Жданова усмехнулась в ответ и снисходительно поинтересовалась:
Смотрю, ты в первый раз? (Сидорова кивнула.) Обыкновенного дачника от психа отличить не можешь. Тут садовые товарищества «Парус», «Дружба», «Садовод». Народу тьма, а автобус только один. Если на остановке дожидаться, не влезешь. Вот они и набиваются битком, чтоб до конечной доехать, а потом сидя до города добираться. Иначе все: пешком иди. Или межгород дожидайся. Шо́фер сжалится посадит. А нет, так до города пешком драпать будешь.
А ты-то откуда знаешь? с подозрением поинтересовалась мелкоголовая Люда.
Участок у меня тут был, в «Дружбе», на работе дали. Так я один год поездила, и все, бросила его к шутам. Никаких огурцов не надо. Вышел из дома, дошел до базара и купил на рубль ешь не хочу. Так в профкоме и сказала: «Христа ради не надо! Забирайте. Кому хотите давайте. На эти выселки не наездишься, только руки оборвешь и вконец измотаешься. Не надо мне эти ваши шесть соток. Не хочу!» Уж они меня и так, и этак уговаривали: «Подумай. Потом, говорят, поздно будет. К земле потянет, это ты, мол, пока молодая, трава не расти. А к старости-то всех к земле клонит. Земля силу дает». «Не надо все равно, говорю, затоскую цветы разведу, а так спасибо, слава богу, не нищая. Копейкой Бог не обидел. Куплю, коли надо будет». В общем, так и не согласилась. Участок потом Сурыгиной Лизке отдали, вроде как ее теперь участок-то. Не спрашивала, не знаю.
Рассказанная Ждановой история Сидорову несколько разочаровала, потому что не содержала в себе ничего такого, что могло бы заинтриговать любопытных соседок (наверняка расспрашивать будут), а заодно и скомпрометировать зазнавшуюся Нинку окончательно и бесповоротно. Кому это важно знать, как она картошку сажала?
Оставшуюся часть пути ехали молча, равнодушно разглядывая нервных дачников. На конечной сошли, к общей радости набившихся пассажиров: все-таки два сидячих места освободилось. Кому-то повезет.
Как обратно-то добираться будем? поинтересовалась Люда, обеспокоенная переполненностью автобуса.
А как получится! Влезем как-нибудь. Вон у тебя таран какой впереди, любую стену пробьет.
Ты себя-то видела? огрызнулась Сидорова и направилась к висевшему на столбе расписанию движения сто семнадцатого автобуса. Посмотреть надо. Мне ж на работу еще.
Ну посмотри, разрешила довольная Жданова и медленно пошла к чугунным воротам, выкрашенным зеленой краской. Навстречу ей из небольшого каменного пристроя вышел сторож в больничном байковом халате, наброшенном поверх рубашки, и в кедах на босу ногу.
Куда идем? Кого ищем? Он явно соскучился по общению с внешним миром.
Я навестить, объяснила Нина и махнула рукой в сторону застрявшей около жестянки с расписанием Сидоровой. Вот с ней Люда! истошно заорала она, и от ее крика вспорхнули расхаживающие около ворот жирные серые голуби. Иди сюда!
Сидорова наконец-то оторвалась, медленно подняла полную провизии сумку и, покачивая бедрами, двинулась к больничным воротам.
Кака-а-я женщина, поцокал языком охранник и вожделенно посмотрел на приближающуюся к ним Люду.
Ну? Идем или нет? не глядя на сторожа, обратилась она к Ждановой. Следующий автобус в двенадцать, я посмотрела. Давай уже найдем твою Марфу и поедем.
Чего это она моя? придралась обделенная мужским вниманием Нина и подвинула к ногам вторую сумку.
Ну не моя же! не осталась в долгу ее соседка и, повернувшись лицом к сторожу, нежно пропела: Молодой человек, нам к Соболевой Марфе. Как там ее по батюшке? обратилась она к своей спутнице. («Васильевна», подсказала та.) Не подскажете, какая палата?
Отчего ж не подскажу, засуетился ошеломленный сидоровской красотой сторож и вынес из пристроя исписанные листы. Сейчас поглядим Поглядим, где у нас эта Соболева ваша числится и пускают ли к ней. Здесь ведь разные-то Соболевы лежат. И буйные лежат, и тихие лежат. И такие, что ни два ни полтора: от любой тени шарахаются. Сейчас-сейчас Вот! Вот ваша Соболева. Ваша? протянул он Люде исписанный фамилиями лист.
Сидорова передала его Ждановой, всем своим видом показывая, что она сама, в отличие от соседки, здесь-то уж точно случайно. Настолько случайно, что даже и смотреть сама не будет. Куда скажут, туда и пойдет.
Нина указательным пальцем заскользила вниз по листу, пока не наткнулась на нужную фамилию, рядом с которой чьей-то рукой было отмечено: «Состояние стабильное. Посещения разрешены».
Нина указательным пальцем заскользила вниз по листу, пока не наткнулась на нужную фамилию, рядом с которой чьей-то рукой было отмечено: «Состояние стабильное. Посещения разрешены».
Пройдем тогда? задала вопрос Жданова и оторвала от земли сумку.
Вообще-то посещения у нас с десяти тридцати до двенадцати. Сейчас десять. Сторож молча протянул ей руку, сдвинув халат до локтя, чтобы был виден циферблат: Ожидайте.
Это как же ожидайте? разволновалась Люда и красноречиво уставилась на сторожа. Столько ехали и ожидайте?!
Согласно расписанию, пояснил тот и указал на выставленный в окне пристроя белый лист фанеры, на котором красной краской был прописан распорядок дня в больнице имени Карамзина.
Пожалуйста, взмолилась Нина, пропустите нас. Вот хотите, мы вам консерву оставим? Или вот банку с помидорками? Поедите. Посолитесь.
Я мзду не беру, гордо произнес стражник, и лицо его приобрело заносчивое выражение. Прием граждан с десяти тридцати до двенадцати по распоряжению главного врача.
А в десять там у тебя чего? высмотрела глазастая Сидорова и ткнула пальцем в пыльное стекло.
В десять беседа лечащего врача с родственниками пациентов.
Ну так мы и есть родственники, одновременно воскликнули соседки, однозначно намереваясь снести вредного сторожа со своего пути.
Их решимость не осталась незамеченной. Сторож сдал на пару шагов назад, а потом неожиданно стащил с ноги один кед и начал его вытряхивать прямо перед носом у прекрасных дам.
Чё-то колет, пожаловался он и, нацепив кед обратно, отправился к воротам, где вынул из петель замок, висевший больше для устрашения нежели для безопасности. Проходите. Створка ворот приоткрылась совсем немного, ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было просунуть руку, ну или на худой конец ногу, но никак не Людину грудь или ждановские плечи.
А пошире открыть нельзя?! одновременно рявкнули женщины, нагруженные неподъемными сумками.
Попробуем, миролюбиво пообещал сторож и с очевидным усилием надавил на чугунную створку. Щель стала чуть шире, но не настолько, чтобы в нее было легко поместиться.
Недужный, что ли?! заподозрила Жданова и, поставив на землю сумку, уперлась плечом в ту половину ворот, на которой повис тщедушный страж в кедах. От приложенных усилий створка поддалась и медленно, вместе с висящим на ней гражданином, отъехала в сторону, освободив проход для посетительниц. Пойдем! скомандовала Нина соседке и, схватив сумку, первой прошла на больничную территорию.
Карамзинская больница белела в просвете длинной аллеи, по краям которой росли огромные старые вязы и лучились тропинки, утрамбованные ногами прогуливающихся на свежем воздухе пациентов. То здесь, то там виднелись выкрашенные такой же зеленой, как и входные ворота, краской лавочки. На некоторых сидели люди: где вдвоем, где поодиночке. На них были надеты синие больничные халаты. По видневшимся из-под застиранной байки ногам невозможно было определить, кто перед тобой мужчина или женщина. По лицам тем более: одинаково опрокинутые в себя, с отсутствующим взглядом застывших глаз.
Смотри, прошептала присмиревшая Сидорова и толкнула Нину в бок. Сколько их тут. Жуть просто.
А как ты хотела? тоже шепотом ответила ей Жданова. Чай, мы с тобой не на курорт приехали, а в этот, как его, дом скорби. Вот.
Скажешь тоже, дом скорби Аж нехорошо делается. Больница как больница.
Тебе виднее, язвительно прошипела старшая по подъезду и заторопилась к главному корпусу.
Рядом с ним было как-то повеселее: у гипсового фонтана, никогда не знавшего воды, курили санитары, зычно покрикивая на больных. Те пугались, отскакивали в сторону, а потом снова приближались к курящим и, вытянув шею, с любопытством смотрели, как у тех изо рта вырывается дым.
Появление двух теток, нагруженных огромными сумками, не осталось незамеченным ни медперсоналом, ни гуляющими вокруг фонтана пациентами.
Кого ищем, мамаши? полюбопытствовали молодые как на подбор санитары, весело переглядываясь.
Соболеву. Из пятой палаты, доложила Люда Смирнова и приготовилась ждать дальнейших указаний.
Да вон она, пробурчала катящая мимо тележку, полную грязного белья, нянечка.
Где?! спохватилась Жданова и завертела по сторонам головой.
Во-о-о-он! показала рукой пожилая низкорослая нянечка и покатила дальше.