Когда он в очередной раз ушел из дома, его никто не бросился искать. Они и так уже потратили все деньги, продали все квартиры, осталась лачуга флигель, где они жили. «Пусть катится к черту», решили родственники и стали себе спокойно жить-поживать и добра наживать. Месяца три от него ничего не было слышно. Ни слуху, ни духу. Потом малому его надо было собираться в первый класс. И тут он объявился, всплеснув руками, добавила Светлана. Лица людей, окружавших ее, выражали заинтересованность. Он пришел домой, потому что заболел чем-то, не помню, то ли гепатитом, то ли заражение крови у него было. Его положили в больницу. Там кое-как очухался, он просил у родных деньги, якобы на капельницы. Они передавали деньги, он начал покупать наркоту через каких-то левых людей, охранники проносили что ли, подробностей не знаю Не могу сказать. Когда пришел главный врач, он обнаружил, что тот обдолбанный лежит, и вызвал семью, мол, забирайте своего обратно, я здесь такое не потерплю. Тем оно и подавно не надо, чтоб он дома лежал, забирать не стали. Потом выписался кое-как и опять пустился в бега.
От услышанного у меня мурашки пробежали по коже.
А с ребенком его что?
Ну, что? Растет вроде. В школу ходит.
Мне стало жутко: кому будет нужен этот ребенок, когда его бабушка и дедушка умрут? Уж явно не отцу.
Глава 10
Такси прибыло к отелю. Я кое-как растормошила Наташу и осторожно взяла ее под руку. Нежная и теплая ладошка показалось мне невесомой, как у младенца. У входа нас ждал администратор, дежурная улыбка которого все же не могла скрыть откровенной скуки. Не удивительно: ночью на ресепшене делать нечего, разве что встречать редких гостей.
Мы с Наташей прошли по каменному мостику и оказались в самом сердце гостиничного парка, усаженного пальмами и цветами. Ночью он чем-то напоминал сочинский Дендрарий. Где-то вдалеке гремела веселая музыка. Приближаясь к развилке, все ближе к ресторану, стало понятно, что мелодия раздается именно оттуда.
Путь к нашему домику лежал через всю территорию отеля, расстояние было приличное. Первые дни мы путались и все время попадали не туда, но со временем запомнили дорогу. Замысловато переплетенные тропы, поднимающиеся вверх и спускающиеся вниз, вели нас в самую даль, где живая изгородь росла вдоль забора, а в сторожевой будке сидел охранник. Наши окна смотрели на океан пожалуй, единственное преимущество ужасного номера, это хоть как-то утешало.
Повсюду были разбросаны блестки оказалось, сегодня кто-то из местных играл свадьбу в нашем отеле. Не успела я подумать, как это их еще не съели комары, так наши мелкие враги тут же заявили о себе. Огромные серые тучи замелькали в свете фонарей, пронзительно и угрожающе звеня. Комары снова набросились на нас, только еще яростнее, чем в кафе на берегу, и мы почти бегом помчались в номер. Я закрыла плотно двери, проверила сетки на окнах. Вскоре мы крепко уснули.
Наступило теплое и солнечное утро. Шел восьмой день нашего пребывания в Африке. До обеда мы с Наташей успели посетить обзорную экскурсию с заездом на рынок.
Мама, давай устроим «день кабачка»?
Давай.
Так дочка шутливо описывала состояние, когда просто хочется лежать и ничего не делать. Мы отъедались фруктами, которые привезли с собой, и отсыпались после раннего подъема, а под вечер пошли на пляж, чтобы искупаться в океане и посмотреть на закат.
Но не тут-то было! Наши планы накрылись медным тазом, потому что местные парни решили поиграть в футбол прямо у нас под носом. В конечном итоге нам пришлось собирать вещи и уходить. Мы почти не поплавали лишь окунулись. Повышенный интерес у спортсменов вызвали две приезжие особы с белой кожей, не каждый день тут встретишь такое. Ребята пытались с нами заговорить на ломаном английском, но нам совсем не хотелось с ними общаться. Настроение окончательно испортилось.
Особенность нашего отельного пляжа заключалась в том, что он также являлся городским. Здесь толпами бродили жители с утра до ночи. В первой половине дня, преимущественно, гуляли дети, и их присутствие никак не мешало нам отдыхать (все равно до 14:30 по местному времени был отлив, и мы не могли купаться). Зато по вечерам здесь собирались целые компании парни устраивали спортивные соревнования и курили траву, запах которой разносился вдоль по побережью. Даже вид сторожа в будке не вселял мне никакой уверенности в том, что мы под защитой.
Однажды вечером я выскочила в магазин, который находился за пределами территории отеля. На мне был купальник, шорты и пляжное платье из сплетенных между собой веревочек, напоминающее сетку. Каждый день мы ходили в этот магазин с нашими соседями за чипсами, газировкой, мороженым, и каждый день я надевала это платье. Ничто не предвещало беды, но в тот раз я оказалась совершенно одна.
Неожиданно рядом притормозил черный внедорожник с тонированными стеклами, из него вышла угрожающего вида женщина, тоже вся в черном, окутанная тканью с ног до головы, и начала что-то возмущенно говорить. Я не поняла, что происходит, и быстро пошла прочь. «Может, она ошиблась, или она меня с кем-то путает», подумала я.
Машина стала догонять меня. Я ускорилась. Женщина распахнула двери и стала кричать еще сильнее, а затем потащила меня за руку в свой автомобиль. Перепугавшись до полусмерти, я бросилась с мольбой о помощи к двум темнокожим парням, которые стояли тут, на дороге, и о чем-то болтали.
Но они сделали вид, что меня не существует: просто смеялись и шутили, как ни в чем ни бывало. Я подошла вплотную и посмотрела каждому в глаза.
Help me! завопила я в ужасе, а они даже не шелохнулись.
Таким образом, я усвоила: оказавшись в беде в чужой стране, ты никому не нужен. Местные всегда будут друг за друга, а тебя легко отдадут на растерзание.
Вернувшись в отель, я списалась с нашим менеджером из турагентства, но она не слышала прежде ничего подобного, и даже выразила свое сочувствие. От этого сочувствия легче не стало. Потом выяснилось, что в период нашего отдыха в Танзании приняли закон о запрете хождения на улице в пляжной одежде. То, что буквально вчера не было наказуемо, сегодня грозило штрафом в две тысячи долларов. Вспоминая тот случай, я приняла решение и озвучила его Наташе:
Вечером на пляж ни ногой!
Хорошо, мам.
Мне не нравятся эти типы.
Мне тоже
Поднимаясь по ступенькам вверх, я заметила у охранника на поясе пистолет. «Не думаю, что это реально поможет. Если что случится, вряд ли охранник кинется защищать нас. Просто будет сидеть там с важным видом, и все», подумала я тогда.
Мы вернулись в номер, переоделись, развесили пляжные вещи и отправились в город. Путь лежал по привычному маршруту: вдоль дороги, мимо ларьков с овощами и невысоких густо растущих пальм. Когда мы дошли до центра, ноги уже гудели от усталости, и невыносимо хотелось пить. Я огляделась по сторонам: в квартале от нас виднелся магазинчик с красно-белым логотипом Coca-cola. Схватив Наташу покрепче за руку, опять же, из соображений безопасности, я направилась прямо к нему. Мимо проносились трехколесные такси и велосипеды, а теперь, после той страшной истории, мне каждую секунду казалось, что вот-вот кто-то нас схватит и похитит. Правда, я держала все это при себе и не запугивала ребенка.
Постоянное ожидание нападения пагубно сказывается на психике человека. Хорошо, что мои меры предосторожности были объективны и обоснованны. Гораздо страшнее, когда родители создают вокруг своего ребенка картину ужасного, опасного мира, в котором все хотят ему навредить.
Тогда, шагая вдоль дороги, я невольно вспоминала картины из детства: никто из взрослых не запугивал меня, никто не внушал, что на улице кишат бандиты и мошенники, но почему-то я не доверяла людям. Ни здесь, в Африке, ни там, у себя, в России. Наверное, схожим было чувство дискомфорта и нависшей угрозы.
Я купила маленькую бутылочку ледяной воды, которую мы тут же осушили до последней капли. Объем был настолько крошечным, что ни глотка не осталось, чтобы взять с собой. «Ну и хорошо, зато пойдем налегке», подумала я и выбросила пустую бутылку в урну.
Потом мы направились в Стоун-Таун, единственный город на всем острове Занзибар. Разумеется, мы вновь бродили по африканским трущобам скорее, от безысходности, чем от страстного желания на них посмотреть. Нашему взору открылись пыльные дороги, где то и дело валялись кучи мусора. Горы старых и испорченных вещей, продукты, какие-то коробки выбрасывались прямо на улицу без зазрения совести просто потому, что теперь они стали не нужны.
Многие здания превратились в руины, а рядом, буквально в одном метре, сияли яркой мраморной плиткой и золотой отделкой новехонькие постройки. Тут же, прямо на асфальте, сидели бедняки. Влажный удушливый воздух медленно проникал в ноздри, и я стала задыхаться. Проходя по переулку, вдруг почувствовала острое желание сбежать отсюда, причем, как можно скорее. Может, потому что я против воли отождествила себя с увиденным и была потрясена: «Каков этот внешний мир, таков и мой внутренний».