«Ты где?» пишу я.
«В студии».
СМС-разговор закончен. Ехать туда всего с полчаса по пустым дорогам. Я выгребаю из холодильника остатки ужина, запрыгиваю в Саймономобиль и вперёд!
Сай, ты чего? Что случилось? Трой явно встревожен моим внезапным появлением, но с места не встаёт. Залип над пультом: наушники на шее, карандаш в руке, остывающий кофе в чашке.
Сам чего? передёргиваю я. Сказал, что будешь через пару часов, ну и?
Ну и Ты же сказал, что вы с твоей будете, он изображает неприличный жест, тоже мне умник.
Я сказал, что мы с ней поужинаем. Не до трёх ночи.
Три ночи?
Полчетвёртого.
Он шумно выдыхает, закидывает руки за голову, тянется.
Ну всё равно, чего студия простаивает.
Я подхожу ближе, убираю недопитый кофе с пульта:
Говорят же тебе, не ставь сюда.
Морщит нос на меня, спрятался за своей нестриженой чёлкой.
Идём, говорю. Я тебе ужин принёс.
Да ну, серьёзно? Мне? опять этот жест подзатыльника же получит.
Серьёзно. Если Трой не идёт к ужину, ужин идёт к Трою, я тяну его за руку, заставляя подняться с кожаного кресла, пихаю в сторону спартанской кухни.
Микроволновка нудным гудком оповещает о том, что блюдо разогрето и готово к употреблению. Я ставлю плошку на сооружённую из салфеток скатерть. Троя не приходится упрашивать: закатал рукава толстовки, с упоением облизывает первую ложку, блаженно прикрыв глаза:
Что это?
Колканнон.
Me gusta!
Я знал, что ему понравится. У Троя слабость к блюдам, которые обычно относят к списку «антистрессовая еда»: паста со сливочным соусом, ньоки, маффины. Нечто весьма питательное, возможно, не очень полезное, но чертовски вкусное.
Ей понравилось? спрашивает он, пока я подпёр щёку рукой и сижу зеваю.
Что?
Ну вот эта хрень, он тычет вилкой в полупустую посудину. Понравилась ей?
Да, просто отвечаю я. Конечно, она выражала свои восторги шеф-повару, и свечи ей пришлись по душе.
Конечно, ей всё понравилось, но у Троя выражение совершенного счастья на лице, когда он жуёт мою еду.
У тебя очень хорошие песни, говорю я вслух.
А он так смотрит, будто я пытаюсь его подкупить, переводит тему:
О-ла-ла, похоже, кому-то перепало!
Защищается, а я атакую:
Ревнуешь?
Чего мне ревновать? Три часа ночи, мы наедине. Ты принёс мне ужин, он салютует вилкой, явно воспрянул духом, а то совсем кислый сидел.
Ну и чёрт с тобой, я пинаю его под столом, он вытирает руки о салфетку.
А десерт будет?
А жопа не слипнется?
Он раскачивается на стуле, сунув руки в карманы кофты, пока я мою посуду.
Дуться будешь? спрашиваю я.
Я не дуюсь.
Не знаю, мне показалось, что
Тебе показалось, прерывает он и вдруг снова выглядит уставшим и смущённым. Давай не будем иметь этот разговор. Я боюсь, я тебе не понравлюсь.
Трою важно нравиться. Важнее, чем быть честным.
Ты так и будешь дальше прятаться в студии?
Я не прячусь. Я работаю.
Сложил руки на груди, как маленький. Правда устал. Чёртов рабочий день начинается через четыре часа.
Ты не свою работу делаешь. Наше дело играть на инструментах и петь, остальное пускай делают профи.
Нет. Наше дело передать наше настроение, наши песни Ну как вот он щёлкает пальцами, нельзя же запихать в тазик молоко, муку, сахар и ожидать, что они сами по себе превратятся в пирог. Надо вдохнуть в них жизнь. Или как? он ищет на моём лице понимания, а я смеюсь:
Надо же, ты в курсе, из чего делаются пироги!
Он хмурится, заставляя меня исправиться.
Я понял, не парься.
Это же такое дело альбом. Вот мы его выпустим, он войдёт в историю, а вдруг он получится ну, неправильный?
Тогда у нас будет неправильный альбом, констатирую я очевидный факт.
Так не пойдёт он прихлопывает ладонью по столу, щёлкает пальцами. Я соберусь с силами и напишу хит.
Нельзя вот так просто взять и написать хит. Напиши песню.
С просто песнями далеко не уедешь.
Напиши что-нибудь личное.
Трой нервно дёргает плечом.
У меня нет ничего личного.
Глава 5. Лучшие друзья =
Твоя гитара твой лучший друг?
Надеюсь, что нет.
Jay Jay PistoletТом взял на себя священную обязанность не бриться во время записи альбома. Борода пока мелкая, но чешется как ад. А сам нескладный лохматый Том с этой бородёнкой походит не то на языческого божка, не то на бездомного. Особенно в скинни-джинсах и нелепом вязаном балахоне.
Том взял на себя священную обязанность не бриться во время записи альбома. Борода пока мелкая, но чешется как ад. А сам нескладный лохматый Том с этой бородёнкой походит не то на языческого божка, не то на бездомного. Особенно в скинни-джинсах и нелепом вязаном балахоне.
У тебя ноги худые, произносит Майк.
Спасибо, говорит Том. Это комплимент?
Это факт. Группе нужны худые ноги. Это модно.
Отжёг, хохочет Трой. Что ещё модно?
Скулы. Длинные волосы. Блондины. Короче, вы с Дороти не тянете.
Печалька. Скулы всегда в моде. Надо было попросить Санту на Рождество.
А ты был хорошим мальчиком?
Я был охуенным мальчиком.
Том машет часами на цепочке перед носом у Майка, а под гипноз будто попадает Ральф: впечатался в спинку дивана щекой и смеётся как угорелый, прижав ладонь ко лбу.
Нет, нет, серьёзно совсем ничего? расстраивается Том.
Майк гордо мотает головой:
У меня сильная сила воли.
Трой крутится вокруг своей оси, заматываясь в полиэтиленовую плёнку.
Я один фильм смотрел, не выдерживает Майк, переводя взгляд на солиста. Там одного чувака прострелили в пузо, так он заткнул дырку хлебом и замотал вот такой же хернёй.
Фу-у-у, не соглашается Ральф, а Трой продолжает в том же духе:
Ты что-то много фильмов смотришь, Микки.
Ну и?
Трой крутится в обратную сторону, чудом не спотыкаясь о расхлябанные шнурки.
Я слишком нормальный, выдаёт Том, складывая часы в правый карман жилетки ни дать ни взять, Мартовский Заяц.
Ральф закусывает язык, чтобы не расхохотаться в голос:
В каком смысле?
То есть у меня порядок с семьёй: меня никто не бросал, детей я не терял, загибает пальцы Том. В принципе у меня и семьи своей как таковой нет.
А у кого есть? не догоняет Майк.
Точно не у меня, кивает Том.
И в чём трагедия?
Да нет, я и говорю, что трагедии нет. То есть, если бы я был вымышленным персонажем, я бы не вызывал сопереживания у аудитории. В герое как раз должна быть какая-то трагичность. Загадка.
Я когда в школе учился, мы так развлекались, внезапно делится Трой. Развесили по городу объявления «избавим от алкогольной зависимости» и номер телефона. Потом, когда нам звонили, мы орали в трубку: «Бросай пить! бросай пить, сука!»
Майк первым смеётся громче всех, а Том морщит нос:
Жестоко.
Ну жестоко, соглашается Трой. Мы делали много плохих вещей. Один раз мы закинули товарища в Мексику, без паспорта, без телефона, и сбежали, пока он был в отключке Не знаю, у нас не было морального компаса.
Трой кружится против часовой стрелки, останавливается, пошатываясь на заплетающихся ногах.
Где мой Саймон?
В тот вечер идёт снег. Точнее сказать, снег беспощадно валит с небес несколько часов подряд на радость пешеходам, на горе водителям. К вечеру обочины дорог усеяны брошенными машинами.
Ты дебил! кричит Майк Трою вдогонку. Нам больше часа отсюда пешком херачить!
По крайней мере, мы не стоим колом, хмыкает он, оборачиваясь на оставленное авто.
Можно вернуться назад в студию.
Майк чертыхается, смахивая пушистые снежинки с волос, с завистью поглядывая на Троя в парке с капюшоном, который выводит весёлый смайлик поверх снежного слоя на капоте бесхозной машины.
Нельзя, Микки, назад нельзя.
С какого хера нельзя? Что мы тут будем?
Трой отряхивает руки, продвигаясь вперёд в свете фар буксующих автомобилей.
Хватит ныть. Это будет приключение. Большим кораблям большое плавание.
Это на словах «приключение», а на деле сугробы по щиколотку, мокрые ноги и «ну и дубак, чтоб его!».
Не отступать! не сдаётся Трой, и они продолжают брести по заснеженной проезжей части, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Трой лепит мини-снеговичков, сетует на то, что бросил курить, посмеивается над своим спутником.
Вот уж не думал, что ты такой неженка.
Я не неженка, я устал и задубел, как хер собачий.
Да ладно ворчать, снег клёвый.
Мокрый и холодный.
Сам ты мокрый и холодный
Майк дышит на заледеневшие руки.
У меня сейчас пальцы отвалятся, чем я играть буду?
Ты ворчишь, как маленький, смеётся Трой.
Рано или поздно это должно было произойти с одним из них. Кто-то должен был упасть. Майк даже не скрывает злорадства, что случилось это не с ним. Трой не спешит выбираться из сугроба. Руки красные от холода, снег тает на губах.