Маленькие дешевые петарды продавались связками в сто штук. Сотня рублей все удовольствие. Кто любил растягивать кайф, тот взрывал по одной. Кому нравилось погорячее, поджигали самый длинный фитиль, бросали связку на асфальт и наблюдали, как она трещит искрами, исчезая без следа.
А еще всем нравился до одури запах, который оставался в воздухе от разорвавшейся петарды.
Хуже всего во время локальных войн приходилось детсадовской малышне, в которую чисто случайно летели травмоопасные объекты. Или объедки. Надкусить яблоко, перед тем как размозжить его о чей-нибудь незадачливый череп, без этого никак.
А воспиталки те и вовсе становились третьей стороной конфликта. Чтобы противостоять абсолютному злу, две враждующие группировки временно объединяли силы на нейтральной территории и начинали массированный артобстрел.
В тот день обстановка была спокойная. Кроме Дениса и Артема, посторонних в детском саду не наблюдалось. А постоянные обитатели вымерли на время тихого часа.
На одном из балконов соседней пятиэтажки надрывалась из магнитофона баба, которая «одна стою на берегу».
Денис сидел с белым, как погребальная кружевная простыня, лицом и смотрел в одну точку. Артем свесил с крыши ноги и болтал ими. Время от времени его голова вертелась туда-сюда, точно у птицы удода.
Они молчали.
Долго.
Нет, ты правда видел то, о чем говоришь?! первым взорвался Артем, по-турецки подобрав под себя ноги.
Денис попытался было ответить, но из горла вырвался сухой хрип. Он откашлялся и произнес:
Я тебе уже сто раз сказал! Там кто-то спал!
И как ты успел разглядеть? Ты ведь даже не обернулся, когда мы убегали.
Это просто ты не видел, как я обернулся, потому что сам дал деру, как торпеда.
Нет, ну правда человек? Или ты мне брешешь?
Да не брешу я. Я видел, как он или она вошкался там в мусоре.
А лицо не разглядел?
Да какое там лицо! Он мордой по полу елозил. Руки-ноги в стороны, как ящерица, только огромная и жирная.
Жирная?!
Самая что ни на есть! Мне даже показалось, что это жена дядь Юры.
Да ладно тебе!
Да не она это, конечно. Просто показалась. Такая же бочка, только еще больше расплывшаяся. Бомжиха какая-нибудь.
Слушай, а вдруг нет?
А кто тогда?
Ну, из этих
Блин, только не начинай, пожалуйста, как человека прошу!
А хрен ли тут удивляться? Ты что, не помнишь, что мы видели в той хибаре?
Не говори мне только опять, что они сами оттуда ушли.
А что, их забрали, считаешь?
Почему нет.
А почему да? Кому нужно это трупное дерьмо? Тебе нужно? И мне нет. На рынке не продашь, дома для красоты не поставишь. Да и не очень-то они легкие, таскать туда-сюда.
У меня есть мысля получше, нашло на Дениса внезапное озарение.
Н-ну?
Мы ведь не знаем, что это за жидкость, в которой они плавали, так?
Так. Вроде не спиртом пахло.
А ты откуда знаешь, как спирт пахнет?
У бати отпивал пару раз. Артем махнул рукой так, словно говорил о сущем пустяке.
Ну ты кекс, оценил Денис.
Хочешь приходи ко мне, когда родаков дома не будет. Я и тебя угощу, так и быть. По чуть-чуть тяпнем, они не заметят.
Не, я не буду, сразу отказался Денис.
Слабак.
Фак ю. Станешь алкашом на всю жизнь, как дядь Юра. Не человек, а мусор.
От пары глотков ничего не сделается.
Сделается-сделается. Еще как сделается. С этого все и начинается. Сегодня с одной расстегнутой пуговицей ходишь, а завтра уже хер из ширинки вываливается.
Иди в жопу. Ты мне надоел. Что ты там про жидкость говорил?
Я говорил, что там хрен знает чего понамешано. Может, эти ребята, которые там плавали, так пропитались, что от соприкосновения с воздухом просто разложились.
Вот так вот, без следа?
Может, жижа навроде болотной осталась, но к нашему второму пришествию уже высохла.
Все в твоей теории хорошо, но ты забыл про главное.
Что именно?
Мы только одну банку расколотили. Остальные-то кто открыл, по-твоему?
Кто-нибудь другой забрался случайно и вскрыл от нечего делать, нашелся Денис.
Этот гадючник уже лет десять никто не ворошил. И это минимум. Ми-ни-мум!
Кто-нибудь мог видеть, как мы полезли в заросли. Не одних же нас черт может дернуть вляпаться в говно.
Неправдоподобно, вынес безжалостный вердикт Артем. Трещит по швам.
Опять ты со своими долбозомби. Ты скоро сам станешь как эти упыри из фильма твоего дурацкого как его
«Возвращение живых мертвецов».
Точно.
Между прочим, мне теперь понятно, кто по подъезду шуршит ночами.
В смысле?
Я несколько раз просыпался. Кто-то туда-сюда по лестнице шастал и стучал в какую-то дверь наверху, а ему не открывали. Громко так, настойчиво колотил. Как гестаповец.
Так и не открыли?
Не-а. Зато еще я слышал, как скрипела дверца этой каморки под лестницей.
Хренов Папа Карло.
Точно. У меня ж первый этаж, оттуда рукой подать. Все слышно, что делается. И он или она так мимо двери проходит тяжело, как словно вот-вот с ног свалится. По стенам ладонями шелестит.
Шелестит?
Шелестит. Как листами бумаги.
Думаешь, у нас один из тех зомбаков поселился в подъезде? Денис не заметил, как сам принял теорию о возвращении живых мертвецов за наиболее вероятную.
Не знаю. Можно проверить. Это говно вылезает наружу примерно в двенадцать ночи. Твои родичи во сколько спать ложатся?
Разговор прервал вопль:
А ну, слезли оттуда! Щас возьму метлу и отхожу по спине!
Не залезешь, усмехнулся Артем.
Подошел сюда! скомандовала женщина средних лет с прической в стиле «глэм-рок» и приняла позу шерифа в пустынных землях штата Невада. Положила руки на пояс. Теперь ей достаточно двух долей секунды, чтобы выхватить из кобур револьверы и начать палить на поражение.
Но в этот раз ребятам повезло: револьверов у воспиталки при себе не имелось. Вероятно, забыла на столике дежурного в комнате для тихого часа.
Артем вскочил на ноги, схватил длинный шишковатый дрын, поднял его над головой и принялся изображать дикарский танец, выкрикивая: «Тумба-юмба! Тумба-юмба!» Ноги угрожающе грохотали по шиферу. Было бы очень эффектно, если бы этот обитатель необитаемого острова вдруг проломил шифер, провалился и сломал ногу, а воспиталка добила бы его, кричащего звериным криком. Каблучищами. По сломанной конечности. Еще наступила бы на место перелома и долго держала бы там подошву, постепенно увеличивая нажим. И инфернально хохотала бы при этом, запрокинув голову.
Ах ты негодяй! разъярилась злобная воспиталка.
Она схватила кусок растрескавшегося асфальта поувесистее и запустила в танцующего дикаря. Черный ком тяжело, жирно описал в воздухе дугу и приземлился на шифер. Крыша беседки, за годы службы принявшая на себя множество ударов, на этот раз не выстояла. Образовалась рваная дыра, в которую можно было просунуть голову.
Артем так и сделал: встал на четвереньки и, просунув башку в беседку, проорал:
А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а!
Воспиталка подлетела к проделанной ею бреши, подпрыгнула и выбросила вверх руку, чтобы схватить Артемку за лицо и сорвать его, как кровавую мясную маску. Но тот оказался проворнее и успел ускользнуть от смыкающихся когтей.
На прощание спустив штаны и показав воспиталке зад, он с криком: «Вуууухуууу!» скакнул вниз и оказался по другую сторону забора. Денис прыгнул следом.
А ну, подошли сюда, шпана! Я вас достану, будете все беседки мне ремонтировать!
Тумба-юмба! Тумба-юмба! завывал Артем, убегая.
13
Юрий проснулся от стука адского молота в голове.
Впрочем, «проснулся» это не совсем верное слово. Его деградировавший разум слегка высунулся из разрыхленного алкоголем мозгового вещества.
Вчера Юрец хорошенько приложился к пузырю вместе с друзьями и подругами из окрестных дворов. Должно было так случиться, что пузырь оказался не один и все мероприятие затянулось часов до двух ночи.
Как возвращался домой, он не помнил. Такие провалы в памяти обычное дело, если самогонку запить пивом. Компания редко так шиковала, но в этот раз кто-то что-то где-то спер и удачно сбыл. А тут уж, если присоединился к вечно пьяному братству, то принцип простой: один за всех и все за одного. Твои деньги общие деньги, хочешь ты того или нет. И если после знатной попойки у тебя остались какие-нибудь жалкие копейки, тебя даже просить не приходится. Ты сам предлагаешь купить пивка. Идешь за этой самой бутылкой в магазинчик через дорогу. Новый. «Луной» зовется. В него несколько раз сходишь и фейс действительно как луна становится. Сиреневатая, бугристая, с кратерами.
Высыпаешь мелочь в железную тарелку, заплетающимся языком требуешь бутылку пива, грудой хлама высыпаешься наружу, в дверях сталкиваешься с местным хулиганьем, которое тоже пришло за бухлом, получаешь по морде, с третьей попытки открываешь пиво о бордюр, отколов горлышко. До своих друзей не доносишь. Все равно одной бутылки на всех мало, смекаешь ты. И, стараясь не порезаться об острые края, залпом всасываешь чудотворную жидкость. Как хренов пылесос «Буран».