Подобного рода ошибки случались, и я могу это доказать. Ваша честь, разрешите пригласить следующего моего свидетеля.
Возражений не последовало, и свидетель, техник-математик, объяснил, по каким причинам может сбоить калькулятор Педерсона, и привел примеры.
К одному из доводов Хэттон придрался:
Ваша честь, я протестую! Как известно всем, в Родезии находится определенного рода важная экспериментальная промышленность. Свидетель почему-то не счел нужным упомянуть о том, чем занимается конкретно эта родезийская фабрика. Надеюсь, защита не станет оспаривать тот факт, что «Объединенная компания Гендерсона» в основном имеет дело с радиоактивными рудами?
Свидетель, ответьте.
Не могу, ваша честь. У меня нет таких сведений.
Красноречивое упущение, хмыкнул Хэттон. Калькулятор Педерсона деликатный механизм, радиация для него опасна. Но в офисах «Сыновей Дугана» нет ни радия, ни продуктов его распада.
Вэннинг встал:
Могу я спросить, не подвергались ли недавно эти офисы фумигации?
Подвергались. Этого требует закон.
Надо полагать, применялся хлорсодержащий газ?
Да.
Я бы хотел вызвать моего следующего свидетеля.
Следующий свидетель, физик, сотрудник Ультрарадиевого института, объяснил, что гамма-лучи сильно воздействуют на хлор, вызывая ионизацию. Живые организмы способны поглощать продукты распада радия и в свою очередь излучать. Некоторые клиенты «Сыновей Дугана» контактировали с источниками радиации
Ваша честь, это возмутительно! Теоретизирование чистой воды
Вэннинг притворился оскорбленным.
Приведу в качестве примера дело «Денджерфилд против Южнопродуктов», Калифорния, тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Закон гласит, что фактор неопределенности является первичным допустимым доказательством. Мой довод прост: калькулятор Педерсона, на котором считались облигации, способен ошибаться. Если это правда, то облигаций не было и мой клиент невиновен.
Адвокат обвинения, вам слово, произнес судья, жалея, что он не барон Джеффрис[3] и не может всю эту чертову свору негодяев отправить на эшафот.
Юриспруденция должна бороться за справедливость, а она превратилась в трехмерные шахматы. Впрочем, это естественное развитие усложнившихся политических и экономических факторов современной цивилизации. И уже понятно, что Вэннинг выиграет процесс.
Так и случилось. Присяжные приняли решение в пользу Макильсона. Хэттон поднял вопрос о скопировании, но это уже было актом отчаяния; ему отказали. Вэннинг подмигнул сопернику, защелкнул брифкейс и отправился в контору.
В полпятого начались неприятности. Секретарша сообщила о прибытии мистера Макильсона, а в следующий миг ее отпихнул в сторону худой смуглый мужчина средних лет, державший в охапке гигантский чемодан из искусственной замши.
Вэннинг! Я к вам
Адвокат недобро сощурился, встал из-за стола и резким кивком отослал секретаршу. Как только за ней закрылась дверь, Вэннинг отрывисто заговорил:
Ты с ума сошел?! Я же велел держаться от меня подальше. Что в чемодане?
Облигации, ответил Макильсон дрогнувшим голосом. Что-то пошло не так
Проклятый болван! Притащить сюда облигации Вэннинг подскочил к двери, запер ее. Неужели не понимаешь, что, если Хэттон доберется до этих бумаг, ты мигом вернешься в кутузку? А я лишусь лицензии! Проваливай вместе с чемоданом.
Выслушай меня! Пожалуйста! Я, как ты и сказал, понес облигации в Финансовое управление, а там а там был полицейский, меня поджидал. Хорошо, что я его вовремя заметил. Если бы попался
Вэннинг глубоко вздохнул:
Прежде чем идти в Финансовое управление, ты должен был два месяца продержать облигации в метро, в камере хранения.
Макильсон вытянул из кармана газету.
Так ведь правительство замораживает акции и облигации рудодобывающих компаний. Постановление вступит в действие через неделю. А когда это прекратится, неизвестно. Не могу же я сидеть без денег целую вечность.
Дай взглянуть. Вэннинг изучил газету и тихо выругался. Где ты ее взял?
Купил у мальчишки возле тюрьмы. Хотел узнать котировки рудных акций
Так-так. Понятно. И не было ни тени сомнения, что эта газета не фальшивка?
У Макильсона отпала челюсть.
Фальшивка?
Вот именно. Хэттон предвидел, что я тебя выручу, и заранее припас газетку. А ты клюнул. И притащил сюда улику, и привел за собой полицию.
Н-но
Вэннинг поморщился:
Как думаешь, почему в Финансовом управлении оказался полицейский? Тебя могли сцапать в любую минуту. Но нужно было не сцапать, а напугать, чтобы ты кинулся ко мне в контору, и обоих поймать на один крючок. Тебе срок, мне лишение адвокатского звания. Чертов идиот!
Макильсон облизал губы.
А тут есть запасной выход?
Есть! И за ним наверняка ждет засада. Проклятие! Не будь еще глупее, чем выглядишь.
А ты можешь спрятать?
Где? Они всю контору просветят рентгеновскими лучами. Нет, я просто Вэннинг осекся. Говоришь, спрятать? Спрятать Он круто повернулся к селектору. Мисс Хортон? У меня совещание. Не беспокоить ни по какому поводу. Если вам кто-нибудь предъявит ордер на обыск, созвонитесь с полицейским управлением и убедитесь в подлинности. Вы меня поняли?
На лице Макильсона отразилась надежда.
Все уладится?
Ой да заткнись ты! рявкнул Вэннинг. Жди здесь, я сейчас вернусь.
Он скрылся за боковой дверью. На диво скоро вернулся, неуклюже затаскивая в кабинет металлический шкафчик.
Помоги Фу-ух Вон туда, в тот угол. А теперь убирайся.
Но
Живо! приказал Вэннинг. У меня все под контролем. И не болтай. Тебя арестуют, но без вещдока долго не продержат. Как только отпустят, возвращайся.
Он отпер дверь, вытолкал Макильсона за порог и снова заперся. Подошел к шкафчику, заглянул внутрь. Пусто. Как и должно быть.
Теперь облигации
Вэннинг запихал чемодан из искусственной замши. Пришлось повозиться тот был шире, чем шкафчик. Наконец адвокат смог отдышаться, глядя, как коричневая штуковина съеживается, меняет контуры до неузнаваемости. И вот она уже совсем крошечная, приобрела продолговатую форму яйца и цвет медной центовой монеты.
Вуаля! хмыкнул Вэннинг.
И склонился, всматриваясь. В шкафчике что-то двигалось. Нечто гротескное, величиной не больше четырех дюймов. Очень странное на вид, сплошь кубики и уголки, цвета ярко-зеленого и явно живое.
В дверь кабинета постучали.
Крошечная тварь деловито возилась с медным яйцом. В чисто муравьиной манере подняло его и попыталось утащить. Вэннинг ахнул и сунул руку в шкафчик. Четырехмерной тварюшке не хватило проворства увернуться. Вэннинг ощутил, как она корчится под ладонью.
Он стиснул добычу в кулаке.
Шевеление прекратилось. Вэннинг отпустил убитую тварь и сразу убрал руку.
Дверь затряслась под градом ударов. Вэннинг закрыл шкафчик и выкрикнул:
Минуту!
Ломайте! прозвучал приказ за дверью.
Но это не понадобилось. Вэннинг натянул на лицо виноватую улыбку и провернул ключ.
За порогом стоял барристер Хэттон в сопровождении кряжистых полицейских.
Мы взяли Макильсона, сообщил он.
Вот как? А за что?
Вместо ответа Хэттон дернул головой. Полицейские приступили к обыску. Вэннинг пожал плечами.
Перегибаете палку, сказал он. Вламываетесь, роетесь
У нас есть ордер.
Что ищете?
Конечно облигации, устало ответил Хэттон. Не знаю, куда ты засунул чемодан, но мы его найдем.
Что за чемодан? поинтересовался Вэннинг.
Тот, который принес сюда Макильсон. Когда выходил, чемодана при нем не было.
Игра закончена, печально проговорил Вэннинг. Вы победили.
То есть?
Если я признаюсь, куда дел чемодан, замолвите за меня на суде словечко?
Э-э да. И где же он?
Я его съел, ответил Вэннинг и улегся на диван, давая понять, что намерен вздремнуть.
Хэттон долго не сводил с него ненавидящего взгляда. Полицейские рылись в конторе. Внутренность шкафчика они удостоили лишь беглым взглядом. Стены, пол, потолок, мебель были просвечены рентгеном, но это ничего не дало. Вэннинг поаплодировал напрасным усилиям копов.
Хэттон в конце концов сдался. Ничего другого ему не оставалось.
Завтра подам на тебя иск, пообещал Вэннинг. А еще жалобу на произвольное задержание Макильсона.
Иди к черту! прорычал Хэттон.
Пока-пока.
Вэннинг дождался ухода незваных гостей. Затем, хихикая, отворил дверцу шкафчика.
Медного цвета яйцо, в которое превратился замшевый чемодан, исчезло. Вэннинг пошарил внутри и ничего не обнаружил.
До него не сразу дошел смысл случившегося. Он развернул шкафчик к окну и заглянул снова с тем же результатом.
Пропали двадцать пять тысяч кредитов в ликвидных рудных облигациях.