Он чуть сдвинул на столе четыре флакона, наполненные чем-то темным.
Если будет совсем невыносимо выпьешь один. Только постарайся не каждую ночь, потому что больше пока не дам. С ног валит мгновенно, никаких кошмаров не будет, но Алан говорит, что к этой смеси быстро привыкают, а привыкнув, без нее не могут. Так что
Алан? перебила я. Нет, не может быть. А с другой стороны Алан Мид?
Магистр кивнул.
Он хранитель? Ты послал его шпионить за мной?!
Я его убью. Убью их обоих, и плевать на обет! Братья по ордену, чтоб их!
Не шпионить. Присмотреть, чтобы с тобой ничего не случилось. И если бы он сделал то, о чем я его просил, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
А о чем ты его просил? Прирезать меня во сне?
Присмотреть, чтобы с тобой ничего не случилось, терпеливо повторил Ричард.
Или, может, чтобы он меня отодрал так, чтобы я обо всем другом и думать забыла? не унималась я, вспомнив ладонь на своей талии и объятья чуть крепче, чем должны быть дружеские.
Что? взвился Ричард. Если он к тебе приставал, я ему яй руки оторву!
Не приставал, призналась я, почему-то смутившись. Просто пытался ухаживать.
А, не бери в голову, отмахнулся он. Алан ухлестывает за всеми дамами в возрасте от семнадцати до семидесяти одного.
Я заметила, хмыкнула я.
Добреньким, значит, прикидывался. Смотреть ему, видите ли, больно. В попутчики напрашивался, все равно ему, дескать, куда идти. Да так упорно напрашивался Приказ выполнял, кобель белобрысый, заодно решив совместить приятное с полезным! Ну, попадется он мне!
Это у них семейное. Видела бы ты его отца, до сих пор дамы готовы друг другу волосы выдергивать. Алан отличный парень на самом деле. Ричард хмыкнул. А теперь, когда мы перемыли ему кости, вернемся к Он посерьезнел. Как я уже сказал, разум и тело будут меняться.
В смысле? Я больше не человек?
Глава 7
Я бы сказал усовершенствованный человек, ответил магистр. Быстрее реакция. Лучше выносливость. Больше магический резерв. Да и сами заклинания будут складываться быстрее. Где-то месяца через два забудешь, что такое простуда, любые болезни вообще.
Слишком уж заманчиво все это звучало. В чем подвох?
А какова цена? Все имеет свою цену.
Волчий аппетит, магистр усмехнулся. Первую неделю после посвящения я готов был съесть все, что не успеет убежать. Как на грех, с едой тогда было негусто: там, где прошла орда, не остается ничего живого.
По его лицу промелькнула тень.
Еще что-то? спросила я.
Кошмары возвращаются, когда рядом орда или достаточно много чумных.
Насколько рядом?
Ричард пожал плечами.
Трудно сказать, никто же не проверит с точностью до полуярда. Но когда мы бродили по гномьим путям, он поморщился, к концу недели еле ноги переставляли, и вовсе не от голода.
Никто не знает, откуда взялись чумные, кто наложил это проклятье и зачем. Зато все знают, что первыми от него пострадали гномы. Какое-то время проклятье пытались сдержать, а потом просто заложили все выходы из их твердынь и поставили караулить войска. Конечно, гномов это не остановило, они готовы были бросить и дома, и шахты, навсегда перебраться на поверхность, лишь бы уйти от чумы. А людям не хотелось, чтобы они принесли проклятье с собой. Сейчас от гномов остались лишь легенды да запутанная сеть подземных путей, по которым, если верить слухам, бродили только чумные.
Только людей это не спасло. Потому что раз-два за век на поверхность все же выбиралась орда. И в последний раз это случилось два года назад.
А еще что изменится? спросила я.
Через какое-то время начнешь чувствовать приближение чумных. И других хранителей. Пока ты в ставке ордена, ты никогда по-настоящему не останешься одна. Все время будешь знать, что неподалеку кто-то живой, кто-то из своих. С другой стороны, невозможность полного уединения порой утомляет.
Я обдумала его слова.
Получается, в крови хранителей тоже есть это проклятие?
Да. Потому нам не страшны ни укусы, ни кровь чумных.
Значит, для обычных людей мы опасны?
Можешь кусать кого хочешь. Ричард улыбнулся, а я залилась краской, кажется, по самый живот во всяком случае, даже ключицы горели. Не опасны. Если ты пережила посвящение, значит, тело справилось с проклятьем.
Он снова стал серьезным.
Собственно, все. Что касается жизни ордена Распорядка особого нет, разве что кормят по часам: услышишь гонг. Столовая, для нас и гарнизона, там, где ели слуги. Утром зайдешь к кастеляну, пусть позовет портного. Тебе понадобится смена одежды, белья
Он снова стал серьезным.
Собственно, все. Что касается жизни ордена Распорядка особого нет, разве что кормят по часам: услышишь гонг. Столовая, для нас и гарнизона, там, где ели слуги. Утром зайдешь к кастеляну, пусть позовет портного. Тебе понадобится смена одежды, белья
У меня есть.
разные мелочи, он словно меня не услышал. Потом в оружейную, скажешь, я велел подобрать доспех. Хотя скорее всего, у него не найдется ничего по тебе, возьмешь, что получше, и отнесешь к кузнецу подогнать.
Кандалы у вас по мне нашлись, не удержалась я.
Не «у нас», а в замке. Мне, знаешь ли, было не до инспекции казематов и обновления ассортимента кандалов.
Если «в замке», тогда должен найтись и доспех. У мамы была кольчуга. Или уже прикарманили?
Ричард посмотрел мне в глаза.
Не поручусь, что она на месте. Гарнизон и кастелян с королевским указом прибыли в замок через день после смерти леди. Беркли человек честный, но ему не под силу уследить за всем сразу же с первого дня. Могли и украсть.
Я крепче прижала леди Изольду.
Кто хоронил маму?
Беркли распоряжался. Я добрался сюда через две недели после него, были дела в столице.
Ну да, с ненаглядной, поди, расстаться не мог. Интересно, хороша ли? Молодую королеву я не видела ни разу. Ее отца совсем девчонкой, тогда он мне казался воплощением рыцарства, словно сошедшим с фрески. Высокий, золотоволосый, гордая посадка головы и чуть отстраненная улыбка, словно мыслями он не здесь, а где-то в горних далях. Да, буду думать о короле. Его тоже нет среди живых, но при воспоминании о нем горло не перехватывает спазм.
Беркли заверил меня, что все было сделано, как подобает, продолжал Ричард. Леди Клэр покоится в фамильном склепе, вместе с мужем. Люди твоего отца после его гибели привезли тело домой. Мои соболезнования.
Соболезнуешь ты, как же. Я прокусила губу. Не плакать. Я не буду плакать при нем.
А Эдвард и Мартин?
В братской могиле у стен столицы.
Глупо было надеяться. Глупо. И все же
Ты видел тела?
Видел. Сам и опознал.
Может, сам и помог упокоиться? голос сорвался.
Нет. Я даже не встречал их в тот день. Ричард по-прежнему не отводил взгляда. Тогда погибло много хороших людей.
И очень удачно для тебя. Некому стало мстить. И наши земли упали тебе в руки переспелым яблоком.
Я тебе не верю.
Клянусь посмертием моих родителей, я не имею отношения к гибели твоих братьев.
Выходит, и он теперь сирота Хотя если отец открыл измену, вряд ли с предателями стали церемониться. Ричарда ведь тоже едва не казнили Странно, что весть о казни старших Мортейнов не дошла до Бенрида. Предатели не заслуживают жалости, но мне все рано было жаль их.
Значит, и твои тоже Сочувствую.
Я не хочу об этом говорить, холодно отрезал Ричард.
И правда, далось ему мое сочувствие.
Извини, так же сухо ответила я. Как прикажешь.
На его лице заиграли желваки, но голос остался спокойным.
Возвращаясь к повседневным заботам. По поводу кольчуги спросишь у оружейника. Может, она и на месте. Пока ты не в патруле или нас не сдернули куда-нибудь, где видели чумных, занимайся чем хочешь. Можно выходить из замка, только скажи кому-нибудь из хранителей, куда и как надолго. Хотя должен предупредить, что побездельничать удается нечасто. Нас слишком мало.
Я не собираюсь бездельничать.
В самом деле не собираюсь. «Нечистый знает, чем занять праздную голову», любил говаривать Николас. Я свихнусь, если начну размышлять обо всем, что случилось. Зато я точно помню, что на наших на землях ордена были залежи серы. Следовательно, можно сделать гремучий порошок и разрывные снаряды. Только нужно послать людей выварить земляную соль. А еще неподалеку были истощившиеся золотые прииски, и ими стоит заняться вплотную. Самородную жилу разработать может любой дурак, зато добыть золото из отвалов породы только алхимик. Отчасти поэтому я и выбрала эту специализацию. Хотела быть полезной, чтобы родители гордились мной.
А теперь, выходит, я намерена быть полезной ордену? И его магистру?
Меня передернуло.
Но я дала клятву, и увиливать от нее бесчестно
Я зажмурилась и замотала головой, на миг забыв, что магистр тут, рядом, все еще смотрит на меня. Подумаю об этом потом. Утром. Или вечером? Неважно. Потом.
Ты сказал, хранителей мало. Я готова была расспрашивать о чем угодно, лишь бы не молчать и не думать. А сколько вас нас?