Но большой мозг требует долгого периода беременности, заботы о потомстве, много ресурсов и времени созревания. Поэтому такие животные могут использовать только k-стратегию размножения. И это важно, потому что такой мозг имеет интересную особенность. Он не должен функционировать на грани возможностей, а если такое происходит, то ему требуется много времени не просто для восстановления, а для создания некого запаса на будущее. Другими словами он имеет возможность составлять прогнозы, фантазировать, работает с опережением, а не с отставанием. Это творческий подход. Но на восстановление и процесс мышления требуется гораздо больше времени и ресурсов, чем мозгу из r-стратегии. Этот же принцип используется в спорте для роста мышц, где на восстановление и «сверхкомпенсацию» требуется времени в несколько раз больше, чем было потрачено на усилия. Для еще большей наглядности сравним земледельца и охотника. Земледелец может каждый день много часов уделять возделыванию поля, а на следующий день делать тоже самое. Но конный индеец-охотник, убивающий нескольких бизонов из лука во время двадцатиминутной бешеной скачки вынужден потом отдыхать несколько дней, валяясь в типи и пируя с друзьями. Точно так же любой человек умственного труда, потратив на работу всего несколько часов, просто обязан долго и качественно отдыхать, а не продолжать торчать на работе, просто потому «рабочий день не закончен». Тоже самое с занятием с лошадью: обычный берейтор, занимаясь выездкой, используя стандартный набор приемов, может за день «отработать» несколько лошадей, но специалист по коммуникации, настраиваясь на каждую лошадь в отдельности, может посвятить этому занятию час-два в день. Бегать лошадь может хоть целый день, но умственная работа требует коротких занятий и большого количества времени на усвоение и обдумывание. Чем выше уровень затрат, тем больше отдых.
Так вот, большой организм лошади нужно было растить гораздо дольше, чем гиппариону, затраты на производство жеребенка больше, следовательно, ему нужно было больше заботиться о себе, да и о коммуникации в табуне. И мы получаем необходимость более быстрой реакции, более подвижный мозг, способный оценивать обстоятельства, более высокую заботу о себе, то есть возрастающую индивидуальность. А раз есть индивидуальность, она сталкивается с другими индивидуальностями. Это усложнение социальной среды. Но как же тогда уменьшить энергозатраты, не потеряв в качестве коммуникации? Выход есть: ритуализация поведения! То, что в системе Парелли называется «играми», на самом деле напоминает умение петь у птиц: птица рождается с умением исполнять базовую мелодию своего вида, но должна учиться трелям и переливам у своих сородичей, а еще лучше, придумать нечто свое, что будет раскрывать ее индивидуальность. Тоже самое с ритуальным поведением и врожденными паттернами языка телодвижений у лошадей. Жеребенок инстинктивно следует схемам игр или базовым положениям частей тела для первоначального общения, но дальше начинается обучение, призванное наладить коммуникацию в табуне, ведь состав табунов и характерные особенности его членов могут сильно отличаться. А для усложнения и развития этих навыков нужен интеллект.
Но чем выше интеллект тем меньше состав табунов. Лошади собираются в большие табуны только в период спаривания, а все остальное время предпочитают жить небольшими группами. Вместе мы, конечно, сильнее, но удержать в голове все связи невозможно. Как и прокормить крупный организм на маленькой территории. Поэтому в природе, чем выше интеллект, тем выше уровень индивидуальности. И огромные табуны тарпанов начинают делиться на более мелкие группки. А раз так, то иногда эти группки встречаются, и уже налаженная коммуникация табуна вынуждена подстраиваться под чужаков. Справедливости ради стоит сказать, что обычно это кончается стычками, и табуны вновь расходятся. Но все же состав табунов иногда меняется, и несколько усложняет имеющееся поведение. Таким образом, лошади получили более крупный, развитый, и обладающий большим потенциалом мозг, направленный на запоминание множества фактов окружающей среды, что невозможно без увеличения чувствительности, а также без активного социального взаимодействия и распределения ролей, что обязательно включает в себя распознавание тонких сигналов, эмоций, богатое социальное взаимодействие и т. д. Хотя стоит признать, что мозг лошади довольно ограничен в возможностях построения долгосрочных планов и логического и предметного мышления. Да им этого и не нужно, ведь, как и у большинства животных, завтрашний день может не наступить. При этом лошади умеют прекрасно исследовать, а некоторые и использовать предметы, а это говорит о неплохом потенциале ассоциативных полей.
Эндокасты конского мозга из раннего плейстоцена имеют более мощный неокортекс и гораздо большее количество борозд, чем у гиппариона или плиогиппуса. Похоже, что сперва мозг повысил сложность своего строения, то есть упростил связи для использования важных повседневных функций вроде распознавания эмоций, языка телодвижений и ритуального поведения, и только у потомков ранних лошадей, увеличился в размере. Причем не только за счет увеличения размеров тела: размер тела плейстоценовой лошади, по сравнению с плиогиппусом, увеличился в 2,9 раза, а мозг в 3,2 раза. То есть относительный объем мозга увеличился на 83%, что гораздо выше, чем следовало бы ожидать у млекопитающего аналогичного размера. Во время позднего кайнозоя мозг рос во всех направлениях, но особенно в высоту; теменная доля, вероятно, как и учеловека, отвечает за запоминание шаблонов поведения и данных и соответствующие движения, а также за способность к воображению, а зрительная за увеличение способности к распознаванию различных объектов. Обонятельные луковицы расположены намного ближе к головному мозгу и не выступают так же как у плиогиппуса, что, скорее всего, говорит о повышении чувствительности этой области. Есть предположения, что обонятельная доля связана с интуицией, но строгих научных подтверждений этому нет, просто потому что наука пока точно не может определиться с тем, что же такое интуиция и как ее измерять. Высокая внутривидовая и индивидуальная изменчивость мозга лошадей начала четвертичного периода, по сравнению с их предками, подтверждает мысль о высокой степени индивидуальности этих животных.
Палеонтологи обнаружили, что именно в это время в Северной Америке возрастает количество крупных хищников. Хотя пока не совсем понятно увеличение ли их численности вызвало ускорение эволюции лошади в сторону однопалости, скорости и интеллекта или наоборот, увеличение числа копытных позволило хищникам процветать. Скорее всего, эти процессы подстегивали друг друга по принципу положительной обратной связи. Но не стоит сбрасывать со счетов и то, что при расселении по новым территориям дикие лошади вынуждены держать в голове и манипулировать огромным количеством знаний, гораздо большим, чем их домашние потомки, оказавшиеся в условиях сильно упрощенной, наполненной стереотипами среды, обедненной в области чувств и эмоций, языка телодвижений, фактически в тюрьме. Да, им не надо думать о том, где какая трава растет, где есть выходы соли на поверхность, укрытии, хищниках, смене обстановки, то есть том, что миллионы лет составляло их природу, люди облегчили им жизнь не дав взамен ничего достойного. «Молчи и подчиняйся» принцип, который до сих пор люди применяют к животным и другим людям, честно говоря, не очень достойный интеллектуальных существ. Мы тоже лишили себя сложности существования в мире природы, но создали взамен искусство, культуру, науку, возможность развития очень многообразных социальных отношений. Комфорт и медицина физически ослабили нас, но позволили жить дольше и развиваться, не думая о пище и укрытии. А у лошадей мы отняли все, не дав ничего взамен. Другими словами человек упростил среду, формировавшую тело и мозг лошади. Не удивительно, что мы имеем гигантское количество лошадиных болезней, проблемы с копытами, а часто получаем сопротивление, как реакцию протеста. Это заявление природы о том, что организм находится на грани поломки. Ведь организм это не только тело, а, в первую очередь, мозг, который и воспринимает окружающий мир.
Но вернемся в Америку раннего плейстоцена. Часть современных лошадей мигрировала через Берингию в Азию, на территории Великих Равнин процветали огромные и стремительные хищники, начался расцвет парнокопытных, а ледник то наступал, то таял. Собственно, именно таяние ледника и поставило точку в исчезновении полулесных гиппарионов, дав возможность парнокопытным процветать в условиях топких почв. Во время таяния ледника гигантское количество воды растекалось по равнинам, затапливая почву, на которой не могли жить гиппарионы, и провоцируя расширение площади лесов. Но когда много воды и много тепла появляется еще одна жуткая напасть тундры и тайги гнус. И если животные с плотной шерстью и относительно толстой кожей еще могут выдержать его натиск, то тонкокожим лошадям, привыкшим только к мелким насекомым открытой степи, тундровые и таежные кровососы жизни не давали. А после того, как высыхала тундра, ее место занимали таежные леса, сокращая площадь степей. Изменения растительности, то есть кормовой базы, весьма существенно сказались на американских лошадях, они умирали от голода, не успевая дать потомство. Конкуренцию лошадям в лесной зоне как раз и составили олени, лоси и бизоны. О последних стоит рассказать особо, поскольку в культуре индейцев равнин им отводится самая важная роль.