Хм! Как, в лесу, всё просто! разглагольствует, за моей спиной, Труберг, Всё, что течёт влево к Тятинке! Всё, что течёт вправо к Ночке! Не заблудишься!
Хм! Ну, да! с сарказмом, хмыкаю я, настороженно прислушиваясь и приглядываясь к окружающему нас бамбуковому пихтарнику, Как-то, так
Через полчаса, мы стоим в небольшой вмятине рельефа, с родничком посередине. Это самое начало распадочка будущего ручья. Вокруг нас массовые поеди растений. Здесь кормился медведь. Или медведи. Я приступаю к своей работе. Труберг стоит, ждёт
Блин! чертыхаюсь я, Я работаю звездочётом!
Да? оборачивается на мой голос Труберг.
Как?! Столько чисел, можно в уме держать?! раздражаюсь я, Сейчас, у меня в голове четыре графы белокопытник, лизихитон, симплокарпус и бодяк. Я считаю поеди. И в голове, по графам разложено, например, «восемнадцать, девять, восемь, один». Вот, очередная покопка лизихитона! И в голове «восемнадцать, десять, восемь, один». Впереди четыре скуса белокопытника и один скус бодяка! Теперь в моей голове стоит «двадцать два, десять, восемь, два» Сейчас, одного только белокопытника, я уже насчитал семьдесят шесть черешков! При этом, я должен постоянно озираться по сторонам и прислушиваться!
Нуу, задумывается Александр, над моей проблемой, А, ты записывай почаще! Обнуляй, так сказать, счёт!
Да, я и так! развожу я, руки в стороны, Кормёжку обсчитаю записываю Всё-равно, от цифр голова трещит!
Ты до конца кормёжки не доходи! советует Труберг, Раньше обнуляйся!
Сегодня, в питании медведей, вырисовывается явное преобладание белокопытника. Причём, такая картина повсеместна. Вот, на Ночке на медвежьих кормёжках, я насчитал только три скуса соссюреи и один бодяка, а белокопытника сто пятьдесят!..
Тятинский дом. Семнадцатое мая. Очередной рабочий день подходит к концу. Мы, в паре с Трубергом, сваливаем к нашему дому, с верховий Тятиной. Смотровая тропа стелется под ноги
Я резко останавливаюсь. Передо мной, на краю уходящего далеко вниз, крутого склона борта речной долины, прямо у тропы, устроена медвежья лёжка! Хвойно-моховая, лесная подстилка содрана и во влажной и прохладной почве выкопано углубление. Это горизонтальная площадочка, такая чтобы, только, уместиться хозяину.
Смотри-ка! Маскировка прежде всего! хмыкаю я, Он сделал лёжку так что, находясь на ней, он находится на одном уровне с поверхностью пихтарника! Заподлицо с землёй!
Я вынимаю из кармана рулетку и замеряю размеры лёжки. Записываю себе в дневничок: «Длина сто двадцать, ширина пятьдесят сантиметров».
В статьях пишут, что медведи устраивают такие вот, сырые лёжки в земле в жаркие, знойные дни! Чтоб прохладнее лежать было.
Точно! соглашается со мной Александр, Последние дни, у нас были жаркие! Даже для нас, а у медведя шкура.
И шкура у него, сейчас ещё зимняя! добавляю я.
Я зарисовываю схемку расположения медвежьей лёжки на местности, и мы шагаем дальше.
Ци-ци, ци-цу-цу-цу-цу-цу!
Среди тенистого пихтарника, я впервые в этом году, слышу летнюю песенку синехвостки, короткую и печальную
Усталость берёт своё. Столько выхожено, за день! Тропа стелется лентой, под ноги
Вдруг, впереди раздаётся дробный перестук копыт!
Тык, тык-дык, тык-дык, тык-дык, тык-дык
Оторвав взгляд от тропы, я вижу, как с нашей тропы, через ещё по-весеннему пустой березняк речной террасы, бодрой иноходью от нас уносится медведь! Он взрослый, толстенький, очень светлой, прямо-таки, соломенной масти. Вовсе не выкладываясь, но очень резво, медведь, на широком вираже уносится влево, в отступающий метров на пятьдесят от голой речной долины, чёрный пихтарник.
Медведь! запоздало очухиваюсь я.
Вон! вторит мне Труберг, из-за спины, Медведь!
Медведь исчезает под чёрной стеной хвойника раньше, чем мы успеваем остановиться. Что уж, теперь, останавливаться?! Друг за другом, мы, как шагали так и продолжаем быстро шагать по тропе
Хм! хмыкаю я себе в нос, через минуту, Тоже мне! Иноходец нашёлся!
Ну! устало бурчит за моей спиной, Труберг, Сначала, по звуку, я подумал, что лошадь! Копытами, так гулко по земле простучал
Эта сценка из лесной жизни смягчает наши, тронутые усталостью, лица. Дни в мае такие длинные
Я несу на Банный ручей от Тятинского дома рыбу, потрошить. Нужно будет, сейчас, её пожарить. Это наш ужин. Ружьё на плече, пустое ведро в одной руке, кукан с кунджинами в другой
Я несу на Банный ручей от Тятинского дома рыбу, потрошить. Нужно будет, сейчас, её пожарить. Это наш ужин. Ружьё на плече, пустое ведро в одной руке, кукан с кунджинами в другой
Я спускаюсь по дороге с высокой морской террасы. У подножия террасы сворачиваю влево, за угол здесь бурчит наш Банный ручей, вырываясь на стол низкой морской террасы. Я сбрасываю рыбу на траву. Сегодня, я хочу проверить один вопрос
Первым делом, я, рулеткой, замеряю длину рыбин. Кунджин три штуки.
Так! бормочу я, Самая крупная шестьдесят четыре сантиметра. Вторая пятьдесят восемь. Третья сорок пять сантиметров.
Теперь, я вспарываю брюхо самой мелкой рыбины. Её желудок раздут от корма. Я разрезаю желудок и принимаюсь считать вывалившихся из него горкой, полупереваренных мальков: «Один, два, три». Записываю в свой дневничок: «Кунжда, сорок пять сантиметров пятьдесят два малька». Разрезаю желудок второй рыбины И через пару минут, делаю запись в дневничке: «Кунджа, пятьдесят восемь сантиметров семьдесят шесть мальков». Третий желудок «Кунджа, шестьдесят четыре сантиметра сто восемь мальков».
Я потрошу рыбу дальше, а голова думает, сама по себе: «Скат мальков горбуши и кеты проходит, примерно с середины марта до середины мая. Около двух месяцев. Сейчас, у меня получилось среднеарифметическое количество мальков в желудке одной кунджины восемьдесят мальков. Хотя рыба питается весь день мы допустим, что желудок у кунджи полный утром и вечером. Значит, сто шестьдесят мальков в сутки. За два месяца примерно, девять с половиной тысяч мальков. Капец!».
Одна кунджа, за сезон весеннего ската, съедает девять с половиной тысяч мальков горбуши и кеты! взвиваюсь я, наконец, осознав масштабы проблемы, Блин! Да она просто, золотая!
Я потрошу рыбу дальше
А, теперь другая мысль! через пару минут, думаю я, Каждый год, мы заезжаем на полевые работы, примерно пятого апреля. С этого времени, мальки скатываются в море, примерно полтора месяца. В день мы съедаем, примерно три кунджины. Значит, в день мы спасаем почти пятьсот мальков. За полтора месяца, это получается двадцать одна тысяча мальков!
Блин! снова взвиваюсь я, Да, мы Гринпис! Нам памятник ставить надо!
В Тятинском доме, обдумывает мои расклады по малькам, Труберг. Он очень дотошный.
Саша! говорит он мне, Ты знаешь, какой процент возврата взрослых рыбин от количества выпущенных мальков? На рыборазводных заводах его высчитывают.
Ну! киваю я, Максимум шесть процентов мальков возвращаются в реку взрослыми рыбинами. Шесть рыбин из ста мальков!
Так! Давай, возьмём пять процентов. Получается, что одна кунджа, за весну, мальками съедает четыреста семьдесят взрослых горбушин и кетин.
Впечатляет, угрюмо отзываюсь я.
А мы, за весну, продолжает Труберг, Кормясь кунджой, спасаем тысячу сто взрослых горбушин и кетин.
Хм! А ещё говорят, что мы объедаем заповедные речки! фыркаю я, И что нам нужно запретить ловить рыбу, на еду!..
Тятино. Утро встречает нас безоблачным, голубым небом и уже жаркими лучами солнца. Сегодня, нам нужно обследовать леса восточнее Ночки. В те лесные дебри мы, вообще, никогда не заглядывали. Просто, никогда не было в этом потребности
На поляне, посреди пихтарника, широкими пластами содрана дернина. Мы, с ходу, подворачиваем ближе.
Вот, это да-а! качаю я головой и трогаю чёрным носком своего болотника вал скатанного дёрна, Хм! Закатал в рулон, как ковёр!
Саш, что это?! не понимает Труберг.
Медведь мышей ловил! коротко оглядываюсь я на него, Смотри, как скатал!
Как он это сделал?!
Обыкновенно! Когтями передних лап прорывает дернину и отступая назад, её под себя скатывает, рулоном. Как ты дорожку на полу скатываешь, когда квартиру пылесосишь.
Прорвать пластом! изумляется Труберг, Тут же, сила нужна как у трактора!
Хм! в свою очередь, я недоумённо смотрю на Труберга, У него она и есть, как у трактора!
Я опускаюсь на корточки и меряю, такой чёткий на оголённой, мягкой, бурой почве, отпечаток когтистой лапы.
Пухлая лапка, тугая! бормочу я под нос, Скорее всего, медведица У женщин размер ноги маленький, даже когда масса большая
Чего?
Шестнадцать сантиметров, я говорю Молодец!.. Крупный!
Вот и речка! Ночка темнеет перед нами своим, почти чёрным днищем из вулканического шлака. Мы перебираемся через узкий перекатик, на её другую сторону