Через какое-то время звуки стали не такими резкими, и я попыталась поесть, одновременно следя за беседой. Малыш оказался мальчиком по имени Бен, девочку звали Саманта, а подростка Джереми. Они обсуждали пропущенные в Портленде события тренировку, детский спектакль, визит к врачу. Я рассматривала одинокую тефтелю на тарелке. Несправедливо обвинять меня в их неурядицах. Я не хотела ничего менять, не хотела прятаться от убийц и уж точно не хотела тонуть в чужих эмоциях.
Тереза, ты не ешь мяса? вдруг спросила Лорейн.
Я испуганно посмотрела на нее, опасаясь драконова огня, но по выражению лица Лорейн не смогла определить, насколько все плохо.
Э-э-э, ем, просто не хочу, спасибо, пробормотала я. В руках снова появилось ощущение хрупкого трепетного тельца кролика и плоских эмоций существа, которое не может изменить свою судьбу, как и осознать ее. Зато олени могут. И единственный убитый мною олень до сих пор иногда смотрел из темноты укоризненными глазами.
Лорейн нахмурилась, смутив еще больше, но ничего не сказала. Когда все поели, она выставила нас из-за стола и велела идти во двор. Саманта и Бен вцепились в меня мертвой хваткой. Похоже, я для них как новая игрушка, только еще интереснее: я ведь умею говорить и ходить.
Тебе нужна экскурсия, безапелляционно заявила Саманта.
Спустившись с крыльца, я обнаружила себя посреди настоящей фермы: амбар, еще несколько строений, трактор на поле. Над всем этим возвышался большой двухэтажный дом с зелеными клумбами под окнами.
Во дворе жили две огромные собаки. Я любила животных, но эти сначала испугали. Они вели себя шумно и слишком дружелюбно. Погладив одну, я ощутила сытое довольство и поистине щенячий восторг от ласки. Любопытно, но не более того.
Саманта таскала меня по ферме, показывая посадки и рассказывая о тайниках под камнями и досками. Бен бегал за нами, а Джереми остался в доме. Я изо всех сил старалась избегать физического контакта с детьми, но они словно поставили себе цель обнимать меня без остановки. Каждый раз мир превращался в вибрирующую струну или это я в нее превращалась. Зависит оттого, с какой стороны посмотреть.
Часа через два Саманта усадила меня за домом и разложила «сокровища»: заколки, банты, записные книжки и блокноты с рисунками, марки, разноцветные пуговицы, стекляшки, бусины, монеты. Я безучастно внимала ее рассказам о том, как к ней попала каждая вещь, не в состоянии разделить восторг и опасаясь прикосновений. Тогда его придется испытать, а звуки уже утратили четкость, значит, апатия не за горами. Сегодня на меня обрушилось слишком много эмоций. Своих и чужих. Хотелось уйти, забраться на дерево и пересидеть там, но я так устала, что совершенно не было сил подняться.
Ты чем-то больна? Саманта прервала рассказ о разноцветных камнях, которые собирала в прошлом году в Майами.
Нет. Наверное, так я выгляжу со стороны. Извини, просто устала.
Я попрошу маму тебя не ругать, доверительно произнесла Саманта и добавила: Ты странная, она произнесла фразу так, будто это снимало с меня все обязательства. Как будто странности делали меня сродни ненормальным, которых нельзя упрекать, потому что они не в себе.
Я не нашлась, что ответить. Завидев вдалеке Бена, который, судя по всему, тащил весь запас игрушек в нашу сторону, я заставила себя подняться. Если сейчас же не останусь одна, то окончательно потеряю себя. До вечера пришлось прятаться за сараем, под лестницей большого дома и на дереве у курятника. Пока сидела на дереве, показалось, что из окна второго этажа на меня смотрит Джереми, но, когда глянула второй раз, никого не увидела. Патрульная машина сверкала на солнце за сараем. Я удобно устроилась в ветвях и впервые за последние четверо суток почувствовала себя в безопасности.
Жизнь этих людей была совершенно другой. Они семья, они есть друг у друга, и у них есть дом. Они всегда будут частью этого места и смогут вернуться, если захотят. Мне же, шептал внутренний голос, вряд ли суждено обрести пристанище. Я могу уйти прямо сейчас, и Нику больше не нужно будет волноваться за безопасность близких. Но тогда я ничего не узнаю о своих родителях и о таинственном Викторе. Выходит, все, что делала для меня Келли, было зря?
На крыльцо вышел Ник. К нему подбежали Бен и Саманта. Он поговорил с ними и внимательно оглядел двор. Если он ищет Джереми, то тот так и проторчал целый день в комнате. Не представляю, что там можно делать столько времени.
На крыльцо вышел Ник. К нему подбежали Бен и Саманта. Он поговорил с ними и внимательно оглядел двор. Если он ищет Джереми, то тот так и проторчал целый день в комнате. Не представляю, что там можно делать столько времени.
Ник отправил детей в дом и спустился с крыльца, озираясь по сторонам. Он подошел ближе, и я впервые заметила, как он похож на Келли. Будет несправедливо, если уйду. Келли отругала бы, прознав, что я замышляю побег.
Я тихонько спустилась с дерева и обошла сарай. Ник стоял ко мне спиной и оглядывал поле.
Тереза! крикнул он.
Так он меня ищет?
Да.
Он дернулся и обернулся. Во взгляде мелькнуло удивление, как будто он ожидал увидеть кого-то другого. Когда замешательство на его лице потухло, Ник недовольно произнес:
Лорейн зовет ужинать. Развернулся и направился к дому.
Я стояла, мучительно раздумывая, что делать. Встречаться с Лорейн совершенно не хотелось. Да и с детьми тоже. Будет ли грубостью, если я приду позже, когда все поужинают? Или вообще откажусь от ужина? Сегодня я уже ела. Ник обернулся и остановился, вопросительно глядя на меня. Он слишком похож на Келли, чтобы это игнорировать.
Когда ты отвезешь меня к отцу?
Завтра утром.
Я вздохнула и поплелась за ним.
Лорейн встретила меня непроницаемым взглядом, Джереми усмехнулся, Саманта дулась, а Бен снова поделился игрушкой. Я шмыгнула за стол, представляя, что я маленькая-маленькая и меня никто не видит. Одна из кукурузин на тарелке.
Тереза, тебе не нравится кукуруза? звонкий голос Лорейн напомнил, что я вовсе не желтый кругляшок на белом поле. Я испуганно дернулась, подыскивая ответ. Никогда не рассматривала еду с точки зрения «нравится не нравится». Еда нужна для поддержания сил, не более.
В голове пронеслось то, что мне по-настоящему нравилось: прогулки в одиночестве, купания в горных озерах, новорожденный олененок и его заботливая мать, пение птиц на рассвете, удовольствие от понравившихся книг, усталость от пробежки, восторг от преодоления высоты, когда залезала на высокое дерево или карабкалась на скалу. Я любила все, что становилось частью меня. Значит ли это, что я люблю кукурузу? Ведь, когда я ее съем, она станет частью меня.
Лорейн, я еще раз тебя прошу, спокойнее. Ник устало откинулся на стуле.
Я всего лишь стараюсь быть приветливой хозяйкой. Лорейн едко улыбнулась, и я уставилась в тарелку. Лучше не лезть, чтобы не попасть под драконов огонь жены Ника.
Саманта вспомнила смешной случай про кукурузу в школе, и все отвлеклись на нее. Я вздохнула с облегчением. В доме пахло теплом и уютом. Хотелось закрыть глаза и не двигаться, а еще убрать всех людей и остаться в тишине и одиночестве.
А теперь спать. Лорейн выхватила у меня из-под носа тарелку и добавила ее в стопку грязной посуды у раковины.
Хочу купаться, заявил Бен.
Горячей воды нет, голос Лорейн сочился недовольством. Кто-то все слил!
Я огорчилась. Жалко, я надеялась еще постоять под горячим душем. Неужели Джереми? Не мог же он торчать целый день в ванной? Я глянула на него. Он смотрел на меня с ехидной улыбкой, вертя в руках вилку.
И теперь этот кто-то моет посуду холодной водой. Лорейн забрала у Джереми вилку и застыла, глядя на меня. Джереми улыбнулся еще шире, а Ник скривился, не решаясь спорить. Новая порция нагреется только через пару часов.
И тут до меня дошло. Запылали щеки, и предыдущее желание стать незаметной показалось жалким подобием по сравнению с безумным чувством неловкости и стыда, которое затопило сейчас.
Я еле дождалась, пока все уйдут с кухни, быстро перемыла посуду и спряталась в комнате. Скорее бы это закончилось, скорее бы уехать. Я ощущала себя воробьем в орлиной стае боялась привлечь внимание и выдать себя неловким жестом. Вообще-то, все это уже случилось. Я забралась на подоконник, с тоской рассматривая поле за окном.
И подпрыгнула от стука в дверь. Лорейн по-хозяйски зашла в комнату и решительно направилась к кровати.
Нашла тебе одежду. Не смотря на меня, она положила на кровать разноцветное тряпье. Выбери, что подойдет.
Развернулась и молча ушла.
Подождав, я поворошила кучу, с удивлением рассматривая платья. Никогда их не носила и не собираюсь. Так, платья и юбки прочь. Нашла рубашку в клетку, почти как у меня, и в раздумьях уставилась на свою. Нельзя же ее просто выбросить. Джинсы тоже еще послужат.
* * *Проснувшись в три часа ночи вполне бодрой и отдохнувшей, я долго лежала, боясь нарушить покой этого дома. Не хотелось бродить призраком по чужому пристанищу. Волнение сбивало дыхание, неизвестность нового дня пугала. В конце концов, неуютное беспокойство выгнало из кровати. Я побродила по дому, рассматривая фотографии на стенах, цветы в вазах и подушечки на диванах.