Как зачем? А что, у нас мясо по-твоему есть?
Конечно, есть!
Где?
А лошадь?
Рыжебородый задумался. Про убитую Ванькой лошадь он совсем забыл.
Есть конину вместо свинины он сейчас не очень-то и хотел, но было не до гастрономических изысков. Мясо в бочках могло лежать долго, а свежее мясо лошади надо было съесть сейчас.
Тьфу, чтоб ты пропал со своей лошадью! выругался рыжебородый
Чаво это? опять искренне удивился Ванька
«Ничаво» передразнил его рыжебородый Полезли наверх.
Когда они вылезли наверх, рыжебородый сказал:
Ну давай, тащи свою лошадь, только побыстрее.
Ванька бегом перебежал через холм, и через несколько минут показался опять. В одной руке он держал своё огромное бревно, а другой рукой взял лошадь за ногу, и тащил её волоком по земле.
Стой, дурак, ты что делаешь?! заорал рыжебородый.
А чаво? Ванька, казалось, постоянно чему-то удивлялся.
«Ничаво»! снова передразнил его рыжебородый, Хочешь, чтобы нас по следу нашли?
По какому следу? не понял Ванька.
Да от лошади твоей!
Утро потихоньку вступало в свои права. Летняя ночь была короткой, и потому даже в столь ранний час было видно достаточно хорошо. Поэтому когда Ванька оглянулся то увидел, что вслед за ним от дороги тянется кровавый след.
И впрямь вырвался у Ваньки возглас удивления.
Дурак! снова выругался рыжебородый. Ты чего её волоком тащишь? На спину закинь да тащи!
Ванька послушно повиновался перекинул лошадь через голову и взялся обеими руками за копыта.
Он было уже двинулся в путь, но вдруг остановился:
Ой, а дубина как же? спросил Ванька, указывая на своё бревно.
Сам ты дубина! снова выругался рыжебородый. В погреб скинем её, утром заберёшь! Тащи давай лошадь домой, да скажи Марусе, чтобы сразу мясо жарить начинала, мы жрать хотим! Если скажет помочь в чём поможешь ей. Да вот ещё возьми. и рыжебородый протянул Ваньке мешок с мукой.
Ванька взял мешок, но всё ещё стоял и смотрел на остальных:
А вы когда же придёте?
Когда надо, тогда и придём! Иди давай, не рассуждай!
И Ванька с лошадью на плечах двинулся в лес.
Бревно, которым Ванька размахивал словно тростинкой, рыжебородый и Егор кое-как подняли вдвоём, и скинули в погреб. Затем крышку закрыли и тщательно засыпали землёй, укрыли травой и мхом. После этого все двинулись к дороге осмотреть при восходящем солнце место нападения.
Как рыжебородый и ожидал, на дороге осталось много крови, а от лошади, которую Ванька тащил волоком за холм вёл кровавый след.
Кровь стали тщательно засыпать чтобы не осталось ни малейшего напоминания о том, что произошло тут ночью. Потом двинулись по следам Ваньки на холм, так же тщательно стараясь скрыть кровавый след. И так шли до того места, где Ванька взвалил лошадь на себя.
Хоть и на спине он её тащит, а кровь-то поди всё равно капать будет. заметил Селиван.
Верно говоришь, Селиван! сказал рыжебородый. Пойдём по Ванькиному следу, да глядите внимательнее под ноги. Если кровь увидите мне сразу говорите.
Когда всё было закончено, рыжебородый ещё раз вышел на дорогу, и придирчиво всё осмотрел. О ночном нападении не осталось ни малейших напоминаний. Люди, лошадь и телега со всем содержимым просто исчезли, как в воду канули. Словно и не было их.
Осмотрев дорогу, рыжебородый поднялся на холм. Он всё так же пристально глядел себе под ноги.
Остальные трое ждали его на том же месте. Наконец, он подошёл к ним и коротко бросил:
Пошли!
Дорога была очень долгой. Даже дольше, чем до поляны, где они хоронили убитых. Шли они по ванькиным следам, и если видели кровь забрасывали землёй.
Дорогой, рыжебородый думал о Марусе, к которой он был очень привязан, и не мог долго находиться вдали от неё. За этими мыслями он и сам не заметил, как сказал вслух:
Как там Маруся-то моя?
Маруся-то? тут же ответил ему Селиван А что Маруся? Чего ей сделается?
Только тут рыжебородый понял, что сказал это вслух.
Да это я так Думал, еду готовит она нам или нет А то может уснула ответил рыжебородый Селивану, просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Ну ежели и уснула, так Ванька её разбудит.
Да уж, этот разбудит
На том разговор и кончился. Они всё шли и шли, шли и шли, и наконец, подошли к лесной избушке. Избушка была так хорошо укрыта деревьями и кустами со всех сторон, что с расстояния трёх шагов её нельзя было увидеть. Из трубы избушки шёл дым.
Ну вот. сказал Селиван с усмешкой, посмотрев на рыжебородого. А ты говоришь, уснула. Не уснула она, ждёт не дождётся тебя твоя ненаглядная Маруся, Родион!
II
Родион был сыном купца средней руки. Отец его держал в деревне лавку, часто ездил по торговым делам в Новгород, считался среди односельчан человеком учёным, и был по деревенским меркам зажиточным. На столе всегда был хлеб, не перемешанный с лебедой (а такую роскошь позволить себе в деревне почти никто не мог), мясо, сыр, репа, пиво и квас. Жили ладно, ели всегда досыта. По той же причине, отец Родиона мог позволить себе кой-чему сына научить. А потому, когда сыну исполнилось пять отдал его отец в учение к сельскому дьяку. Там Родион научился читать, писать, считать.
После этого отец Родиона сам взялся обучать сына торговому делу. С малых лет Родион помогал ему в лавке, а после, когда отец постарел и сам стал в ней за хозяина. Тогда же, отец женил сына на дочери другого торгового человека. Звали её Наталья. Отец ко дню свадьбы решил сделать сыну и ещё один подарок построить молодым новый дом. Потому свадьбу решили отложить на мясоед, а весь Великий Пост в деревне кипела работа полным ходом шло строительство.
Дом, правда, пришлось ставить в самом конце улицы, на отшибе больше было просто негде. Зато уж вышел он на славу крепкий, тёплый, любые морозы выдержит. Пол сделали в доме не земляной, а деревянный, сложили большую русскую печь, сколотили дубовый стол, лавки и большую кровать, на окна повесили ставни и резные наличники.
Свадьба, как водится, гуляла три дня. Много там было съедено пирогов, гусей с кашей да жареных поросят, много выпито хмельного. Но свадьба промелькнула, как миг, и вот уже наступила будничная семейная жизнь.
Стали жить молодые в новом доме. Родион в лавке торгует, Наталья хозяйство ведёт. И всё бы хорошо да что-то не хорошо. Не заладилась у них семейная жизнь, не такой её Родион себе представлял. Вроде и дом тёплый, и сыты, и одеты-обуты да всё не так Наталье. Всё недовольна она, всё чего-то хочет, а чего хочет сама не знает.
Ссоры начались да крики. Пошёл Родион к отцу совета просить, а тот ему и посоветовал «бабу свою поучить». Пошёл Родион домой и решил Наталью побить. Пришёл та опять в крик. И хочет ударить Родион а рука не поднимается, любил он её. Пошёл тогда Родион в кабак, напился, да пришёл домой пьяный. И пьяным уж Наталью и побил. Да только ничему это не помогло такой уж был норов у жены его хоть бей её, хоть убивай не замолчит она, и от своего не отступится.
С тех пор начал Родион понемногу бражничать, да поколачивать Наталью. Не со зла он делал это, а потому что хотел чтобы на месте его крикливой и взбалмашной жены снова оказалась та кроткая Наталья, которой он помнил её до свадьбы. Да только опять ничего не помогало жили как кошка с собакой.
И вот однажды уехал Родион в Новгород по торговым делам. Вернуться он планировал на следующий день, но закончил дела так быстро, что приехал домой в тот же день почти к ночи. Войдя в дом, Родион обнаружил Наталью в кровати со своим полюбовником, которые были так увлечены друг другом, что даже не заметили его прихода. Увидев это, Родион тут же вылетел в сени, схватил там топор и вбежал обратно, хлопнув дверью. Полюбовник его жены только и успел, что голову повернуть одним ударом Родион раскроил ему череп. Наталья пронзительно завизжала, но через секунду затихла следующим ударом топора Родион убил и её.
Родион швырнул топор на пол, но злость от измены жены всё ещё кипела в нём. Потому он стащил трупы с кровати, и стал яростно избивать мёртвые тела руками и пинать ногами.
«Ну что, хорошо вам теперь? Хорошо вам теперь? Хорошо вам теперь?» раз за разом повторял Родион одну и ту же фразу и продолжал мутузить мёртвых.
Вдруг сзади себя он услышал крик, оглянулся и увидел что в дверях стояла их соседка немолодая уже вдова Прасковья. Увидев представшую ей картину, она громко закричала но вместо того, чтобы бежать стояла на месте. Смертельный ужас сковал её.
Решение было мгновенным Родион опять схватил топор, и одним ударом убил и Прасковью. Это, третье убийство тут же отрезвило его. Вся злость и ярость ушла, и он только теперь понял, что наделал.
Перво-наперво, Родион задул лучину, чтобы в доме было темно, затем сел на лавку и стал думать. Положим, убийство жены и её полюбовника ещё можно было как-то замять. Убив свою неверную жену он выглядел бы в глазах людей не злобным душегубом, а оскорблённым до глубины души человеком, обманутым мужем. Положим, можно было бы дать кому надо денег, да свести всё на нет, да и отец бы помог у него в Новгороде имелось много знакомцев.