Борода у вышедшего из леса была чёрная как смоль, и зарос он ею буквально «по самые уши». При взгляде на него казалось будто не лицо у него, а одна сплошная борода.
Одет человек был так же в чёрную одежду. Впрочем, нет сказать чёрная она была, белая или какая-либо другая было невозможно, ибо она была просто грязная. Было видно, что одежду свою человек давно не снимал и не стирал. К одежде его во множестве своём прилипли палки, листья, мох. Руки так же были чёрными от грязи, в волосах был колтун. Словом, всем своим видом он был похож больше на лешего, чем на человека.
Но самое страшное, что было в этом человеке его глаза. Его застывший, стеклянный взгляд смотрел одновременно на всё и ни на что, словно сквозь пространство и время. С первого взгляда на него можно было понять что это были глаза сумасшедшего, глубоко больного человека.
В руках вышедший из леса держал шестопёр. Но держал он его так, будто шестопёр ему вовсе и не был нужен, будто просто кто-то попросил его немного подержать чужую вещь.
Человек находился в полузабытьи, и думал о чём-то своём (если вообще о чём-нибудь думал). Но тут послышался голос рыжебородого:
Егор! Егор!
Человек на секунду вышел из забытья и посмотрел на рыжебородого:
А?
Ты где был-то?
Так
Рыжебородый понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, и просто махнул рукой, указывая на телегу:
Иди, помогай.
Егор снова посмотрел на него, постоял ещё немного, потом подошёл к телеге. Рыжебородый вслед за Сысоем взобрался на телегу и стал подавать мешки, а Ванька, Селиван и Егор их принимали. Когда мешки скинули, под мешками обнаружилось три бочки.
Чаво там, интересно? сказал Ванька.
Солонина наверно, или пиво. Ладно, потом проверим, сейчас недосуг. Скатывайте бочки вниз. сказал рыжебородый, спрыгнул с телеги и направился к лежащим на земле убитым.
Он тщательно осмотрел трупы. На поясах у обоих были кошели. Но, к сожалению в каждом из них обнаружилось только несколько жалких монет. Оно и понятно откуда деньгам взяться, если товар свой ещё не продали. Вот обратно с деньгами бы поехали.
Определить, кто были оба убитых при жизни было не сложно. Сразу было видно, что они не бедствовали. Впрочем, на купцов были не похожи, да и не поехали бы купцы одни ночью через лес. Значит богатые, зажиточные крестьяне. Это можно было понять даже по их обуви на ногах у каждого вместо лаптей была пара новых сафьяновых сапог.
Тем временем, к убитым подошли и остальные:
Ух ты, какие чёботы у них знатные! тут же сказал Ванька, и принялся стаскивать сапоги с одного из убитых.
Тебе, Ванька, такой сапог разве что на мизинец налезет. усмехаясь сказал Селиван, глядя на огромные ванькины ножищи.
Ну и что, всё равно. сказал Ванька, продолжая своё дело.
Сапоги с трупов стащили, одежду сняли, однако оставили портки, нижние рубахи и нательные кресты все их, атаман никогда снимать с убитых не велел. Трупы оттащили в придорожные кусты.
Ну что, пошли! сказал рыжебородый, и вскинул себе на спину один из мешков. Селиван, Егор и Сысой тоже взяли по мешку, и пошли следом, а Ванька сразу взял целых четыре по два в каждую руку.
Идти надо было в гору, а потому тащить большие мешки всем было тяжело. Особенно тяжко было худому и слабосильному Сысою ему мешок казался прямо-таки неподъёмным. Но он тащил, зная, что никто за него этого не сделает. Даже пожилому Селивану и то, казалось, было полегче. Зато Ванька тащил свои четыре мешка и в ус не дул. Путь им освещала луна, словно помогая разбойникам. Сысой мысленно проклинал луну, так как в те дни, когда луны не было, и было темно Сысою, как самому слабосильному давали факел, чтобы он шёл впереди всех и освещал дорогу. Но теперь дорогу освещала луна, а потому таскать мешки ему пришлось вместе со всеми.
Поднявшись кое-как на холм пошли вниз, идти стало полегче. Спустившись прошли ещё немного и остановились у, казалось, ничем не примечательного места.
Здесь, так же как и везде, кругом росли деревья и кусты, и было совершенно непонятно, почему все остановились именно здесь.
Однако как только все подошли, Ванька бросил свои четыре мешка, и сразу же стал что-то расчищать на земле, откидывая траву и палки. Потом вдруг взялся за какое-то металлическое кольцо, потянул его и открыл крышку. Это был погреб.
Ванька, вниз прыгай, принимать будешь! скомандовал рыжебородый
Ванька, вниз прыгай, принимать будешь! скомандовал рыжебородый
Ванька тут же спрыгнул вниз, а остальные стали подавать ему мешки. Когда все мешки исчезли в погребе Ванька вылез, крышку закрыли, но закидывать палками и землёй уже не стали. И пошли назад сначала вверх, потом вниз, к дороге, где всё так же стояла телега и лежали два мёртвых человека и мёртвая лошадь.
Опять каждый взял свою ношу и пошли к погребу. Потом назад. С помощью Ваньки все мешки перетаскали быстро в три захода. В четвёртый раз покатили к погребу бочки.
Когда всю добычу перетащили снова пошли к телеге.
Ванька! распорядился рыжебородый Телегу по дороге протащишь ещё версту. Потом свернёшь направо, дотащишь до болота и в трясине её утопишь.
Ванька почесал голову и сказал:
А может в лесу её заховать, да потом порубать на дрова? Чего добру-то пропадать? Да и колеса вон, четыре, каких хороших!
Зачем тебе, Ванька, колёса? спросил посмеиваясь Селиван.
Зачем? растерялся Ванька Ну как зачемСгодятся для чего-нибудь.
А коли найдут телегу? спросил рыжебородый и с подозрением посмотрел на Ваньку
Ничего, я так заховаю, что не найдут. весело ответил Ванька И завтра же и порубаю.
Рыжебородый ещё немного подумал, посмотрел на Ваньку и махнул рукой:
Делай, как знаешь!
Ванька потащил телегу по дороге, как ещё недавно тащила её убитая им же лошадь.
Рыжебородый тем временем посмотрел на Селивана, Сысоя и Егора, кивнул в сторону убитых и сказал:
Ну что, пошли хоронить.
***
Рыжебородый и Селиван взяли за руки и за ноги один труп, а Егор и Сысой другой. Все шестеро (четверо живых и двое мёртвых) свернули направо от дороги и углубились в чащу.
Тащить покойников ночью по бурелому было непросто. Кто-то постоянно спотыкался и чертыхался. Шли долго, около часа, и наконец, вышли на большую поляну. Поляна эта была так глубоко скрыта в чаще, что о ней никто не знал и знать не мог, даже крестьяне из близлежащих деревень. Поляну эту разбойники нашли случайно, и решили на ней хоронить убитых.
Не все понимали, почему именно атаман настаивал на том, чтобы убитых хоронить, и не давал снимать с них рубахи и нательные кресты. Ванька, к примеру, считал что гораздо удобнее было бы снять с трупов всю одежду и бросить их в лесу волки тут же съедят. Но рыжебородый упорно раз за разом настаивал на своём. Селиван предположил, что делал он это для спасения своей грешной души, чтобы хоть что-то по-христиански было. Лучшего объяснения всё равно никто придумать не смог, а сам рыжебородый никакого объяснения не давал. На том и успокоились.
Трупы положили на поляну. Сысой ушёл куда-то, и принёс припрятанные возле поляны два деревянных заступа. Рыжебородый взял один, Селиван второй, и стали рыть могилу. Когда устали отдали заступы Егору и Сысою и рыть стали они. Когда могила была вырыта, в неё скинули трупы, засыпали их землёй, накидали сверху травы и мха, и пошли назад. Надгробных речей никто не говорил, заупокойную не прочитал, да и креста на могиле не поставили. Не поставили его, естественно потому, чтобы наткнувшийся вдруг на поляну крестьянин-грибник, не понял что перед ним могила.
Когда четверо вновь дошли до дороги они уже еле держались на ногах. Однако все понимали, что предстоял ещё один, самый трудный переход.
Возле дороги они встретили Ваньку, который был всё так же бодр и свеж. Казалось, что ему всё нипочём.
Спрятал телегу? спросил у Ваньки рыжебородый.
Спрятал, атаман. оскалил зубы в улыбке Ванька.
Добро. Ну пошли к погребу.
Все свернули налево от дороги и стали вновь подниматься на холм. Через несколько минут они уже были у погреба. На сей раз вместе с Ванькой, в погреб спрыгнул и рыжебородый. Ванька зажёг факел, а рыжебородый начал осматривать добычу. По-хорошему, делать это надо было утром, после отдыха, но на утро нужна была еда, а её не было. Кроме того утром их мог кто-нибудь увидеть. Поэтому почти всё и всегда разбойники делали во мраке ночи.
Рыжебородый достал из-за пояса топор и откупорил бочку. Как он и ожидал в бочке оказалась солонина. Рыжебородый вскрыл один из мешков там оказалась пшеница. Он снял с пояса мешок поменьше, и отсыпал туда зерна.
Ну, вот и хорошо. сказал он Хлеб у нас считай что есть, Маруся муку сделает, да испечёт. Теперь солонины надо взять.
Зачем нам солонина, атаман? искренне удивился Ванька