Надо дать ему чаевые прямо сейчас, не то он врежет нас в небоскрёб!
И действительно, получив деньги, водитель становится несколько радушней.
Но уже через четверть часа в автобусе назревает новый кризис. На панели вдруг загорается красная лампочка, и теперь уже шофёр требует в рацию: «Заменить автобус!»
Пассажиры же настаивают на обратном.
Но он обязан. У него инструкции объясняет нам гид.
Что это вообще за лампочка? орут пассажиры.
Откуда он знает? Он же водитель, а не механик.
Он террорист! отзывается группа. Это наверняка бомба!
Зачем бомбе зажигать какую-то лампочку? Ей же легче взорваться
Если она ему так мешает, пусть сам её и погасит!
Но он не может.
Тогда пусть закрасит к чертям!
Это противоречит его инструкциям
Ну так мы её сейчас сами разобьём! решают активисты, немедленно бросаются к приборной панели, и водитель распластывается на ней, как Матросов на амбразуре.
Донт тач! Донт тач! вопит он, защищая казённое имущество.
Отобрать у него чаевые! ревёт группа. Он террорист!
Так автобус штормит ещё минут пятнадцать. Пока в ходе жестоких прений не выясняется, что лампочка всего лишь оповещает о негерметично задраенном потолочном люке.
И тогда напряжение сразу спадает.
Все снова улыбчивы, хлопают водителя по плечу и даже досыпают ему чаевых, которые тот принимает с улыбкой, чуть подёргивая щекой и держась за сердце.
В итоге с исправным кондиционером и задраенным люком, счастливо ёжась от долгожданного холода, мы в конце концов въезжаем в Лас-Вегас.
Вегас
Дизайн гостиницы «Люксор» невероятно натуралистичен: присевший в собачьей задумчивости сфинкс с лицом Тутанхамона и огромная антрацитовая куча с его подветренной стороны в виде пирамиды.
Давно сидит говорю я, окидывая взором внушительные размеры высиженного.
Под хвостом сфинкса, кстати, обнаруживается и вход.
В него мы и втекаем, проникая в изнаночную реальность.
Ну-ка, где-то тут наши миллионы потираю я ладошки. И жена движением иллюзиониста извлекает из лифчика замусоленный доллар.
Не сейчас, останавливаю я её. Разорим их чуть позже!
Со стороны казино напоминает гигантский коровник с бесчисленным количеством дойных аппаратов. Люди со всего мира волокут сюда свои налитые вымена, дабы сцедить давящие излишки наличности и снова пастись налегке, щипая редкую травку ежемесячных зарплат.
Игра вот ключевое слово здешнего рая.
Красующийся на постаменте новенький «корвет» вопит призывной надписью: «Выиграй меня!»
Измученное лицо карточного дилера умоляет: «Обыграй меня!»
Улыбки девушек доверительно шепчут: «Поиграй со мной!»
И я сглатываю подкатившую слюну.
О чём? тут же спрашивает меня бдительная жена, опуская слово «думаешь».
О вечном, спешно отвожу я взор от полуголой девицы.
Вечно ты о вечном! вздыхает супруга.
Но я её уже не слушаю.
Я рассматриваю отливающую перламутровой сединой бабушку «божью фиалку», что скармливает прожорливой механической скотине купюру за купюрой. Её трясущиеся пальцы сыплют в зияющую прореху жетоны, словно просо птенцам. Аппарат при этом радостно попискивает.
Ты смотри, шепчу я, у старушки-то, похоже, в друзьях Альцгеймер. Может, ей свой карман подставить?
Но лишь, оттопырив карман, я подстраиваюсь к бабусе, как её куриная шея сворачивается набок, а цепкий взор из-под очков впивается мне чуть пониже кармана.
Нот интерестинг! пресыщенно кривится эта «грэндма».
И я отхожу, сконфуженный.
Не так уж всё и вечно, ухмыляется жена.
* * *
Так уж тут устроено с какой стороны ни войди, «казина» тебе не миновать. Все дороги в этом безоконном мире ведут в игровой Рим.
Продумано до мелочей. Огни, музыка, витрины всё играет, и все играют. Словом, волшебная сказка, где каждый одновременно и принц, и нищий, и красавица на балу, и Золушка на тыкве.
Хочешь пить тебе подадут. Голоден поднесут. Прослезился подотрут. Лишь сливай денежки в чёрные дыры рулеток, стравливай в жерла аппаратов, сбрасывай, скидывай В общем, освобождайся!
В каждом номере, кстати, имеется Библия. Надо полагать, чтоб не тревожить священника. Проигрался, помолился, застрелился Что может быть проще?
В каждом номере, кстати, имеется Библия. Надо полагать, чтоб не тревожить священника. Проигрался, помолился, застрелился Что может быть проще?
И конечно же, эта лихорадка не может не заражать.
Жена уже в третий раз хватается за грудь, порываясь своим замусоленным долларом подорвать здешнюю и без того глубоко кризисную экономику, и я наконец соглашаюсь:
Ладно уж, хочешь обрушить им биржу твоё право.
И жена уголком, аккуратненько скармливает купюру хищной машине.
Ну а теперь, говорю, давай выработаем стратегию. Предлагаю рвать их мелко, но долго. Раздавим в четыре хода.
Всё! перебивает мои наставления супруга.
Что всё?
Всё! указывает она на сыто отрыгивающий аппарат.
Как всё? выкатываю я глаза. Ты что, нажала?!
Она кивает.
Боже! Мы разорены! Как ты могла это с нами сделать?! отчаянно кричу я, и с четырёх сторон к нам несутся гостиничные церберы: с рациями, с дубинками и с влажными салфетками.
Как ты могла? Я же просил нажать на двадцатипятицентовую кнопку, а ты что, взяла и нажала сразу на долларовую?! Вот так сразу? На всё! Как ты могла?!
Уот? Уот?! обрушиваются на нас удушливые вопросы подбежавших.
Не «уот», а банкрот! отвечаю я им криком, и сопли горлом стекают в мою душу. Ай эм банкрот, андестенд?!
Подоспевший на шум менеджер что-то скорострельно лопочет своим работникам и нетерпеливыми жестами подзывает коряжистую официантку, которая вместо требуемых верёвки с мылом подносит нам коктейли.
У меня нет денег! Ай хэвент мани. Ай эм банкрот! смеюсь я, давясь слезами, и душка-менеджер успокаивает: мол, это за наш счёт, дескать, мы ж не звери ну, не настолько.
И вот мы в комнате отдыха. Развалившись в креслах, пьём утешительные напитки.
Целый доллар! продолжаю сокрушаться я. Не понимаю, как ты могла поставить на кон всё наше состояние? Не-по-сти-жи-мо!
Хочешь, я закажу тебе психоаналитика?
Закажи его себе! А мне лучше ещё виски!
* * *
Да, Вегас совершенно бутафорный город.
Я простукал его вдоль и поперёк там сплошь пустоты.
На чём всё это держится? недоумеваю я, оползая плинтуса, простукивая пол и стены. Картонка! Мираж!.. Прошу тебя, ходи по стыкам и аккуратно с ванной, а лучше не подходи к ней вообще, мало ли провалишься!
Но жена капризна и говорит:
Без ванной я не могу.
Тоже мне, Архимед! Провалишься я за тобой не полезу.
А вот унитазы здесь хороши. Поистине достояние Америки. Эдакие мини-бассейны просторные, вместительные, с большим водоизмещением и мощным охватом. Поступательно-вращательным эффектом не уступают, пожалуй, знаменитому Мальстрему.
В общем, любовь с ними у нас вскипела с первого раза.
А часы тут словно деньги утекают незаметно. Утро, вечер, ночь внутри не разберёшь. Всё звенит, дребезжит и искрится.
Казино живёт, пока его кормят. А кормят его круглосуточно.
По огромным экранам бегут, соревнуясь в скорости, собаки, лошади, крысы, тараканы Кто первый? Ставь, на кого пожелаешь! Бейся об заклад, устраивай пари, дёргай ручку, дави кнопку!
Всё здесь имеет свойство поглощать и поглощаться. Не город, а денежная воронка.
* * *
Впереди нас на огромных каблуках вышагивает элегантная брюнетка в чулках и коротком платьице.
Спорим на доллар, что это мужик, говорю я жене (она близорука, и я имею шанс выиграть).
А давай! тянется к кошельку благоверная.
Ускорившись, мы догоняем брюнетку и заходим вместе с ней в лифт.
Объект нашего спора по-прежнему обращён к нам спиной.
Простите, обращаюсь я к нему к ней. Эскьюз ми.
Йес? отзывается объект басом и воротит к нам своё небритое лицо.
Гони доллар! улыбаюсь я жене.
Йес? повторяет леди-бой.
Но нам до него уже нет дела.
А как ты догадался?
Ну посмотри на его икры, тычу я пальцем в молодцеватые ноги красавицы-самца.
Баба-мужик смотрит на нас ошарашенно.
Вот видишь! приседая, указываю я на накачанные икры трансвестита. Раньше он наверняка был спринтером. А ю спринтер, райт? имитирую я бег. Ран? Джамп?
Но тут двери лифта раскрываются, и небритая баба выскакивает.