никаких очередей в ванную, никакого ажиотажа на кухне. Никто не капризничает, не сорит, не отвлекает, не требует внимания. Готовить? Да много ли одной нужно, и меню именно на свой вкус. Как говорится, хочу ем халву, хочу пряники. Или брокколи на пару. А тишина? Рай для ушей Тут Зоя оставила хвалебные рассуждения и прислушалась к тишине на всякий случай: может, дом что сказать хочет? Интересно, ему одному как? Дверьми никто не хлопает, стены не разрисовывают. Беспорядки не устраивают, по полу не топотят. Но дом в ответ молчит: отдыхает, окошками на улицу посматривает.
Кстати, об окнах, вернулась к своим мыслям Зоя. Надо бы шторы повесить. Те самые, сиреневые. Что как нельзя точно подходят к пейзажу с лавандовым полем. А там ещё немного, и Прованс, вспомнилась популярная песенка. Хорошо же! Придёт Зоя с работы, туфли скинет. Приготовит чашечку какао и в кресло с книжечкой. Или фильм на ноутбуке посмотреть можно, что там новенького выпустили? А дом будет тихо сопеть трубами, скрипеть половицами. Подбросит клубок откуда ни возьмись. «Подберу и ворчать буду: "убираешь, убираешь и без толку", а сама спицы полезу в шкафу искать», улыбнулась Зоя.
И вот странно, а клубок-то раз, и выкатился! Прошлогодняя бирюза. Прям как ответил. Дом-то. Шарфик, что ли, связать в спокойствии? Зоя подняла с пола клубочек. Время есть вяжи, сколько душе угодно. И не скучно одной, нет. И неплохо. А вчетвером-то лучше кто-то шепнул. то ли сама, то ли половица скрипнула, то ли ветерок на своём хвосте весточку принёс. Лучше! согласилась Зоя неизвестно с кем или с чем. С внутренним голосом, скорее всего. Утешила себя вслух, да и дом сразу:
Ну, ничего, ничего! Завтра муж из командировки вернётся, а дети приедут из деревни, от бабушки. И снова жизнь пойдёт прежним, родным чередом! Пока же,Зоя, наслаждайся временным, слава богу, временным, одиночеством. Иногда оно необходимо: собрать мысли, отдохнуть от суеты, и понять, что уединение отличная вещь. Но, чтобы ненадолго. Да, дом? Не-на-дол-го! Ты тоже скучаешь по нас, когда мы уезжаем?
Да, открылась дверца шкафа и с полки для рукоделия выпали спицы в чехле. Да, скучаю
Первомай.
На дворе зацветают каштаны,
Под окном распустилась сирень! Лида с энтузиазмом, да комсомольским задором прочитала первые две строчки, а потом вздохнула: предстояло выучить стихотворение к первомайскому празднику. И бог с ним, со стихом, подумалось (совсем не по-советски), не так уж сложно вызубрить с десяток строчек. А вот прочитать его с городской трибуны, приветствуя шествующие колонны горожан совсем другое дело!