Как много супружеских пар или людей, живущих вместе, точно так же превращаются в бездушных кукол. Разница лишь в том, что у этих иностранцев все за деньги и по-честному, а вот в семье все иначе. Кто-то чувствует неладное, догадывается, что отношения дали трещину, но молчит; кто-то давно строит свои отношения в другом месте, возвращаясь домой лишь для того, чтобы переночевать; оба создают видимость благополучия, вроде все в порядке. Разумеется, каждый стремится сделать, как лучше, только это «лучше» у каждого свое. По спине пробежал неприятный холодок, и я решила, что пора собираться обратно.
Давай попросим счет? обратилась я к Роме и почесала плечо.
Он помахал рукой, и откуда ни возьмись из густой пальмовой тени явился официант. Мы рассчитались и вышли на оживленный проспект. Тускло горели фонари, зато ослепительно сверкали вывески. Здесь количество комаров заметно поубавилось, что не могло не радовать. Я крепко держала за руку Наташу. Вдоль по улице проезжали машины и велосипеды, общественного транспорта почти не было.
Мы немного прогулялись втроем, а затем остановились возле фруктового ларька. Наш друг из России долго торговался, чтобы купить три манго за два евро, и когда ему это не удалось, то передумал.
Мы тоже не будем брать, у нас в отеле, в холодильнике, есть еще несколько штук, нам пока хватит, сказала я.
Ну, ладно, ответил он.
Улица извивалась, словно змея, уходя в гору, освещения становилось все меньше и меньше. Я вдруг почувствовала, что мои ноги гудят от усталости, и дальше я не смогу ступить ни шагу.
Пожалуйста, поймай нам такси, попросила я Рому.
Через пару минут машина уже ждала нас, водитель курил и широко улыбался, сверкая белыми зубами. Наташа села на заднее сидение, и я поняла, что она почти засыпает. Удивительный ребенок, никогда не ноет, не жалуется, не хнычет. В кого она такая?
Хорошо погуляли, правда? улыбнулась я.
Правда, ответил Рома.
Ну, что? Тогда спокойной ночи! Наташа почти спит.
Желаю вам приятных снов. Пока-пока.
Мы обнялись на прощание. Я села рядом с дочкой, Рома закрыл за мной дверь, и наш автомобиль стал медленно подниматься в гору.
Глава 9
С каждым километром, отделяющим нас от центра, фонарей становилось все меньше и меньше. Такси неслось вдоль ночных улиц: то тут, то там встречались группы местных жителей. В кромешной тьме разрушенные дома и трущобы выглядели жутко, не хотела бы я тут оказаться одной, без сопровождения. Гид предупреждал нас: если отправитесь в город, на прогулку, на экскурсию, берегите документы и кошельки! Никогда не носите с собой все свои деньги, паспорта оставляйте в номере так это днем! А ночью, наверное, здесь можно запросто лишиться не только кошелька, но и жизни.
Водитель включил тихую арабскую музыку. Наташа дремала у меня на плече. Глядя в окно, я подумала о том, что жизни лишиться страшно лишь тогда, когда в ней есть хоть какой-то смысл. Последние несколько лет мне казалось, что его нет.
Почему-то душа моей дочери, ее хрупкий внутренний мир, колебания и сомнения, которые бушевали, подобно цунами, были сейчас от меня так далеко, что мне даже в голову не могло прийти, что Наташа нуждается в опоре. Нуждается в той маме, которая сможет выдержать ее переживания и быть рядом не только физически, но и эмоционально. Нуждается в той маме, которая духовно сильнее и может показать пример того, как следует вести себя, встретившись с трудностями лицом к лицу, как достойно вынести все испытания.
Это так странно: я жила с призраком бывшего возлюбленного, но не замечала реального человека рядом, своего ребенка. Что правда, то правда, Кирилл заменял мне все и небо, и землю, и космос, и вселенную, а когда он исчез, то во мне не осталось ничего. У меня больше не было никаких сил. Ощущала себя я как растение, которое вырвали с корнем и бросили на раскаленную сухую землю.
Вспомнился первый год после расставания, наверное, самый тяжелый. Я даже ходила в группу анонимных алкоголиков. Зачем? Моя здоровая часть осознавала, что любовь к Кириллу это болезнь, а от болезни нужно лечиться. А еще, думаю, занятия уберегли меня от диких, безрассудных поступков, последствия которых были бы печальны. Меня разрывало на куски от боли, и вся она осела, как пепел, внутри, а после трансформировалась в тягу к чему-то безумному (в тот период меня часто посещали фантазии о том, как избиваю посторонних людей на улице, совершаю кражу или уродую свое тело, например, режу его лезвием или жгу огнем).
Вместо этого я притворялась зависимой от алкоголя и играла эту роль, надо сказать, вполне неплохо. Никаких безумств я не совершила. Благодаря такому экстравагантному хобби я смогла подружиться со своим внутренним авантюристом, а вдобавок дать выход накопившимся эмоциям, которых, как я понимаю, была целая тонна.
Тот период остался в памяти как исполненный приключений, я и совершенно ни о чем не жалею. Единственное, слегка мучает совесть за вранье ведущему. Первое время я очень боялась, что другие участники меня разоблачат, но вскоре до меня дошло, что там никому ни до кого нет дела, и никто не присматривается, как ты себя ведешь и почему. Даже если придешь с трусами на голове, никто не заметит.
Итак, Кирилл собрал вещи и исчез. У меня было состояние, как у наркомана, которому нужна доза, ломало меня зверски. А может, все проще: я нуждалась в общении с живыми людьми, с теми, кто сможет хоть немножко меня понять, кто знает, каково это мучиться изнутри, а не кивать с умным видом и раздавать советы типа «забей и наплюй».
Втянувшись в эту тусовку, я поняла, что мучаются они как-то не очень сильно, а скорее, этот термин можно отнести к родственникам или друзьям. Сами зависимые вообще не страдали. Так, случались иногда проблески сознания или публичного покаяния, после чего эти товарищи бесследно исчезали.
Сама идея ходить туда пришла внезапно. Однажды вечером я поднималась по ступенькам подъезда и решила проверить почту. Ящик был забит цветными листовками, в нем лежали пара уведомлений из налоговой, несколько квитанций, реклама доставки суши, газеты. Всю дорогу до своих дверей я читала объявления. Первое, что мне попалось на глаза это объявление о бесплатной помощи алкоголикам и наркоманам. В голове пронеслась шальная мысль: «А почему бы и нет?»
Я с интересом стала изучать текст и обнаружила, что сообщество устраивает встречи в центре города, на Тургеневской. Каждый уголок, каждый кирпичик и каждый камушек в этом районе был мне до боли знаком. Слишком много воспоминаний, связанных с Кириллом, остались захороненными здесь, погребенными и втоптанными в асфальт, точно так же, как и мои чувства, которые оказались ему не нужны.
На углу Буденновского располагалась элитная пивоварня, витрины которой украшали полки с книгами. Это место так и называлось: «Пивная библиотека», и я часто просила Кирилла туда меня сводить из-за особой атмосферы. Больше всего мне нравился там старинный рояль с раскрытыми нотами, он как будто приглашал сесть и заиграть изысканную мелодию, а еще помню клумбы с пестрыми цветами по периметру. В спорт-баре неподалеку мы ели пиццу, запивая ее пивом, Кирилл смотрел футбол, а я делала вид, что что-то в нем соображаю. Итак, я доберусь до места назначения легко! А совпадение с улицей восприняла как знак. Где все началось, пусть там и закончится.
Странно: ни с кем и никогда я не испытывала такого невероятного ощущения счастья, как рядом с ним. Мне было безразлично, куда идти и что делать, лишь бы вместе. И никого в жизни я так отчаянно не пыталась забыть. Хотелось вытравить из головы эти воспоминания, как яркое пятно жгучей кислотой, пусть даже она уничтожит все живое вместе с неживым. Я прописывала свои обиды в письмах, пела мантры и читала псалмы. Но все это напоминало борьбу с ветром: чем больше шагов делаешь вперед, тем сильнее тебя новым порывом отбрасывает назад.
Поэтому объявление в газете пришлось весьма кстати. Во всей этой затее меня смущало только одно: я не выглядела, как пьяница. У меня не было отеков и красных пятен на лице, белки глаз не пожелтели, волосы не повыпадали. Да, имелись темные мешки из-за недосыпа, на них-то и оставалась вся надежда.
В тот самый вечер, открывая ключом дверь, я уже поняла, что решение принято. Теперь по четвергам, раз в две недели, к нам приезжала няня, а я оставляла ребенка с ней и уезжала на собрание. Как и прежде, я стеснялась просить о помощи своих родственников. Мне просто не хотелось им врать, изворачиваться, называть несуществующие причины. Если бы я сказала правду меня никто бы не понял, а если бы солгала то сделала бы хуже самой себе.
Мое первое впечатление от собрания алкоголиков и наркоманов (надо сказать, довольно неоднозначное) сформировали два фактора: атмосфера и ведущий. Атмосфера в зале царила угнетающая. Лампа вверху потрескивала, паркетный пол давно перестал сверкать и потускнел, занавески выгорели на солнце и побледнели. Ковер давно следовало сдать в химчистку, хотя глядя на него, возникали сомнения, можно ли его спасти. Осторожно шагая вдоль стенки, я пробралась в самую даль. Темно-синяя поверхность стула была покрыта пятнами, но в отсутствии других вариантов пришлось, преодолевая брезгливость, садиться прямо туда.