М. М. Пришвин по этому поводу выразил такие мысли: «Натуральное богатство русского языка и речи так велико, что, не мудрствуя лукаво, сердцем слушая время, в тесном общении с простым человеком и с томиком Пушкина в кармане можно сделаться отличным писателем».
Художник создает картины мазками, кистью. Мазок в живописи это один из прекрасных примеров того, как небольшое техническое движение рукой влияет на произведение художника и формирует целые стили. Это маленькая часть работы мастера, его можно сравнить с кирпичиком, из которого собирается целый дом, а из мазков кистью получаются настоящие произведения искусства. Так и отдельные слова, составленные писателем в предложения и фразы создают рассказы и повести.
У нас был сосед по дому художник, и один раз он мне предложил на своей картине внести лепту: дорисовать скалу: «Вот, Андрей, это скала, кистью делаешь такие мазки серыми и коричневыми оттенками вот в этом пределе, это будут камни». И я эту скалу дорисовал.
Хорошо бывает перед отправкой в редакцию поместить «нетленку» на литературный сайт. Но в последние годы я делаю наоборот помещаю работы для сохранения на сайт уже после публикации, чтобы лишний раз не раздражать редакторов изданий: они часто перед публикацией проверяют не «засвечен» ли где-нибудь текст. Либо помещаю мелкие черновики. Зная, что твою работу уже читают, проявляют интерес, это подстегивает, и текст уже выглядит иначе, и легче найти свои ошибки как грамматические, так и смысловые. А утром приятно прочесть комментарии, конечно, если они будут. Если отзывы есть, нужно трезво распознать где язва, где критика, и где лесть. Критику отделяем от дружественного или высокомерного «похлопывания по плечу», и плотно начинаем с ней работать. Комментаторы могут указать на грамматические, смысловые, исторические, и другие ошибки. И за это их нужно только благодарить, не надо ничего доказывать, и, тем более, оправдываться.
Автор буквально живет и думает о своей «нетленке» всё время пока пишет. Это время я называю вдохновенным: вдох вздох жизнь. Даже, наверное, испытывает покалывание в кончиках пальцев, будто высокочастотным током пробивает, или, наоборот испускаются токи. Потихоньку оживляет персонажи, «раскрашивает» место действия.
Есть понятие графомания. С этим нужно разобраться самостоятельно. Графомания это болезнь: постоянное назойливое желание писать что угодно, как угодно, и где угодно.
Если автор полностью результатом своей работы не удовлетворён это правильное и вполне здоровое состояние. Когда нет желания писать и дорабатывать свой текст это тоже, считаю, правильное состояние. После нескольких дней отдыха, можно работу возобновить, и желание писать появится.
Часто бывает так, что даже после публикации работ в журналах, автор дорабатывает свой текст. Торопиться отправлять работу в редакцию не следует. Хорошо бы обратить внимание на двусмысленности в тексте, и опередить вопросы читателя их развернутой аргументацией. «Шлифануть» текст логичностью и ясностью изложения мысли. А ясность изложения мысли считаю, нет ничего проще это банальная устная речь, грамотно изложенная на бумаге изложение.
Ясность мысли нарабатывается практикой. Запишите повествование интересного рассказчика на диктофон. Затем дословно перенесите на бумагу (монитор). Уберите все лишнее, добавьте свои комментарии вот и текст и ясность мысли. Но этому тоже нужно учиться, легко ничто не дается.
И преследовать людей, даже друзей и хороших знакомых, с требованием прочитать какой-либо свой рассказ тоже не следует. Никто из них правильную оценку «творению» не даст. А маститые писатели тем более от такой назойливости незнакомых авторов попросту отмахнутся. Надо принять этот факт «на веру». Но есть исключения, но об этом позже.
Недавно в госпитале МВД разговорился с одним пожилым мужчиной, в возрасте, наверное, за восемьдесят. Начал он со своих болячек, и со «скорой помощи»: как врачи его «возвращали с того света»: «Ты знаешь, помирать не страшно!.. Вот вижу выхожу из своего лежащего на кровати тела, и поднимаюсь наверх Легко так, спокойно И вдруг обратно в тело влетаю, и вижу как врач весь взмыленный ругается! Оказывается, я умер, остановка сердца произошла, а он меня дефибриллятором к жизни вернул»!
Интересный факт меня очень заинтересовал. Затем он стал вспоминать про свою службу в системе УИН (Управление исполнения наказания), про своих подопечных преступников, скверных парней, про некоего очень интеллигентного убийцу, который в 50-х годах прошлого века из пистолета прикончил троих людей его приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы. Про то, как он про этого убийцу диссертацию написал
Интересный факт меня очень заинтересовал. Затем он стал вспоминать про свою службу в системе УИН (Управление исполнения наказания), про своих подопечных преступников, скверных парней, про некоего очень интеллигентного убийцу, который в 50-х годах прошлого века из пистолета прикончил троих людей его приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы. Про то, как он про этого убийцу диссертацию написал
Проявив наблюдательность, я заострил внимание на слове «диссертация»: ведь ее пишут, а затем еще и защищают в научных кругах для того, чтобы получить ученую степень. Попросил с этого места поподробнее. Но рассказчик, тщательно избегая слова «институт», особо отметил что «диссертацию писал для себя». Слово за слово, и, в итоге, возбудившись, он изрек: «Да ты, парень, далек от всего этого»! Я полностью с этим согласился, и на этом мы разговор закончили, и интерес к собеседнику у меня окончательно испарился. Я не журналист, не графоман, и ничего с этого не потерял.
С позиции журналиста я допустил ошибку: не стал внимательно выслушивать собеседника, проявив нетерпение, прервал его речь, встрял в спор. А с позиции писателя, думаю, поступил правильно: не стал тратить время на человека с буйной, мягко выражаясь, фантазией, и, вследствие этого ставшего мне неприятным.
До сих пор не пойму что это было: то ли бахвальство, то ли банальный треп. Если бы он не упомянул в своем повествовании слово «диссертация», и продолжил спокойно делиться воспоминаниями далее, возможно в какой-нибудь газете или в профильном журнале появилась статья про «героя былых времен». Но от статьи несло бы некоторой долей лжи. Да, бывает и такое.
Итак, терпение тоже «двигатель». Всегда помните крылатую фразу товарища Саах «ах, какого товарища!»: «Торопиться не надо, торопиться не надо!». Нередко именно терпение спасало меня от неминуемого позора. Часто посещало желание послать свой новоиспеченный «шедевр» в какое-нибудь издательство, но при очередной вычитке находил множество ляпов. Просто откладывал рукопись, отдыхал некоторое время, затем со свежей головой приступал к очередным вычиткам.
Интересные и забавные мысли приходят на ум, когда я еду в машине, в автобусе, нахожусь в каких-то местах, в лесу, среди людей, и даже во снах. И чтобы не потерять эти идеи и сюжеты, я их просто записываю на клочках бумаги. Так и со словами: к примеру, один повар на кухне в кафе однажды при мне произнес слово «интегриенты» подразумевая ингредиенты. Я долго смеялся, и вставил это слово в книге в уста одного омоновца. Записать и запомнить интересные слова это должно быть правилом: они легко улетучиваются из памяти.
У любого рассказчика всегда есть свои личные фразы, и их нужно замечать. Один мужчина при беседе со мной часто приговаривал: «Ну, все мы когда-то были пионерами» Очень, считаю, оригинальная фраза. Другой часто бросал фразу: «тоси-боси». Оказалось это производное от «то-се».
Да, хорошие мысли, слова, и идеи очень полезно изложить несколькими ключевыми словами на бумаге. Это осязаемая мысль, видимая, натуральная. Даже написанная на невзрачном клочке бумаги: на кассовом чеке, на оторванном газетном уголке, хоть на чем. Нащупал этот клочок в кармане брюк, увидел в бардачке машины, вспомнил, какие-нибудь мысли и приходят. Конечно, у всех по разному. И у меня есть представительские блокноты, но я их с собой не ношу, как правило. И здесь парадокс: свои записи в таких блокнотах я иногда прочитываю, но эти мысли не используются годами. Возможно оттого, что блокноты представительские, безжизненные.
Почерк у меня неважный, поэтому часто приходится гадать что же это я сам себе написал? Но пока несколько секунд «дешифрую», появляется рой некоторых идей.
Благодаря этим клочкам бумаги и блокнотам где-то в отдельном шкафчике памяти создается некий чемоданчик с различными идеями и узелками, которые могут отлеживаться месяцами и годами. Но в какой-то вызревший момент выстреливают статьей или рассказом.
Говорят, математик и детский писатель Льюис Кэролл, проезжая по России, записал чудное русское слово «защищающихся» (thоsе whо рrоtесt thеmsеlvеs), как он пометил в дневнике. Вид этого слова вызывает восторг: zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа. Ни один англоязычный человек это слово произнести не в состоянии.
Был свидетелем как русская женщина не могла произнести вполне легко произносимое слово «сбербанковская карта». Язык почему-то заплетался: «сбер сбербан сбербангсковая» Я произнес это слово в кассе за нее: «сбербанковская». Присутствующие засмеялись. Но я этот эпизод взял на заметку.