«Всё растащили, суки!» я со злостью раскидывала обгоревшие доски. Очистила пространство на том месте, где должен был располагаться вход в подвал, и не поверила глазам: дверь в подпол даже не обгорела!
«И как местные не сняли? Здесь же металлом обито по краям».
Ровные доски поддались сразу, и я застыла перед входом в чёрную дыру Нет, не подвала своего прошлого. На секунду даже показалось, что снова стало нечем дышать, но, к счастью, только почудилось.
Луч фонарика прошёлся по внутренностям подвального зева, но сверху ничего разглядеть толком не удавалось. И я, прихватив небольшую доску, спрыгнула.
Я забыла, у какой стенки мы закопали «клад», поэтому нашла место не сразу. Робко коснулась земляного пола, и в ответ будто услышала зов.
Откопать камень удалось быстро: комья земли разлетались из-под обломанного края доски, словно это было не в сыром подполе, а на удобренной свежевскопанной грядке. Затем ладони медленно погрузились в ямку, чтобы достать спрятанное; пальцы мгновенно замерзли, прямо заледенели. Достала круглый камень размером с дыню и старательно принялись вычищать грязь из неглубоких линий, пока рисунок не стал хорошо виден: внешний круг образовал циферблат с зарубками вместо цифр, внутри две стрелки.
Но вместо понимания, вдруг пришла боль Она будто плеснула из глаз, из самой глубины черепа. «Брызги» тут же осели на лице и двинулись дальше.
Отчаянно воя, я хваталась то за голову, то за предплечья, то за грудь, словно стараясь не дать жутким ощущениям поглотить тело полностью, удержать их. Глаза видели вспышками. И одно за другим обретали краски и чёткость тщательно стёртые мозгом воспоминания.
Как в отчаянии, страдая от удушья, пряталась от преследователей в подвале подожжённой дачи. Каталась по полу, пытаясь содрать слой липкой плёнки, перекрывшей доступ кислорода. И умерла, так и не сумев сделать вдох. А дальше как сама словно стала тьмой, которой было не страшно пламя: я-она прошла, просочилась сквозь огонь, не получив ни единого ожога. Взмыли в воздух здоровенные доски, лом, кусок железа чьё-то туловище оказалось разрезанным пополам, и стихли, наконец, так раздражающие крики
Судорога отпустила тело так же внезапно, как и началась. Но я всё лежала, скрючившись, на земляном полу. Взгляд с трудом сфокусировался на камне рядом. Одна только мысль, что я снова могу случайно его коснуться, привела в ужас и одновременно придала сил.
Из подвала я выбралась так быстро, как только могла, и поспешила к машине.
Никогда, слышишь? Никогда не смей даже вспоминать эту дыру!
Руки тряслись, но выполняли привычные действия. Тронуться с места удалось с первой же попытки. Почти уже на въезде в город я всё-таки не выдержала и остановила машину на обочине, еле успев открыть дверь. Рвало долго, спазмы переходили в рыдания, а потом меня опять выворачивало.
Отпустило где-то через час. Кое-как умывшись из бутылки, я снова взялась за руль, но, бросив взгляд на запястье, застыла: часы-тату на руке внезапно пошли.
Глава 2. Наследство
Шесть лет назад.
Печь сердито загудела и выплюнула столб жара. На её памяти вряд ли кто позволял себе подобное кощунство: ливануть в топку бензина и поджечь деревяшки вместе с мусором, бумагой и, судя по запаху, не так давно сдохшей внутри мышью или крысой.
«Хорошо хоть отскочить успела! И додумалась не бросать туда зажигалку, а поискать в доме спички»
Старая бабушкина дача простаивала в заброшенном посёлке, заросшем одичавшими плодовыми и бурьяном. Среди таких же забытых летних домиков, когда-то с любовью построенных заботливыми руками. Поэтому место показалось мне вполне подходящим, чтобы схорониться от жаждущих расправы кредиторов.
Я наконец стащила насквозь промокшую толстовку и джинсы: майка и бельё остались относительно сухими. Достала спортивный костюм и тёплые носки и порадовалась собственной предусмотрительности. Хоть и в дикой спешке, но собраться я успела основательно прихватила достаточно одежды и прилично запаслась едой. В сарае же нашлась старая, наполовину заправленная керосинка и чугунный котелок с крышкой.
«Знатная добыча! Знала бы бабушка, что я когда-нибудь приеду сюда по собственному желанию и буду так радоваться, что эта деревянная развалюшка ещё жива!» и с такими мыслями я принялась отмывать дом от толстенного слоя пыли и следов мышиного царствования, чтобы хоть спать не противно было.
К вечеру, когда наконец закончила, дождь уже стих. Можно было и поужинать.
«Доширак мне в помощь!» я жадно уплетала дешёвую лапшу, наспех зажёвывая бутербродом и прикидывала, как жить дальше после того, как влипла в крупные неприятности. Знала ведь, кого собираюсь кинуть на деньги, но надеялась всё-таки выйти из аферы победителем, а не потенциальным трупом, с кучей бабла при себе и совершенно без возможности как-то им воспользоваться. Оставалось только пересидеть недельку-другую и попытаться выехать в другую страну. Благо, до границы с Казахстаном было недалеко, оттуда уже можно было и куда-нибудь потеплее и подальше.
За такими размышлениями прошло ещё часа два. Совсем стемнело, и на заброшенный посёлок опустилась тишина.
«Надо же, раньше ночи здесь были наполнены столькими звуками: и сверчки тебе, и сова жила у соседа дяди Миши под крышей. И лягушачий хор: так орали, что аж сюда долетало! Хотя может, уже и речки-то нет?.. Луна сегодня огромная, жёлтая, брр! Не люблю такие ночи Да» меня только стало клонить в сон, как какой-то шорох на крыше вывел из тепла сытой дрёмы.
«Грёбаные мыши! Надо было травилку купить, раскидать по углам».
Звук повторился, теперь уже в двух местах. Я снова закрыла глаза.
«Чёрт с ними, здесь грызунов море, и все непуганые».
Сознание медленно потухло
Это твоё наследство, птичка моя! говорит бабушка и обводит любящим взглядом старенький дом. Здесь тебя всегда примут, защитят. Даже когда меня уж не будет.
От кого защищать-то, бабуль? Да и кому я, кроме тебя, нужна. отмахиваюсь и сижу дальше, ласково перебирая тёплую белую шёрстку прильнувшей к бедру кошки. А бабушка по странной привычке обращается уж к хвостатой мурлыке:
Мы своих не бросаем, да, Марусь?..
Я проснулась от скрипа и тут же села. Света с улицы хватало, чтобы глаза быстро привыкли, и я беглым взглядом оценила обстановку: дверь в дом неспешно покачивалась, а на пороге, словно статуэтка, замерла чья-то облезлая кошка.
Брысь! я нашарила рукой какую-то тряпку и, скомкав, запустила в гостью. Животное не шелохнулось, только вспыхнули зелёными бликами круглые глаза, хотя свет падал с другой стороны. Я шикнула ещё раз и нарочито подалась вперёд, сделав вид, что собираюсь бросить в нахалку ещё что-то и случайно задела локтем керосинку на столе сбоку от дивана.
Раздался звон, но вместо резкого запаха горючего в нос ударила вонь нафталина и болотной сырости. Я прочихалась и потёрла было переносицу, но быстро отдернула руку от лица она почему-то стала липкой.
«В чём это? От тряпки, чтоли?» я удивлённо посмотрела на ладони теперь обе покрылись невесть откуда взявшимися пятнами. Но хуже всего было то, что пятна тут же стали быстро расползаться, покрывая и запястья. Подскочив, я бросилась к ведру с водой.
«Не смывается! Какого хрена она не смывается?!» принялась стягивать олимпийку, потому что манжеты противно намокли.
Руки почернели по локоть.
Мяу! послышалось с порога. Я повернула голову, но кошка успела исчезнуть. Зато с улицы донеслась приглушённая ругань.
Не уйдёт здесь бежать некуда!
Главное, чтобы деньги при ней были, а то опять тащиться куда-то уже сил нет! Вторые сутки на ногах!
Я в панике заметалась по дому: липкая дрянь, по ощущениям, уже покрыла плечи и продолжила растекаться дальше, а на улице ждали суровые ребята, встреча с которыми пугала не меньше.
«Подпол! У бабки был подпол!» внезапно вспыхнула мысль, когда то, что покрыло мою кожу, стало потихоньку сжиматься, стягивая охваченные конечности, как резиновая перчатка, из которой откачали воздух. Или как плотная плёнка.
Подпол всегда оставался для меня под запретом. Бабушка вроде как хранила там самогон, пряча от загребущих ручонок соседей и зоркого взгляда участкового. Не сразу удалось нашарить крышку подполья и её поднять, пришлось отодвинуть кое-как тяжеленную кровать со ржавой металлической сеткой. Я мешком свалилась внутрь, больно ударившись хребтом, а крышка сама собой тихо опустилась, запечатав меня в темноте подвала.
«Ненадолго» отозвалось в уже почти угасшем сознании: плёнка, сжав горло, добралась до головы
Дом полыхал.
Девки в избе не было, рапортовал по телефону один из парней. Денег тоже. Всё пролезли, и другие дома осмотрели. Да, подожгли дачки, чтоб некуда ей было Да, понял.