Отпуск, говоришь? спросил он, остановившись.
Так точно: отпуск по ранению, две недели, подтвердил я.
Три! вдруг сказал он.
Что «три»? не сообразил я.
Три недели! объявил Смушко. И чтобы все эти три недели тебя не было в городе.
Это как прикажете понимать, товарищ Смушко? обалдело спросил я, не ожидая такой щедрости от начальства. Если честно, я и на две недели особенно не рассчитывал, учитывая тот объём работы, который свалился на губрозыск за последние дни.
Понимай, как сказано: сегодня же чтобы купил билет и ноги твоей в городе все эти три недели не было! прорычал начальник.
Я слегка оцепенел от услышанного. Ну не укладывались никак эти слова в ту картину разговора, которую я мысленно прокручивал в голове, когда шёл сюда. Ждал чего угодно, но только не этого!
Товарищ начальник, встал я. Если вы полагаете, что я веду себя как последняя сволочь и предатель, которая бросает своих товарищей в трудную минуту, то это не так! Вы прекрасно знаете, что я готов дневать и ночевать на службе, что я всегда с душой радею за дело!
Дурак ты, Быстров! резко оборвал меня Смушко. Вернее, дважды дурак! Как ты мог такое подумать о нас, твоих товарищах!
Виноват, смутился я. Только объясните, что происходит. Вы ведь не случайно хотите, чтобы я уехал из города.
Именно, что неслучайно! сказал Смушко. И это будет самый лучший выход для тебя, Быстров.
Я что-то натворил? насупился я и стал лихорадочно вспоминать список собственных грехов. Если быть точным, то только те вещи, которые произошли на моей памяти.
Вроде ничего криминального не натворил. Конечно, даже к столбу докопаться можно, а уж тем более к оперу, однако чего-то стоящего на меня вряд бы нарыли, где мог я обставился.
Понятно, что у нас такая профессия чаще пистон вставляют, чем награждают. Это было и в моём времени. Уверен, что и на заре советской власти ничуть не лучше.
Тогда что?
Кто знает, может, настоящий Георгий Быстров успел как-то накуролесить, а мне предстояло расхлёбывать последствия? Но я-то о них был ни сном ни духом!
И это самое хреновое в моём положении.
Не мучайся, Быстров! произнёс Смушко. Вижу, что весь озадаченный, даже взгляд какой-то стеклянный стал. Ты как раз наоборот молодчина! Действуешь как положено. Жаль, не все у меня такие, вздохнул он. И потому, что ты хороший работник, у тебя большие проблемы. Есть человек, который хочет твоей крови. К несчастью, это не рядовой обыватель или мелкий бандит. Я хочу вывести тебя из-под удара, Быстров!
Глава 3
Я присвистнул:
Что, всё настолько серьёзно?
Более чем, подтвердил Смушко.
Можете поделиться раскладом, чтобы я понял откуда ветер дует?
А ты не догадался? удивился Смушко.
Догадываться одно, знать другое.
Вчера Симкин попросил в камеру бумагу и чернила, сказал, что напишет признательное письмо.
И что обманул? нахмурился я.
Учитывая, что Симкин зам начальника губотдела ГПУ, я бы ничему не удивился. Дураков туда не берут, тем более на такую должность. И то, что мы его взяли с поличным, ещё ничего не означало. Могли и отмазать.
Нет, не обманул. Накатал текста на рулон обоев. Вот только все грехи взял на себя, о своём начальнике, товарище Кравченко, ни слова плохого. Дескать, скрытно действовал за спиной начальника, постоянно боялся разоблачения и всё такое.
Другими словами: Кравченко у нас теперь розовый и пушистый?
Смушко вряд ли мог знать эту идиому (для подстраховки я даже заменил слово «белый» на другую окраску), но моментально уловил смысл и кивнул в ответ.
Да, по этой линии Кравченко не зацепило.
А если попробовать забрать Симкина к нам поколоть его здесь? во мне разыгрался охотничий азарт.
Его сейчас архангел Гавриил колет, грустно сказал Смушко.
Хотите сказать
После того, как Симкин в письменном виде дал признательные показания, он повесился у себя в камере. Дескать, чувствую глубокие угрызения совести, страдаю за то, что подвёл товарищей, больше не могу жить Его нашли уже холодным.
Кравченко сука! вырвалось у меня.
Я тоже думаю, что его повесили, подтвердил Смушко. Заставили написать письмо, а потом отправили на тот свет.
А что комиссия?
Комиссия ничего. Признания Симкина их вполне удовлетворили. Конечно, Кравченко влепили строгий выговор, но с должности не сняли.
Думаете, помогают высокие покровители из Москвы? предположил я.
Похоже на то. Любой другой уже турманом бы вылетел с поста.
А почему не зашли с другой стороны Этот Батыр, который в меня стрелял Говорили, что он работает в ГПУ.
Работал, поправил Смушко. Кравченко предъявил приказ, по которому этого Батыра уволили ещё две недели назад как не внушающего доверия. Более того, по нему велась разработка со стороны ГПУ. Причём всё официально, с печатями и подписями.
Красиво обставился товарищ Кравченко, невольно восхитился я.
Это ещё не самое плохое, товарищ Быстров. Комиссия уезжает в Москву, а Кравченко теперь жаждет твоей крови.
Ну, ему ко мне не подкопаться, слегка легкомысленно произнёс я.
Ошибаешься, с горечью сказал Смушко. Тебя хотят обвинить в применении пыток.
Небось со слов бандита Трубки? хмыкнул я. Ну-ну, и что этому бандиту веры больше, чем мне?
Кроме показаний Трубки есть ещё и показания Баштанова Ну, то есть того, кого все по-прежнему считают Михаилом Баштановым.
Так он же мёртв! вырвалось у меня.
Эта сволочь успела заранее написать на тебя жалобу чекистам.
Вот же сволочь, этот Миша! вырвалось у меня. Даже после смерти пакостит!
Ну, а поскольку никто не знает, что Баштанов не тот, за кого он себя выдавал, и все считают, что это наш товарищ, который героически погиб в схватке с опасным преступником, его слова в глазах ГПУ и особенно товарища Кравченко имеют большой вес. Как понимаешь, посадить тебя вряд ли посадят, но вот из губрозыска уволить могут.
Да закрутилось колесо, озадаченно протянул я.
У Кравченко на тебя зуб, он тянуть не собирается. Поэтому я даже рад, что есть формальный повод, чтобы ты уехал из города. В Петрограде Кравченко до тебя не дотянется руки коротки. Ну, а за три недели мы попробуем доказать истинную сущность Баштанова и выяснить, кто он такой. Этим делом будет заниматься Чалый, а он сейчас ради тебя в лепёшку разобьётся, но сделает.
Спасибо, товарищ Смушко! растроганно произнёс я.
Не торопись с благодарностями, Быстров. Это ещё не всё. Надо ещё парочку дел сделать.
Он подвинул к себе несколько листов бумаги и принялся старательно писать. Когда просох первый лист, протянул его мне.
Держи.
Что это такое? спросил я.
Это письмо к товарищу Ветрову, инспектору третьей бригады Петроградского уголовного розыска. Он меня хорошо знает, на курсах познакомились. Третья бригада как раз занимается раскрытием грабежей и убийств, пояснил он.
Здорово, обрадовался я. Спасибо за рекомендательное письмо.
Само по себе письмо ещё ничего не значит. Ветров мужик в целом нормальный, но должность накладывает свой отпечаток. Как понимаешь, в свою кухню посторонних пускать никто не любит, тем более в таких вопросах, как дело об убийстве. Так что есть вероятность, что он просто пожмёт тебе руку и на этом вся помощь закончится, вернул меня с небес на землю Смушко.
И всё равно глупо не попытаться использовать этот шанс, сказал я.
Поэтому я и написал это письмо, но опять же никакой гарантии, что от него будет польза нет.
Ещё раз огромное спасибо, товарищ Смушко. Я могу идти?
Экий ты прыткий! заулыбался начальник. Раз уж пришёл потерпи ещё чуток.
Он помахал в воздухе другими исписанными листами.
Так, кажись высохли. Пошли, Быстров.
Куда, товарищ Смушко?
В финчасть. Или хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? заулыбался он.
Ещё как нужны, подтвердил я.
В карманах и в кошельке было откровенно пусто, и вряд ли потому, что настоящий Быстров сорил бабками направо и налево.
В финансовой части за столами сидели трое: худенький и незаметный мужчина в очках и нарукавниках поверх потертого пиджака и две женщины, одна в возрасте, другая совсем молоденькая в светлой кофточке. Перед мужчиной на столе лежали счёты, он периодически щёлкал костяшками и что-то заносил в толстую прошнурованную книгу.
Привет, Афиногеныч! Здравствуйте, девушки! подмигнул барышням Смушко.
Я тоже поздоровался. Судя по всему, это были бухгалтера и табельщики без которых невозможно существование ни одной конторы, даже уголовного розыска.
Товарищ начальник Здравствуйте, с паузой ответил Афиногеныч.
Он был слишком погружён в свои цифры и не сразу вернулся к реальности.