Я обнаружила себя в углу между раковиной и плитой. Если бы Лорейн задержалась на кухне со своим драконьим огнем, пришлось бы вылезти в окно.
Мне надо поспать хотя бы пару часов. Ник потер глаза и подавил зевок. Он не сердился и не пугался, а выглядел усталым. И тебе тоже не помешает. И, прошу, он посмотрел на меня красными от усталости глазами, не сбегай. Патрульная машина приехала, они подежурят. Здесь ты в безопасности.
В безопасности? Наверное, безопасно там, где нет его жены, офицера Стивенсона, Руфуса и Рыжего с дружками. И где бы это могло быть? Мне пришла в голову только глухая чащоба или верхушка вулкана Маунт-Худ.
Восходящее солнце добралось до кухонного окна, осветило темную кухню, а вместе с этим ярче стали и все мои сомнения. Я не понимала многого из того, что говорил Ник, не знала всех мотивов Келли и, как выяснилось, не знала ее саму. Но пришлось признать, что она была права во многом, так, может, не стоит обвинять ее во лжи?
Убрав с пола пролитый сок, я поднялась наверх и спряталась в комнате, в которой проснулась. Мне захотелось остаться в одиночестве и поразмышлять над тем, что произошло. Привычка неторопливо обдумывать каждое происшествие в своей жизни, пусть и не слишком значительное, анализировать, как событие повлияло на меня, стало моей второй натурой. Раньше у меня хватало на это времени, а сейчас жизнь неслась вперед бешеными скачками, поминутно меняя темп и сбивая с ног.
Несколько часов я сидела на кровати и наблюдала за солнечным светом. За окном расстилались бесконечные поля. Потом совсем близко, под окнами, залаяла собака, и я очнулась. Раздались и другие звуки: вдалеке переговаривались, ходили по дому. Я остро ощутила покой этого места. Казалось невероятным, что несколько дней назад я в панике мчалась по лесу, убегая от прежней жизни.
Келли больше нет. Раньше я всегда знала, что могу положиться на нее, а сейчас я осталась одна между поверженным прошлым и туманным будущим.
Я вытащила из кармана подарок Келли на двенадцатилетие: кулон капля янтаря на простом кожаном шнурке. Внутри навечно застыла маленькая пестрая бабочка. Я долго не верила Келли, когда она убеждала меня, что бабочка не настоящая. Выглядела она, словно живая. Когда я вглядывалась в янтарь, казалось, бабочка шевелит усиками. Сейчас она застыла, так же, как и я, с трепетом ожидая прихода нового дня.
Сложно представить, что он принесет. Завтра я встречусь с отцом. Интересно, я похожа на него? Так странно думать, что где-то есть незнакомый мне человек, который может ограничить мою свободу. А если мы с ним не поладим? Вдруг ему не понравятся мои способности? Хотя с чего они должны ему понравиться, если из-за них на меня объявлена охота, и гибнут люди.
И почему Ник отговаривался туманными намеками? Он ведь явно что-то знал. Хотя, если он хранил чужие тайны, нечестно заставлять его отвечать. Или там что-то настолько страшное, что он предпочитает держаться подальше? И хочу ли я знать?
Слишком неуютно и непонятно. Одиночество не помогло отвлечься от тягостных размышлений. Нужно занятие. Я тщательно обыскала комнату, обнаружив одеяла, пледы, полотенца и прочий хлам. Заглянула в дверь за шкафом и обомлела. Душ! Не веря своему счастью, подскочила и выкрутила краны. Так и есть, настоящий душ с горячей водой!
Выходить не хотелось. Таким душем я пользовалась от силы несколько раз в жизни. Келли не стеснялась поливать меня холодной водой и уверять, что так гораздо полезнее. Я тяжело вздохнула. Я больше никогда не узнаю, что она думает обо мне или своем сыне. Острое чувство потери настигло внезапно и неотвратимо. На секунду стало больно дышать: в груди будто возник тяжелый камень и перекрыл доступ воздуху. Я судорожно вздохнула и стало немного легче. Но камень теперь навсегда останется внутри: пока я жива, буду помнить, что Келли больше нет.
Потом я попыталась отстирать одежду. Грязь размазалась по джинсам, а левый рукав рубашки оторвался окончательно. Я потянула правый, но он не поддавался. Я тянула и тянула, пока не послышался треск ниток. Чертова рубашка, почему ты не слушаешься? Еще немного усилий, и рукав отлетел в другой конец комнаты. Рубашка изъездила со мной Колорадо, Юту и Неваду. Оторванный рукав на полу вызывал чувство беспомощности и потери. Я подобрала его и долго сидела в обнимку с вырванными крыльями.
* * *При дневном свете дом выглядел сердито. Словно он приготовился к приему жильцов, распахнул все двери, но никто не приходил, проигнорировав надежды деревянного великана. Куда все делись? Я бродила по комнатам, рассматривая старые диваны, громоздкие шкафы с толстыми ручками, темные деревянные стены. На стенах висели фотографии. Повсюду как попало стояли разные безделушки. Большие и круглые часы на каминной полке пробили два как раз, когда я на них смотрела. Над ними висела картина с пионами, а рядом лежала маска, отороченная перьями, с другой стороны стояла костяная фигурка слона. Это что-то значило для людей, которые здесь живут, напоминало им о чем-то важном. Может быть, они недавно посещали Африку? У меня ничего не осталось от прошлой жизни, кроме перочинного ножа, кулона и фотографии, да смятых долларов, которые я даже не успела потратить. Я проверила задний карман все на месте. Джинсы почти высохли, но не стали чище, нечесаные волосы лезли в глаза. Я чувствовала себя неряхой и ничего не трогала, боясь испачкать.
При дневном свете дом выглядел сердито. Словно он приготовился к приему жильцов, распахнул все двери, но никто не приходил, проигнорировав надежды деревянного великана. Куда все делись? Я бродила по комнатам, рассматривая старые диваны, громоздкие шкафы с толстыми ручками, темные деревянные стены. На стенах висели фотографии. Повсюду как попало стояли разные безделушки. Большие и круглые часы на каминной полке пробили два как раз, когда я на них смотрела. Над ними висела картина с пионами, а рядом лежала маска, отороченная перьями, с другой стороны стояла костяная фигурка слона. Это что-то значило для людей, которые здесь живут, напоминало им о чем-то важном. Может быть, они недавно посещали Африку? У меня ничего не осталось от прошлой жизни, кроме перочинного ножа, кулона и фотографии, да смятых долларов, которые я даже не успела потратить. Я проверила задний карман все на месте. Джинсы почти высохли, но не стали чище, нечесаные волосы лезли в глаза. Я чувствовала себя неряхой и ничего не трогала, боясь испачкать.
Хлопнула дверь, и я притаилась в углу за креслом, тревожно вслушиваясь. Вроде похоже на крики детей. Донесся голос Лорейн и другие незнакомые голоса. Я присела на корточки, но тут же отругала себя за глупость. Я же не вломилась в чужой дом, и меня не арестуют, а если Лорейн найдет меня на полу за креслом, то истратит весь запас драконьего огня. Я прокралась на шум и выглянула из-за двери.
Лорейн хозяйничала на кухне, видимо, найдя выход из ситуации с брокколи и кукурузой. За столом сидели дети: парень-подросток, девочка, наверное, уже школьница, и совсем малыш. Из укрытия я не могла рассмотреть, мальчик это или девочка. И не могла определить, сколько им всем лет. Слишком мало я была знакома с детьми. Подросток, возможно, чуть младше меня, а малыш едва ли доставал мне до бедра. Он держал в руках игрушку и бил ею по столу. На него никто не обращал внимания. Подросток рассказывал Лорейн о школе, девочка болтала о чем-то своем. Лорейн отвечала то одному, то другому, расставляя на столе тарелки и приборы, и даже успевала пожурить малыша. Интересно, что он ощутил, когда Лорейн до него дотронулась?
Девочка, видимо, сказала что-то смешное, потому что все разом засмеялись. Я наблюдала за ними и теряла ощущение реальности. Никогда не видела, как большая семья собирается вместе. Но это я ненастоящая. Я пришла из другого для них мира и ничего не понимаю в их делах.
Тереза, не хочешь присоединиться к нам?
Испуг пригвоздил к месту. В кухне воцарилась тишина. Лорейн смотрела на меня так, словно прицеливалась. Они все смотрели. Я несмело сделала вперед несколько шагов и замерла, не понимая, чего именно они ждут. Я должна сесть за стол или помочь Лорейн? Или стоит уйти и не мешать? Я чувствовала себя косулей на водопое в засуху: вроде положено перемирие, но ведь всем известно, что на самом деле это сказки, и косулю съедят.
Подросток окинул меня ироничным взглядом и отвернулся. Девочка смотрела широко распахнутыми глазами, а малыш забыл про игрушку, показывая на меня пальцем. Мгновение спустя с криками приветствия девочка бросилась в мою сторону. Малыш посмотрел на нее и ринулся следом. Я отпрянула и уткнулась в стену. Их горячие прикосновения превратили меня в звенящую струну, а крики вызывали болезненную вибрацию. Пока я по очереди становилась каждым из них, мир вокруг терял понятные очертания. Ощущение воды в ушах оказалось очень кстати оно заглушило какофонию звуков. Неожиданно идея побегать, издавая бессмысленные вопли, показалась не такой абсурдной.
Я подняла голову и наткнулась на недовольный взгляд Лорейн. Если бы я знала, чего она от меня хочет, сделала бы сразу. Лорейн что-то сказала. Я с ужасом прислушалась к ее гудению, и от неловкости замутило.
Девочка тоже загудела я видела, как быстро двигаются ее губы, но не слышала слов. Малыш прыгал рядом, хватал меня за руки и тянул за собой, его сестра тоже потянула за руку. Я позволила им усадить себя за стол и застыла, пытаясь разобрать проступающие сквозь гудение слова. Девочка поставила передо мной стакан с соком, тарелку, положила кукурузу и тефтелю. Подошел малыш и пихнул в руку игрушку. Я растерянно рассматривала плюшевого слоненка, борясь с желанием выковырять ему глаз и посмотреть, что внутри. Думаю, это было не мое желание. Девочка сунула вилку, но я долго не могла сообразить, что с ней делать. Так и сидела с вилкой в одной руке и со слоненком в другой, пережидая эффект гудения и ваты, а когда рискнула поднять голову, увидела, что все смотрят на меня. Не представляю, что они обо мне думали. Наверное, считали полной кретинкой. И я даже спорить не буду.