К сожалению, у изгнанного из страны в 1922 году русского патриота-монархиста, противника большевизма нет подробного описания той новой России, в возрождение которой он искренне верил, России современной нам, постсоветской, полиэтнической и многоконфессиональной по составу. Нет достаточно полного осмысления судьбы тех народов, которые не мыслят себя без России, но не исповедуют православной веры, а также судьбы тех наших сограждан, которым пока ещё не посчастливилось обрести религиозную веру в принципе. У него нет четкого видения России как оплота разумных сил на планете и понимания той великой объединительной миссии, которая вытекает из данного предназначения и предполагает сплочение всех, а не только православных сил в противостоянии мировому безумию. Ему не дано было понять разумно-неразумную двойственность нравственной природы человеческого сознания и увидеть в самом названии человеческого вида Homo sapiens тот духовный код разумности, который позволяет личности достичь истинной гармонии с Творцом/Абсолютным разумом, а российской нации обрести свою истинную разумную сущность. Поэтому-то, будучи религиозным философом и констатируя, что «православие научило нас желанию быть святою Русью», Ильин пишет: «Может ли рассуждение ума или усилие воли заменить в религии видение сердца? Если это возможно, то это вера не наша; это вера чужая, западная, мертвая. Православная Россия верит иначе, глубже, искреннее, пламеннее. Вера родится от того, что человек созерцает Бога любовью»[16] При этом мыслитель вынужден признать, что «от чрезмерной созерцательности души становятся мечтательными, ленивыми, безвольными, нетрудолюбивыми»[17] В попытке выйти из этого логического тупика Ильин призывает: «Откроем же себе глаза и на эту опасность; и будем неустанно ковать силу, верность и цельность нашего русского характера»[18]. Следуя его замечательной мысли, спросим себя: что же позволяет «открыть глаза» при «видении сердцем», как не разум, который не является умом/холодным рассудком/бездушным интеллектом? И разве «видение сердца» это не есть, по сути, разумное/добронаправленное сознание, гармонизированное с Абсолютным разумом и потому «созерцающее Бога любовью»? Разве не этот разум мы должны иметь в виду, когда читаем у Ильина: «Может быть, и не прав Тютчев, что "в Россию можно только верить", ибо ведь и разуму можно многое сказать о России».[19]
В данном контексте становится очевидным, что нашим разумным долгом перед Ильиным и Россией является развитие его идей применительно к реальности сегодняшнего дня с позиции промыслительно открывшегося нам сапиентологического знания, знания объективного смысла бытия сущего. Только так мы сможем исполнить его творческое завещание, посыл которого выражен в призыве мыслить самостоятельно с опорой на индукцию и не злоупотреблять дедукцией, которая, не будучи вооруженной надежной методологией разумного познания, делает выводы из уже готовой и не всегда верной чужой мысли. Иначе нам не удастся, по словам того же Ильина, «научиться читать и разуметь молчаливые глаголы нашего прошлого; разуметь сокровенные судьбы и явные дары, и таинственное призвание нашего народа, нашего русского величия: уверенно разуметь и уверенно провидеть грядущее всенародное воскресение России»[20].
И когда мы осмысливаем его образную сентенцию «русская идея есть идея сердца, идея созерцающего сердца, идея любви»[21], мы должны понимать её в том смысле, что русская идея есть идея разума, идея добро-направленного сознания, идея любви не только к русскому православному народу, не только к «нашему» Богу, но к человечеству в целом как творению Абсолюта, к Богу-Творцу общему для всех людей, независимо от их конкретного религиозного или атеистического мировоззрения.
Другими словами, русская идея есть разумная идея хранения мира, созданного Абсолютом-Творцом и развивающегося в соответствии с Его Промыслом, идея любви к человечеству в целом как биологическому виду, состоящему из разных разумно-неразумных людей, призванных решать различные задачи в процессе Абсолютного развития[22].
Только так нам удастся не растерять заботливо отобранные Ильиным бесценные для мира зерна православного мировоззрения и заронить их в сознание всех тех людей, которые способны вместить в себя Истину. Однобокий же и тенденциозный подход к теоретическому наследию Ильина, нежелание осознавать объективно-историческую обусловленность его выводов, без сомнения, только на руку духовным противникам великого русского мыслителя и недоброжелателям России. Ибо такой подход чреват искажением сути исповедуемого им православия как религии спасения каждой человеческой души в земном мире, а также сведением национальной русскости России как единой страны-нации многих народов к этнической русскости русскости исключительно русского народа. А, между тем, истинная русскость россиянина любой этнической принадлежности состоит в глобальном гуманитаризме, в чувстве неотрывности от России и мира, в заботе о них, в жертвенном мирохранении и неприятии «миротворения» как дерзкого поползновения к «переделыванию» созданного Творцом мира. «Быть русским, писал Ильин, значит не только говорить по-русски. Но значит воспринимать Россию сердцем, видеть любовью её драгоценную самобытность и её во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий Быть русским значит верить в Россию так, как верили в неё все русские великие люди, все её гении и её строители»[23].
Другими словами, русская идея есть разумная идея хранения мира, созданного Абсолютом-Творцом и развивающегося в соответствии с Его Промыслом, идея любви к человечеству в целом как биологическому виду, состоящему из разных разумно-неразумных людей, призванных решать различные задачи в процессе Абсолютного развития[22].
Только так нам удастся не растерять заботливо отобранные Ильиным бесценные для мира зерна православного мировоззрения и заронить их в сознание всех тех людей, которые способны вместить в себя Истину. Однобокий же и тенденциозный подход к теоретическому наследию Ильина, нежелание осознавать объективно-историческую обусловленность его выводов, без сомнения, только на руку духовным противникам великого русского мыслителя и недоброжелателям России. Ибо такой подход чреват искажением сути исповедуемого им православия как религии спасения каждой человеческой души в земном мире, а также сведением национальной русскости России как единой страны-нации многих народов к этнической русскости русскости исключительно русского народа. А, между тем, истинная русскость россиянина любой этнической принадлежности состоит в глобальном гуманитаризме, в чувстве неотрывности от России и мира, в заботе о них, в жертвенном мирохранении и неприятии «миротворения» как дерзкого поползновения к «переделыванию» созданного Творцом мира. «Быть русским, писал Ильин, значит не только говорить по-русски. Но значит воспринимать Россию сердцем, видеть любовью её драгоценную самобытность и её во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий Быть русским значит верить в Россию так, как верили в неё все русские великие люди, все её гении и её строители»[23].
К сожалению, в творческом наследии Ильина нет многого из того, о чём сегодня нам хотелось бы иметь больше исчерпывающей информации. Но это не повод сомневаться в актуальности и важности его мыслей, обращенных к нам, к устремленной в будущее России. Ведь с опорой на Ильина, с уже достигнутой его творческим гением ментальной высоты, нам легче вглядываться вдаль, видеть горизонты российского национального бытия и осознавать существующие угрозы.
Так, в 1950 году Ильин пишет: «для нас поучительно, что европейские политики заговорили одновременно о панъевропейском объединении и о всероссийском расчленении! Мы давно прислушиваемся к этим голосам. Еще в двадцатых годах в Праге видные социалисты-революционеры публично проболтались об этом замысле, избегая слова "Россия" и заменяя его описательным выражением "страны, расположенные к востоку от линии Керзона". Мы тогда же отметили эту многообещающую и, в сущности, изменническую терминологию и сделали соответствующий вывод: мировая закулиса хоронит единую национальную Россию»[24] И, обращаясь, по сути, к нам сегодняшним, он предупреждает: «мы должны быть готовы к тому, что расчлени-тели России попытаются провести свой враждебный и нелепый опыт даже и в послебольшевистском хаосе, обманно выдавая его за высшее торжество "свободы", "демократии" и "федерализма" российским народам и племенам на погибель, авантюристам, жаждущим политической карьеры, на "процветание", врагам России на торжество. Мы должны быть готовы к этому, во-первых, потому, что германская пропаганда вложила слишком много денег и усилий в украинский (а может быть, u не только в украинский) сепаратизм; во-вторых, потому, что психоз мнимой "демократии" и мнимого "федерализма" охватил широкие круги пореволюционных честолюбцев и карьеристов; в-третьих, потому, что мировая закулиса, решившая расчленить Россию, отступит от своего решения только тогда, когда её планы потерпят полное крушение»[25].
Посыл Ильина, обращенный к нам, россиянам XXI века, внушает оптимизм и веру в собственные силы, в Божественное заступничество: «Мы научились хоронить нашу национальную святыню в недосягаемости. Мы постигли тайну уходящего Китежа, столь недоступного врагу
Вот откуда наша русская способность незримо возрождаться в зримом умирании Вот откуда наше русское умение таить в глубине неиссякаемые, неисчерпаемые духовные силы Вот откуда наше русское искусство побеждать, отступая, не гибнуть в огне земных пожаров и не распадаться в вещественной разрухе»[26].