Уф, наелся до отвала, не до бега Ваш повар и вправду отлично готовит! сказал он.
Моя жена, с гордостью уточнил Марк.
Невеста Глеба тоже старается, даже на кулинарные курсы записалась, но получается пока не ахти
Дело в опыте.
Позвольте не согласиться, молодой бунтарь оказался на редкость хорошо воспитанным. А ещё ему явно хотелось выговориться. Нужен ещё и талант Зато моя будущая невестка кажется, так называется жена брата? обладает другим ценным качеством, в нашем случае куда более важным.
И каким же? участливо поинтересовался Марк.
Терпимостью, в частности, по отношению ко мне, Родион ласково потрепал за уши подбежавшего к нему сеттера, и тот, развернувшись, снова исчез в густом подлеске. А парень продолжил не без горечи: Если б не святая Маруся, мы с падре давно бы разругались вдрызг!
Марк с любопытством глянул на собеседника:
Если не секрет, почему вы так называете брата? Я сначала решил, что он католический священник, пока не заметил, как он реагирует
Ага, просто бесится! кивнул Родион. Я придумал ему это прозвище ещё в детстве. Понимаете, наши родители погибли, когда мне было всего десять. Меня вырастил Глеб. Учился, работал и воспитывал меня, оболтуса. Он любит воспитывать, вы наверняка заметили. О женитьбе задумался, только когда я школу окончил. Отсюда и «падре» Я прекрасно понимаю, чем обязан брату. Но разве это означает, что я всю свою жизнь должен прожить так, как он считает нужным?
Марк не стал отвечать вопрос был риторическим. Лишь отметил про себя, что молодой человек действительно очень смахивает на сеттера: общительный, горячий, непокорный, но добродушный. А парень продолжал рассказывать, эмоционально жестикулируя:
Меня всегда тянуло к музыке. Брат был не против где-то вычитал, что игра на музыкальных инструментах развивает интеллект, и купил мне скрипку. Но когда я захотел сменить скрипку на гитару, разразился скандал! И пошло-поехало: Глеб попеременно махал то кнутом, то пряником, я бунтовал, но в конце концов сдавался Поступил на юрфак, первый год даже пытался учиться, потом забил, чудом протянул ещё несколько семестровНо больше не могу, честное слово, тошнит уже! Другое дело музыка. Это как дышать!
Понимаю, сочувственно покивал Марк. Однако ваш брат считает это занятие малоперспективным?
Блажь, которую я должен выкинуть из головы так он считает, Родион пожал плечами. Не хочу с ним ругаться. Тем более, что действительно полностью завишу от него. Пока. Видимо, придётся становиться самостоятельным prestissimo!
Рано или поздно это должно произойти, рассудительно заметил Марк. Тут главное не рубить с горяча, чтобы не испортить отношения.
Думаете, я этого хочу испортить отношения?
Так они беседовали, бредя по лесной тропе. Десять минут давно уже прошли. Парень, как это свойственно молодым, напрочь забыл о своём обещании. А Марк не стал напоминать. Знал, что старшему брату время ещё нужнее.
***
Глеб расслабленно смотрел на язычки пламени в камине, неторопливо попивая кофе. Принесла его хозяйка трактира, миловидная женщина. Представилась Вероникой. Держалась она просто, но в этой простоте не было ни капли фамильярности скорее, заведомое уважение к каждому человеку, к себе в том числе. Она всего лишь поздоровалась с Глебом и спросила, чем ещё может быть ему полезна но этого оказалось достаточно, чтобы он почувствовал неожиданный прилив уверенности в себе. Плечи сами собой расправились, разгладились даже вечные морщины на лбу!
Жаль, что таких женщин нечасто встретишь. Таких вот, способных вдохновлять одним своим присутствием. Зато снова вошёл в моду аристократизм ему даже учат на курсах. Что ж, хорошим манерам можно научиться. А благородству, увы, никак оно либо есть в человеке, либо его нет
Он слышал, как Вероника прибирается за стойкой: звон посуды, шуршание полотенца такие уютные, домашние звуки. Вероника Хозяйке трактира удивительно шло её имя: если верить этимологам, это анаграмма от «icona vera» «истинный образ». Да и первоначальная форма, «Ференике», то есть «приносящая победу», ей бы тоже подошла: такую женщину легко вообразить рядом с царём-воином, мудро правящую дворцом и столицей, пока муж защищает рубежи государства. Недаром его так любили Птолемеи: у ни царица, то Береника, на македонский манер
Глеб сидел, погрузившись в раздумья. Кофе он допил, однако не спешил отставлять в сторону опустевшую чашку любовался акантовым орнаментом, довольно редким в современном дизайне, хотя в античные времена акант считался символом триумфа и преодоления жизненных испытаний. Посему было очень приятно увидеть его заострённые лепестки в таком неожиданном месте на кофейной чашке в придорожной гостинице. Глеб не был любителем кофе, пил его редко, по необходимости. Зато любил античность историю, культуру, сам эллинский дух, такой разумный и одновременно наивный. Лет с двенадцати он стал заучивать наизусть сентенции античных мудрецов. И частенько мысленно сравнивал знакомых людей с известными мифическими персонажами. Маруся ассоциировалась у него с верной Пенелопой, которая двадцать лет ждала своего Одиссея. А брат виделся юным Икаром, которому страстно хотелось летать. Глеб даже крыльями его снабдил пусть порадуется дитя. Сам он, считай, так и не вкусил прелестей юности: кто-то же должен был кормить их маленькую семью. И не только кормить. Родиона следовало обеспечить всем необходимым, чтобы строгие тётки из опеки не сдали его в детдом
Глеб сидел, погрузившись в раздумья. Кофе он допил, однако не спешил отставлять в сторону опустевшую чашку любовался акантовым орнаментом, довольно редким в современном дизайне, хотя в античные времена акант считался символом триумфа и преодоления жизненных испытаний. Посему было очень приятно увидеть его заострённые лепестки в таком неожиданном месте на кофейной чашке в придорожной гостинице. Глеб не был любителем кофе, пил его редко, по необходимости. Зато любил античность историю, культуру, сам эллинский дух, такой разумный и одновременно наивный. Лет с двенадцати он стал заучивать наизусть сентенции античных мудрецов. И частенько мысленно сравнивал знакомых людей с известными мифическими персонажами. Маруся ассоциировалась у него с верной Пенелопой, которая двадцать лет ждала своего Одиссея. А брат виделся юным Икаром, которому страстно хотелось летать. Глеб даже крыльями его снабдил пусть порадуется дитя. Сам он, считай, так и не вкусил прелестей юности: кто-то же должен был кормить их маленькую семью. И не только кормить. Родиона следовало обеспечить всем необходимым, чтобы строгие тётки из опеки не сдали его в детдом
Лишённый родителей, малой рос, ни в чём остальном не зная нужды. И, как часто водится в таких случаях, особо не задумываясь, откуда вообще берутся деньги. Одиннадцать лет Глеб возился с братом, лишив себя личной жизни, если бы Маруся сама не проявила инициативу, до сих пор ходил бы бобылём, а в результате воспитал безответственного лодыря. Ну какой из Родьки композитор блажь, да и только! Как говорил Платон, не прибавляй огонь к огню. Хватит тащить парня на себе. Денег не жалко, теперь он потянул бы целый полк юных оболтусов, но брату пора становиться взрослым
Глеб с трудом подавил зевок, потом второй. Странный кофе у этой царственной Вероники: вместо ожидаемой бодрости вдруг потянуло в сон. И Родька, балбес, пропал куда-то, пошёл чужого пса выгуливать, а ты тут сиди, жди!
Хотя в последнее время так редко выпадают минуты передышки. Как там говаривал Цицерон? «Я никогда не бываю так занят, как в часы своего досуга» да, именно так. Глубоко вздохнув, Глеб поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза
***
Его разбудил запах терпкий, резкий, с примесью ароматов сырой земли, палой листвы и ещё чего-то горького. Он открыл глаза. Оказалось, это был запах дыма. Сизый дымок лениво вился над костерком из полусырого валежника, уходя в низкое, уже совсем зимнее небо. Последняя листва трепыхалась на ветках вяза над головой, почти не заслоняя солнца, которое ещё радовало, но уже не грело. Глеб, вернее, Джейкоб да, теперь его звали Джейкоб Блум полулежал, привалившись спиной к стволу дерева, глядел на раскинувшуюся впереди унылую вересковую пустошь и думал о том, что через неделю-две выпадет первый снег, а значит, утки наконец покинут своё излюбленное болото и улетят далеко-далеко. И это очень хорошо, потому что нет ничего глупее охоты, в особенности на уток. И плевать, что об этом думает Эдвард Стэнхоуп!
Костёр хищно затрещал: это Эдвард подкинул сухого хвороста, не поленился поискать. Роща, отделявшая болотистое озерцо от пустоши, была совсем редкой. Хороший строительный лес вырубил ещё дед Эдварда, отец же распродал плодородные земли, так что бедняга, считай, почти ничего не получит в наследство, кроме старого дома, утиного болота да титула. Баронет тоже неплохо, но не для Милтонов: другие претенденты на руку и сердце мисс Глэдис куда более знатны и состоятельны.
Джейкоб знал о терзаниях влюблённого друга, в меру сочувствовал, однако ничем помочь не мог. До сего дня. Эд только что поведал ему свой план, специально ради этого выманив на охоту. Как будто нельзя было всё рассказать в тепле и сухости Экворт-холла, куда Джейкоб приехал по приглашению школьного товарища, надеясь воспользоваться богатой библиотекой его предков. Без пяти минут баронету наука была ни к чему, он грезил лишь о прелестной дочери владельца соседнего поместья, а вот Джейкоб мечтал получить в будущем место профессора античной литературы в Оксфорде.
Итак, что скажешь, друг? Эдвард опустилс на жухлую траву. Собаки два спаниеля и красный ирландский сеттер, любимчик всего Экворт-холла тут же пристроились рядом, готовые в любую минуту вскочить и нестись, куда прикажет хозяин.
Скажу, что твоя затея весьма рискованна
Не рискуя, мы рискуем в сто раз больше! Разве не так говорил твой любимый Марк Аврелий?