Я неспециально со страхом оправдывалась она.
Из нас получилась бы неплохая команда, Элизабет. Ты бы вскрывала чужие замки, а я
подавал плохой пример сестре, я знаю, перебила она его, продолжая следовать за каждым его шагом.
Лучше я, чем кто-то другой, он протянул руку к одной из полок и достал один из чёрных галстуков отца. Как ты думаешь, мне идёт? спросил мальчик, поднося к горловине своей серой кофты.
Да, только у тебя слишком счастливое лицо, она подошла к брату и, коснувшись тонкими пальчиками кончиков его губ, оттянула их вниз. Если ты пародируешь папу, твоё лицо должно быть серьёзным и хмурым.
Наш отец не серьёзный, сказал Джозеф, комкая галстук в руке, швыряя его обратно на полку. Он просто надменный и напыщенный козёл.
Джо! одёрнула она его.
Лиза! так же повторил он. Мы оба это прекрасно знаем.
Нельзя так говорить о родителях, Лиза пыталась вразумить его в силу своего возраста. Мы не выбираем их
Очень жаль. Если бы я выбирал, то уж точно не остановил бы свой выбор на этом коз
Джозеф, серьёзно повторила она, не давая ему закончить.
Ты настолько любишь моё имя, что повторяешь его через каждую секунду, усмехнулся он. Но я не виню тебя, дорогая. Джозеф встал за её спиной, обхватив плечи. Видишь эти небольшие тумбочки возле кровати?
Она кивнула головой.
Начнём с них?
Ох, он специально это делал. Специально пытался подтолкнуть её на плохие вещи. Она снова кивнула головой, у него получилось.
Что взрослые люди хранят в своих маленьких тумбочках? Элизабет часто думала об этих вещах. В маминых ящиках она нашла маленькую записную книжку с несколькими номерами. К некоему доктору Шеррору она ходила на приём два раза в неделю. И этот доктор Шеррор выписывал ей много лекарств. В её тумбочке хранилась целая стопка кулинарных журналов, итальянская кухня, что было очень иронично, потому что она практически ничего не ела, из-за чего страшно похудела и была неузнаваема в последние недели. Большая, ещё запечатанная бутылка французского вина.
Что это у тебя? заинтересованно подполз к ней на коленях Джозеф.
Она пьёт эту мерзость целыми днями, Элизабет с отвращением передала тёмную бутылку Джозефу.
1805 года, прочитал он, убирая её на место, прикрывая стопкой журналов. Здесь так скучно. Говорят, что дом это отражение своих хозяев.
У нас красивый дом, растянула Элизабет, открывая верхний ящик.
Лишь комнаты, доступные для чужих глаз. А эта спальня, никогда не видевшая кого-то, кроме них, пустая. Она просто холодная и неинтересная, он с грустью обвёл её взглядом.
Смотри какое из верхнего ящика Элизабет достала одно из маминых серебряных колец. Крупный камень играл на свету, отражая все оттенки голубого, переходящего в лёгкую сирень.
Тебе нравится? спросил Джозеф, заглядывая ей в глаза.
Оно похоже на океан, и перед её глазами величественные волны поднимались к звёздам. Скажи, что тоже видишь это.
Я вижу, поверь мне, он положил кольцо на место, закрывая ящик. А теперь нам пора уходить. Взгляни на часы.
Она неохотно подняла взгляд вверх.
Ты посмотрел другую тумбу? А стол? спохватилась она. Джозеф, мы забыли стол!
Пока ты возилась с одним ящиком, я успел осмотреть всю комнату и разложить всё по своим местам. Там лежат самые скучные вещи на свете.
Тогда пойдём? она медленно поднялась на ноги и последний раз взглянула на высокую книжную полку.
Куда ты смотришь? мальчик проследил за её взглядом. Я уверен, что отец ни разу не притронулся к ним.
Ты читал что-нибудь из этого? её брат был слишком умён для своих лет, поэтому ей казалось, что он знал всё в этом мире.
Кажется, нет
Неужели были книги, которые он никогда не держал в руках?
Какая тебе нравится больше всех?
Та, что слева, без задней мысли ответила девочка, но, увидев, как он тянется к полке, она трусливо подпрыгнула на месте. Стой! Нельзя её брать, завопила Лиза. Отец узнает, что мы были здесь!
Та, что слева, без задней мысли ответила девочка, но, увидев, как он тянется к полке, она трусливо подпрыгнула на месте. Стой! Нельзя её брать, завопила Лиза. Отец узнает, что мы были здесь!
Видишь пыль на корешках? Эти книги стоят нетронутыми дольше, чем ты живёшь. Когда мы дочитаем
Мы?
Мы. Думаешь, я позволю тебе довольствоваться этим романом в лиловой обложке в одиночестве? с ухмылкой спросил он, доставая книгу. Держи, и если тебе будет спокойней, можем найти безопасное место для её хранения.
Спасибо, она встала на цыпочки и коснулась губами его холодной щеки.
Они медленными шагами вышли из спальни, закрывая за собой дверь, и направились в сторону кухни. Джозеф пообещал приготовить им что-нибудь на обед. Несмотря на свой юный возраст, он неплохо управлялся с кухонными принадлежностями, даже мог приготовить «английские сконы». Он хранил в себе много талантов. И он был человеком, который однажды мог решить сложную судьбу их громкой фамилии».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Майкл Ландергуд, его младший брат Хайден и пугливый мальчишка по имени Луис. На рукавах их чёрных пиджаков были вышиты маленькие логотипы в виде Белладонны, что значило их причастность к одной крупной местной фармацевтической компании, промышляющей незаконными веществами. Большое серое здание, похожее на бетонный блок, стояло на краю города в окружении тонких деревьев. Высокую серую фигуру Майкла было сложно не заметить даже среди таких же каменных лиц, как у него. Это был первый день за несколько лет, что она села за руль своей машины болотного цвета и могла отдать себе должное, ведь водила она так же хорошо, как и раньше. Чёрный Rolls-Royce Phantom ехал впереди неё, обгоняя медленные машины. И остановился он лишь около тёмного дома с большими витражными окнами. Запасные ключи от дверей он хранил в низкой вазе на крыльце.
На пороге дома поцелуем его встретила молодая горничная в белом фартуке и чёрном платье. А за ужином (на столе стояло лишь две тарелки Майкла и Маргарет, именно так звали ту блондинку с радужным пипидастром в руках) они выпили по бокалу белого вина, затем их заигрывающий разговор прервал телефонный звонок.
Хайден! радостно воскликнул он. Скажи, что может быть лучше Каберне Совиньон Screaming Eagle 1992-го? Подожди, я сам отвечу секундное молчание: лишь запечённая курица Маргарет! он повернул голову в сторону большой столовой, где горничная скучающе подпёрла голову рукой. Спасибо за прекрасный ужин! крикнул он, и девушка слегка улыбнулась, вставая из-за стола, дабы убрать пустые тарелки.
Я надеялся, что ты придёшь, Хайден, говорил Майкл, накручивая белый провод на палец. Мне очень жаль, что наша последняя встреча вышла такой несуразной и глупой. Я напугал Лу? спросил он, покачивая головой. Ох, мне так жаль. Но ты же понимаешь, что у нас не было другого выхода? Мы не могли убрать его самого, потому что за ним стоит этот подонок. Но
Хайден перебил его, и лицо Майкла стало серым, как и его костюм.
Да лишь отрывки. Я хотел, но он нервно закусывал тонкую губу. Прости, прости меня Можно задать ещё один вопрос, прежде чем ты повесишь трубку? Может, вы придёте с Луисом на мой юбилей завтра? Вспомним детство, споём нашу песню, Луис наверняка никогда не слышал её раньше, да, братец? бессмысленная попытка усмехнуться. Маргарет испечёт тот шоколадный пирог, помнишь? Ты каждое Рождество умолял Санту, чтобы он оставил тебе под ёлкой его самый большой кусочек. Ну как? волнительное ожидание и горький отказ. Очень жаль. Но я буду ждать вас к семи, если вдруг твои планы отменяться. И я не убийца, Хайден. Я лишь хотел вернуть то, что принадлежало нашей семье, а всё, что произошло вчера, было ужасной случайностью, потому что после того, как ты ушёл, а ты никогда не отворачивался от меня, я хотел отпустить её да, с грустью ответил он на один из вопросов младшего брата. Ещё увидимся, долгие гудки. Он повесил телефонную трубку обратно.
В доме Майкла Ландергуда был настоящий склад старинных вещей. Например, он коллекционировал шпаги, а в его зале были даже рыцарские доспехи. Также он любил поэзию, и в некоторых книгах можно было найти вложенные белые листочки с набросками его стихов. Не такой холодный, как в первый раз. Над камином висели семейные фотографии, на одной из которых ещё совсем маленький Лу играл с мандариновой кожурой на руках Хайдена возле большой ёлки. На другой фотографии Майкл крепко держал руку уже своей жены в белом длинном платье. Такие юные, думающие, что впереди их ждёт вся жизнь, что их глаза никогда не потеряют этот яркий блеск! Они стояли под зелёной аркой в окружении гостей. Другая фотография была сделана в белых больничных стенах, где Майкл, сидя со своей возлюбленной, смотрел на её губы с той же страстью, как и при их первой встрече, пока по её рукам змейкой ползли инфузионные проводники. Его жену звали не Мари, её звали Глория, и она покинула этот мир почти тридцать лет назад, после чего безутешный Майкл Ландергуд искал утешения в работе и в семье своего брата Хайдена Ландергуда, который жил в небольшом деревянном доме за высокий белым забором. Был примерным семьянином, немного трусливым и впечатлительным, а также был любителем обвинять своего брата в любых неприятностях и недовольно фыркать после разговора с ним.