Радостная книга. Поэзия XXI века - Валентина Заманская 4 стр.

Стиш большой и неуклюжий  бодается, брыкается:
С хитрой рифмой он никак не справится!

***

А оттуда вскачь несется стих-трубадур.
На кого нацеливается? Может быть, на дур?!

***

На столе лежат, никак не улежат карандаши.
На улов сейчас пойдут  писать стиши!

***

С неба сыплются когда стиши,
Ты их с шуткой, весело пиши!
С радостью  дружи!

***

Там тропа стишиная начинается.
Где исток ее  не знаю. Пусть вовек она не кончается!

Однажды новогоднею игрушкой слово
Является поэту, чтоб воображение заворожить.
Он это слово видел, слышал и писал, но снова 
Оно зайчишкой незнакомым трепетным дрожит.

Оно готово приласкать все елкины иголки,
Оно забыть готово все обиды, даже  падежи,
Ему не важно в речи  бестолковость, толк ли.
Лови его скорей  и крепче ты, поэт, его держи!

И зазвенят божественно златые струны слова 
И слов душа низвергнется весеннею рекой.
Из слова родника  пьешь жадно, ненасытно снова:
И то ли ты за словом гонишься, то ль  слово за тобой.

Союз сердец и душ  и слов сердечных 
Неуловим и не остановим, и обоюдно жертвен.
Творенья миг является мгновенно, быстротечно:
Ты жизнью жертвуешь  душою слово жертвует.

Равно ли слово то себе, что застывает
В строке, в стихе и в точной рифме 
Знать нам не дано. И мы не знаем,
С каких высот в стих льются ритмы.

Мы лишь рабы смиренные словес,
До нас не знавших воплощенья.
И ритмы слышать нам дано небес 
И словом их осуществить явленье.

Дано осуществить до нас не знаемое.
А что стремилось Слово мне сказать 
Так никогда и не узнаю я.

За таких безалаберных, как я,
Даже стихи Господь Сам пишет.
А я  грешница!  набиваюсь Боженьке
                       в подмастерья.
Но лишь потому мой стих  живет,
                       смеется и дышит!

В эпоху политкорректности
Стихи писать начала.
А до того профессором-
Литературоведом была.

Хорошим литературоведом была
                      потому и поняла:
От полит-корректоров литературу
Кому спасать, если не профессору?

Не просто стихи писать начала 
На амбразуру литературы легла

Падают стихи, как изумруды,
Душу жизнью зелени животворя.
Бирюза, сапфир, выплеснув сосуды 
Подарили строкам океаны и моря.

Падают стихи, как бриллианты:
Грани тайной трепетно горят.
И в малиновом рубине первозданно
Занимается стихов заря.

Святое дело для поэта 
Его классическое вранье.
Где он был, а где он не был 
Дело лишь одного его.

Вам он всегда на уши навешает
Одну развесистую лапшу,
Чтоб никто и никогда не лез
В его трепетную душу.

Душа его для него самого потемки 
Для вас она спроектирует рай.
Сам поэт стоит уже бытия на кромке,
А ты  от восторга умирай.

Не верьте ни одному земному поэту,
Что был он якобы на небесах!
Пусть он об этом расскажет Богу 
Бог ему трепку взашей задаст.

А не соврет  ну кто ж поверит
Его святому поэзии ремеслу?
Вот так и поклоняемся все мы
Его Величеству Вымыслу!

Проснусь, а надо мною тень таинственно витает 
И дотянуться лишь успеть бы к всегда бегущему перу.
И призрак чуден, дерзостен, не растворяется, не тает.
И в этот миг я понимаю: мне все подвластно, я  все могу.

И только от меня зависит, он опустится, иль улетит надменно,
Он станет плотью слова или, блеснув, оставит землю навсегда.
Я все могу. Могу  встать на колени перед вымыслом смиренно.
Могу я вымолить у Господа единственные и бесценные слова.

И Бог поймет меня  и тихо руку теплую протянет:
 Бери, клюй зерна слов, росою утренней прохладною запей.
И Бог меня простит, и даст нетленную о слове память,
Златинки сладкие нездешних слов Сам по миру развеет

Теперь  я все могу

То шутя, то грустя, то играючи,
То ежиком, колобком, а то зайчиком
Слово катится долами да ручьями.
То прикинется резвым мячиком.

То играючи, то шутя, то грустя,
Я ловлю слова, душой зазываю.
Улыбаются да ко мне летят,
Словно пух тополиный маем.

А то конь цыганский вздыбится:
Я схвачу душой под уздцы.
Воздух рвет, в даль вонзается 
Кто ж не любит быстрой езды!

Иль котенком мурлычет ласковым 
Нет ни острых зубок, ни коготков.
Слово в ритм само прыгает, стелется,
Пошевеливая лишь сонным хвостом.

И не знаю я игр ловчей да азартнее,
Чем слово ласкать, им играть:
И смотрит ласковое, милое, малое
Зайкой плюшевым из стиха.

То играючи, то грустя, то шутя,
Так и пишем стих за стихом 
В сказку, в быль да в мечту летя 
Мы с игрушкой-словом вдвоем.

И вот период накопленья миновал,
И стих пошел  размашисто, цветисто.
Он помнит океанов всех девятый вал
И всех полей он помнит запах медуницы.

Он пчелкой богоданною взвивается над лесом,
Берез и тополей вдыхает несказанный аромат.
И он грозит земле златым дождем пролиться,
А грозы строчкам благодатным  не грозят.

Боится одного  что с радугою встретившись,
Он влюбится и к ней на небо безоглядно улетит.
Вот небеса тогда земле на зависть возрадуются.
Но ведь земле  опустошенье полное грозит!

(цикл)

***

Настрою струны инструмента,
Проверю голос и дыханье,
На миг застыну в нетерпенье,
Сольюсь с небесными хорами.

Придут слова  и те, и эти,
Строкою лягут лишь единственные:
Они во тьме лучами светят,
Мерцают звездами таинственно.

И приплывут с небес бесчисленно:
Слов океаны и моря  не счесть,
Настрою инструмент души на смыслы их
И пропою Благую Весть.

***

К инструменту припаду в тоске и грусти:
Струны слов перелистаю, звуки тихо трону,
И печаль отступит, и тоска отпустит 
Окунусь незащищенно в слов бездонность.

Утону блаженно в омуте, светло, смиренно
Прииму судьбу свою, как крест нездешний,
И укроюсь слов листвою, их бессонной тенью,
И с небес прольется злато слов утешно.

Слово-инструмент и слово-вдохновенье 
Легкий эльф таланта с неба невесомо спустится:
Выход вечный из тоски и грусти  слов боренье
И однажды явится оно  единственное 
несказанное, благое, вкусное.

***

Августом безумствуют гортензии,
Звезды астр и хризантем сияют:
На земле слову-инструменту тесно 
Застываю с Божьей дудочкой у врат рая.

Мне не дастся славы звонкое блаженство 
Не жалею, не зову, не плачу, не тоскую,
Мне дается слова-света совершенство 
А коли с небес не снизойдет, душой добуду.

И гортензии безумство слову сдастся:
Звезды хризантем и астр я словом уловлю,
И с небес опустится на белый лист еще никем не высказанное счастье 
И прекрасное мгновенье сердцем-словом я остановлю.

***

И есть одна свобода в свете, истинная, чаемая 
Свобода-слово,
И утешение единое во дни отчаянья 
В свободе слова.

И насыщается душа истоком нескончаемым 
Свободой-словом,