Так, знаешь что начинает дядя Карлос, но его перебивает мама.
Хватит. Пожалуйста. Она переводит взгляд на меня и спрашивает: Чав, ты хочешь поговорить с копами?
Я сглатываю.
Я бы хотела сказать «да», но сомневаюсь. С одной стороны, это копы, а не кто попало. А с другой это копы. И один из них убил Халиля.
Но дядя Карлос тоже коп, и он бы не стал просить меня о том, что может мне навредить.
Это поможет нам добиться справедливости? спрашиваю я.
Дядя Карлос кивает:
Конечно.
А Сто-пятнадцать там будет?
Кто?
Тот полицейский, говорю я. Я запомнила номер его жетона.
А-а. Нет, его ты не увидишь, обещаю. Все будет хорошо.
Дядя Карлос всегда держит слово и порой его обещания даже крепче, чем родителей. Он никогда не бросает слов на ветер и дает обещания, только если абсолютно в себе уверен.
Ладно, говорю я. Я согласна.
Спасибо.
Дядя Карлос подходит ко мне и дважды целует в лоб так он делает с тех самых пор, как начал укладывать меня спать еще в детстве.
Лиз, просто завези ее в понедельник после школы. Много времени это не займет.
Мама встает со стула и обнимает его.
Спасибо тебе.
А потом провожает в прихожую.
Будь осторожен, ладно? И напиши, когда доедешь до дома.
Да, мэм. Ты прямо как мама, дразнит он ее.
Ну и ладно. Только чтоб написал, а то
Хорошо-хорошо. Спокойной ночи.
Мама возвращается на кухню, завязывая халат.
Чав, утром вместо церкви мы с папой поедем к мисс Розали. Если хочешь, давай с нами.
Ага, кивает папа. Но никакой дядя тебя идти не заставляет.
Мама зыркает на него, а потом переводит взгляд на меня.
Так что, Старр, хочешь поехать?
Если честно, встретиться с мисс Розали для меня даже труднее, чем разговаривать с копами. Но ради Халиля я должна навестить его бабушку. Может быть, она даже не знает, что он умер у меня на глазах. Но если знает и хочет выяснить, что же случилось на самом деле, у нее на это больше права, чем у любого другого.
Да, я с вами.
Нужно найти ей адвоката до встречи с копами, замечает папа.
Мэверик. Мама вздыхает. Если Карлос говорит, что сейчас это не нужно, значит, не нужно. Я ему доверяю. Плюс я все время буду рядом.
Хорошо, что хоть кто-то ему доверяет, фыркает папа. Кстати, скажи, ты и правда опять задумалась о переезде? Мы ведь это уже обсуждали.
Мэверик, я не хочу сейчас об этом говорить.
Разве мы сможем что-нибудь здесь изменить, если
Мэв-рик! цедит сквозь зубы мама. Когда она так злится, остается надеяться, что это не ты попался ей под горячую руку. Я сказала, что не буду это сейчас обсуждать.
Она косится на него, ожидая продолжения. Но продолжения нет.
Попробуй заснуть, малыш, говорит мама и целует меня в щеку, прежде чем уйти в спальню.
Папа подходит к холодильнику.
Винограда хочешь?
Угу. Почему вы с дядей Карлосом все время ссоритесь?
Потому что он придурок. Папа ставит на стол миску белого винограда и садится рядом. А если серьезно, то я ему никогда не нравился. Он всегда считал, что я плохо влияю на твою маму. Хотя, когда я встретил Лизу, она была та еще бунтарка, как и все девочки из католической школы.
Наверное, он еще сильнее опекал маму, чем Сэвен меня, да?
Не то слово. Карлос вел себя как папаша. Когда меня посадили, он забрал вас всех к себе и не давал нам даже поговорить по телефону. Еще и адвоката по разводу нанял. Папа улыбается. Но он так и не смог от меня избавиться.
Папа сел в тюрьму, когда мне было три, а вышел, когда исполнилось шесть. Множество моих воспоминаний связано с ним, но в самых ранних воспоминаниях его нет. Первый день в школе, первый выпавший зуб, первый раз на двухколесном велосипеде. В этих воспоминаниях вместо папиного лица лицо дяди Карлоса. И, мне кажется, ссорятся они на самом деле из-за этого.
Папа стучит по красному дереву обеденного стола: тук-тук-тук-тук.
Скоро кошмары пройдут, говорит он. Хуже всего в самом начале.
Так было с Наташей.
Много смертей ты видел?
Достаточно. Хуже всего было с моим кузеном Андре. Папин палец почти инстинктивно скользит по татуировке на предплечье букве «А» с короной сверху. Продажа наркоты обернулась грабежом, и ему дважды выстрелили в голову. Прямо у меня на глазах. Это случилось за пару месяцев до твоего рождения. Потому-то я и назвал тебя Старр[30]. Он слабо мне улыбается. Ты мой свет во всей этой тьме.
Папа молча жует виноград. Потом продолжает:
И не волнуйся насчет понедельника. Скажи копам правду и не позволяй им навязывать тебе чужое мнение. Бог даровал тебе мозги, а потому обойдешься и без их советов. Помни: ты ничего плохого не сделала, во всем виноват коп. И не позволяй никому убедить себя в обратном.
Меня кое-что терзает. Я хотела спросить это у дяди Карлоса, но почему-то не решилась. С папой все иначе. Пускай дядя Карлос и исполняет невозможные обещания, зато папа говорит со мной начистоту.
Как думаешь, копы хотят правосудия? спрашиваю я.
Тук-тук-тук. Тук тук тук. На кухню словно находит тень правды; те, кто попадают в такое же положениие, как Халиль, становятся хештегами, но правосудие на их стороне оказывается редко. Думаю, мы все ждем случая того самого случая, когда подобная история закончится справедливо. Может быть, это произойдет с нами.
Не знаю, говорит папа. Но скоро мы это выясним.
Утром в воскресенье мы паркуемся возле маленького желтого дома. У крыльца, где так часто сидели мы с Халилем, распустились яркие цветы.
Мы с родителями вылезаем из машины. У папы в руках накрытый фольгой противень с лазаньей, которую приготовила мама. Секани заявил, что ему до сих пор нехорошо, и остался дома. За ним приглядывает Сэвен. Впрочем, я на это «нехорошо» не купилась под конец весенних каникул у Секани всегда обнаруживается какая-нибудь болячка.
Пока мы идем по подъездной дорожке к дому мисс Розали, меня охватывают воспоминания. Мои ноги и руки исполосованы паутинками шрамов от падений на этот бетон. Здесь Халиль столкнул меня с самоката, потому что я не дала ему покататься. Помню, как, встав и обнаружив, что с коленки слезла вся кожа, я закричала так пронзительно, как не кричала никогда.
На этой дорожке мы играли в классики и прыгали через скакалку. Поначалу Халиль никогда не хотел играть с нами и говорил, что это девчоночьи забавы. Однако всегда сдавался, когда мы с Наташей объявили, что победитель получит «ледяной стакан» (то есть замороженный «Кул-эйд»[31] в пенопластовом стаканчике) или упаковку «Наклейторс» (так мы называли «Нау-энд-лейтерс»[32]).
Кстати, конфетами нас всегда снабжала мисс Розали. У нее дома я проводила почти столько же времени, сколько у себя. В юношестве мама и младшая дочка мисс Розали, Тэмми, были лучшими подругами. Уже заканчивая школу, мама забеременела мной, и бабуля выгнала ее из дому. Тогда мисс Розали приютила маму у себя, и они жили вместе до тех пор, пока мама с папой не обзавелись собственным жильем. Мама говорит, что мисс Розали поддерживала ее больше всех и на мамином выпускном рыдала так, словно выпускается ее дочь.
Спустя три года мы с мамой встретили мисс Розали в «У Уайатта» (это было задолго до того, как магазинчик стал нашим), и та спросила маму, как дела в колледже. Мама ответила, что подумывает бросить учебу, поскольку папа в тюрьме, на детский сад денег нет, а бабуля обо мне заботиться не желает (ведь я не ее ребенок, а следовательно, не ее проблема). На что мисс Розали велела привести меня к ней на следующий день и строго наказала, чтобы о деньгах она даже не смела заикаться. С того дня, пока мама училась, мисс Розали нянчилась со мной, а потом и с Секани.
Мама стучит, и на двери грохочет жалюзи. Тут за стеклом появляется мисс Тэмми в футболке, спортивных штанах и с платком на голове. Отпирая замки, она кричит:
Ма, тут Мэверик, Лиза и Старр.
Гостиная выглядит так же, как в моем детстве, когда мы с Халилем играли здесь в прятки. Диван и кресло до сих пор в клеенчатых чехлах. Если в жаркий летний день посидеть на них в шортах, то клеенка почти намертво приклеится к ногам.
Привет, Тэмми, дорогая, говорит мама, и они крепко и долго обнимаются. Как ты?
Держусь, вздыхает мисс Тэмми и обнимает сначала папу, потом меня. Ужасно приезжать домой по такому поводу.
Мисс Тэмми ужасно похожа на маму Халиля и выглядит именно так, как выглядела бы мисс Бренда, не сиди она на крэке[33]. Мисс Тэмми и на Халиля очень похожа. Такие же карие глаза и ямочки на щеках. Однажды Халиль сказал, что лучше бы его мамой была мисс Тэмми тогда он жил бы с ней в Нью-Йорке, а я его подколола, мол, у мисс Тэмми нет на него времени. Лучше бы я этого не говорила.
Тэм, куда поставить лазанью? спрашивает папа.
В холодильник, если найдешь место, отвечает она, и папа уходит на кухню. Мама говорит, ей вчера целый день еду носили. Я приехала вечером, а народ все еще подтягивался. Такое впечатление, что здесь побывал весь район.