С нами, детьми, она всегда здоровалась и приветливо улыбалась. Мальчишки, не поворачивая головы, буркали сквозь зубы «здрасьте» и отходили подальше. А я всегда радостно улыбалась в ответ и вертелась поблизости. Мне очень хотелось к ней подойти и заговорить, но я стеснялась.
Как-то часа в 4 дня, когда Мухобойка читала на своей лавке, я гоняла по патио на скейте и у меня развязался шнурок. Я присела рядом с ней, завязывая шнурок, и заметила, что она читает «Письмо незнакомки» Цвейга. Я тоже читала эту новеллу, и это был отличный повод завести разговор.
Жалко ее, правда? спросила я, имея в виду цвейговскую незнакомку, героиню рассказа.
А мне ее не жалко! неожиданно горячо ответила Мухобойка.
Почему? опешила я, испугавшись, что вдруг прекрасную Мухобойку я сама себе придумала, а на самом деле она злая и бесчувственная, и не зря ее не любят наши женщины?!
Я думаю, что она была счастлива, спокойно ответила новенькая. По-своему, конечно. По мне, уж лучше в фантазиях, но с любимым, чем в реальности, но с нелюбимым! И пусть лучше любимый тебя не замечает, чем нелюбимый изо дня в день рядом храпит, ест, дышит фу!
Я задумалась. Чтобы осознать сказанное, мне требовалось нарисовать его в своем воображении. Сначала я представила себе Натика, который меня не замечает, а я люблю его издалека, нежно и печально, и каждый день пишу ему письма, остающиеся без ответа. Для полноты картины следовало визуализировать и храпящего рядом «нелюбимого». Но с этим было сложнее. Я уже могла назвать мужчин, которых, как мне казалось, я любила, но нелюбимых еще не было. Но я тут же решила, что в качестве «нелюбимого» условно сойдет любой из известных мне мужчин, кроме Грядкина и Натика ведь ни в кого, кроме этих двоих, я не была влюблена. Еще мне нравился посольский дядя Володя, но у него была жена тетя Галя, поэтому всерьез любить его я бы не стала. С этими мыслями я выбрала в жертву доктора-попу и попыталась вообразить, что меня насильно выдали за него замуж.
Видимо, мне это удалось, потому что меня разобрал смех. Я хохотала, как сумасшедшая, минуты две подряд и никак не могла остановиться. Мухобойка наверняка решила, что у меня не все в порядке с головой. Наконец я утерла слезы и заявила, что абсолютно с ней согласна. В деле любви поговорка про синицу и журавля верна с точностью до наоборот: уж лучше любимый в небе, чем нелюбимый в руке.
Через день, заметив Мухобойку с Цвейгом, я подошла к ней уже на правах знакомой. Уселась рядом и спросила, как ей понравился Тегеран?
Меня тревожил вопрос, где она берет продукты?! Не может же бедняжка питаться одной гуманитарной помощью из тушенки, сгущенки и консервов, ей нужны фрукты, овощи, свежий хлеб и молочные продукты. Но все это можно купить только в городе и в определенных местах: с началом войны в некоторые районы забредать стало запрещено. Также не рекомендовалось выходить в город по одиночке, только если в соседнюю лавку. Для более отдаленных «магазинингов» собирались группами и брали водителя. Я ни разу не видела, чтобы Мухобойку кто-нибудь звал с собой в город, а одна она, наверное, боялась.
Мухобойка ответила, что Тегеран ей нравится, хотя она еще мало что видела.
А где вы покупаете еду?
Новенькая замялась. А потом сказала, что у нее все есть.
Это хорошо, одобрила я. И принялась аккуратно расспрашивать, что именно у нее есть.
Выяснилось, что в первые два дня, как и положено, наша «раиска» (жена раиса) и начмедша Шурочка (жена начмеда) провели вновь прибывшую по ближайшим к госпиталю торговым точкам, чтобы она закупилась хозяйственными мелочами и средствами гигиены. Потом ей показали фруктово-овощной развал за одним углом нашей территории, пекарню за другим и ближайший супермаркет. Мухбат призналась, что с тех пор за забор она не выходила. Ящик с продуктовым набором из Союза ей выдали, а без остального можно и обойтись. Выходит, уже почти неделю бедная новенькая сидит на одних советских консервах, даже без хлеба!
У нас говорят: «Если у туркмена есть чурек и кувшин воды, он уже богат», засмеялась Мухаббат.
Мой папа тоже так говорит! обрадовалась я. Но у вас и чурека-то нет!
Я сгущенку сварю в кастрюле прямо в банке и ем, рассказала Мухобойка. Знаешь, как вкусно? Как ириска!
Я тоже люблю вареную сгущенку, призналась я. Но ее надо мазать на хлеб, иначе поджелудочная железа не выдержит столько жирного, так моя мама говорит.
У нас говорят: «Если у туркмена есть чурек и кувшин воды, он уже богат», засмеялась Мухаббат.
Мой папа тоже так говорит! обрадовалась я. Но у вас и чурека-то нет!
Я сгущенку сварю в кастрюле прямо в банке и ем, рассказала Мухобойка. Знаешь, как вкусно? Как ириска!
Я тоже люблю вареную сгущенку, призналась я. Но ее надо мазать на хлеб, иначе поджелудочная железа не выдержит столько жирного, так моя мама говорит.
Твоя мама врач? понимающе улыбнулась Мухаббат.
Нет, но она с раннего детства играла в череп.
Мухобойка, видно, снова заподозрила, что у меня не все дома. Она уставилась на меня круглыми от удивления глазами. Пришлось пересказать ей беседу, случившуюся у нас как-то за семейным ужином. Я стала есть котлету без ножа и моя мама, как обычно в таких случаях, упрекнула меня в «тяжелой наследственности» в связи с «пустынным» происхождением по линии отца.
Папа, как водится, подтрунил над ней, сказав, что генетики во всем мире уже не одно столетие бьются над тем, что она так безапелляционно заявляет. Мама, как всегда, и не думала сдаваться:
Они бьются, а я знаю! торжественно заявила она. Я выросла в семье медиков и с младых ногтей играла в череп!
Это заметно! признал папа.
В череп?! изумилась я.
Да, в настоящий череп! подтвердила мама не без гордости. Мой старший брат Феликс принес его из анатомички, покрыл лаком и подарил на юбилей нашему папе, твоему дедушке, кивнула она в мою сторону. А дедушка приспособил его под стакан для карандашей и держал у себя на столе. До школы я каждый день ждала, чтобы он скорее ушел, и как только за ним закрывалась дверь, вытряхивала карандаши и начинала играть в череп.
Вот где семейка с отменной наследственностью! заключил папа, и мама на него тут же набросилась, будто он сказал о ее семье что-то плохое.
Когда я закончила, Мухаббат долго хохотала, а потом сказала:
Уважаю женщин, которые умеют заставить мир крутиться вокруг себя! А почему у тебя «пустынная» наследственность?
Мой папа родом из Чарджоу. Я думала, он вам сам сказал! Нам-то он сообщил, что вы его землячка.
Надо же! обрадовалась Мухаббат. Я, кажется, припоминаю его темненький такой и ты на него похожа! Он благодарил меня за письма. Про Туркмению ничего не говорил, но был очень любезен. С тех пор я ни разу его не видела. Он врач или тоже просто играл в череп?
Вроде того, расхохоталась я, обрадовавшись, что она понимает юмор, который моя мама называла «туркменским». Он вообще в посольстве работает, а в госпитале по совместительству директором по обеспечению, потому что знает фарси и умеет договариваться с фирмачами, поставляющими медоборудование. И потому что иначе нас с мамой выслали бы в Союз. В посольстве с детьми нельзя.
Мне было очень приятно, что Мухобойка считает, что я похожа на папу. Я рассказала ей про эвакуацию после первого нападения на посольство и про наш переезд в бимарестан:
Уже больше года прошло. Мне кажется, что я всегда здесь жила. Здесь намного веселее! И в город можно выходить, когда хочешь! Кстати, хотите, я провожу вас до «супера», там хозяин папа моих подруг, он очень хороший!
А разве тебе можно выходить за территорию? удивилась Мухаббат.
Нет, честно призналась я. Но это прямо за углом. Я иногда бегаю туда за жвачками, когда никто не видит. А в это время никто и не заметит, все или работают, или спят. Это пять минут.
Действительно, в промежуток с 4-х до 6-ти вечера одна часть бимарестантов работала во вторую смену, а другая отдыхала после первой. Мама сидела дома с братиком-баятиком, папа был в посольстве, а Мухобойка была взрослая и могла идти, куда хочет.
Никто и не узнает, что это я показала вам дорогу! заверила ее я. Я только туда вас провожу и оставлю, а сама бегом назад. Только вы обратную дорогу запоминайте!
Мухобойка согласилась, и я проводила ее до магазинчика Рухи. На кассе сидел Хамид, я сказала ему, что это наша новенькая и ей надо показать, где что лежит на прилавках, и показать, как вернуться в госпиталь, если она заблудится. Хамид приветливо улыбнулся и ответил, что я могу не волноваться, новую ханум и обслужат, и проводят до дома.
Я вернулась в патио и уселась на лавку. Через полчаса вернулась счастливая Мухобойка, увешанная пакетами из Рухишкиного «супера». Хамид оставил в магазине помощника и лично проводил ее до самой калитки.