Рядом толпилась удивлённая команда.
* * *Я её не убивал, это был несчастный случай, я думал, что она жива, твердил бледный, как мука, герцог Чарльз Уитфорд, стоя на бочке со связанными за спиной руками, и удавкой на шее, концы которой были привязаны к рее.
Тело Дейзи лежало в шлюпке, которую подняли на борт.
Вы не имеете права! выкрикнул герцог. Это зверство!
Воровать чужое нельзя, подошёл Бартоломью.
Судя по тебе и доверять тоже, ответил герцог. Я заплачу, только отпустите. Отдам корабль.
Он и так уже наш, хмыкнул Бартоломью. Остальное решать не мне, а ему, он кивнул на Дина.
Если вы, богачи, думаете, что вам всё позволено, то здорово ошибаетесь, проговорил Эндрю.
Дин молча стоял у борта, положив руки на перила и смотрел вдаль горизонта. Он обернулся, осматривая всех своих друзей и осуждённого.
Отпусти, прошу, я не виноват, оправдывался Уитфорд. Я не хотел.
Дин перевёл взгляд на тело любимой женщины, пытаясь осознать, всё происходящее. Берег был уже далеко, как и его прежняя жизнь. В театр возвращаться уже нет смысла. Он глянул на свои руки и одежду, запачканные кровью той, которая была смыслом его жизни, и однозначно решил месть должна быть доведена до конца.
Он медленно обходил вокруг осуждённого, величаво проговаривая:
«Вы совершили такое,
Что попирает нравственность и стыд,
Шельмует правду, выступает сыпью
На лбу невинности и чистоты
И превращает брачные обеты
В торг игроков»17
Я не виновен! оборвал герцог. И ты не судья!
Молчать! гаркнул Эндрю.
«Вы совершили то, надменно, глухо, но резко продолжил Дин,
Что обездушивает соглашенье
И делает пустым набором слов
Обряды церкви. Небеса краснеют
И воды мира, хмурясь, смотрят вниз,
Как в судный день, чуть вспомнят ваш поступок»18
Нет, нет, прошу отчаянно взвыл Уитфорд.
Дин со всей силы пнул бочку, выбив её из-под ног осуждённого, и отвернулся. Он опустился на колени перед телом Дейзи, и проведя ладонью по её лицу, поцеловал её в губы. Поднявшись на ноги, он сорвал висячую лампу, и разбив её, вылил масло на тело.
Ярдли, Курт, поднимайте! хрипло проговорил он.
Закреплённые на талях19 тросы, с четырёх сторон опутывающие шлюпку, натянулись и подняли её вверх. Дин аккуратно отвёл шлюпку за борт, и она стала медленно опускаться на воду. Верёвки ослабили и отпустили, предоставляя шлюпку свободному течению, уходя прочь от корабля.
Бартоломью протянул Дину факел, тот взял его, кинул в шлюпку, и она тут же охватилась огнём.
«Сейчас я мог бы пить живую кровь и на дела способен, от которых утром отшатнусь»20, еле слышно проговорил Дин, смотря как быстро сгорает и тонет в пучине вод его былое счастье, и мирная жизнь.
Из-за горизонта благородно поднималось золотое светило, окрасив пенистые воны пурпурным блеском. Ветер надувал паруса, неся корабль к далёким берегам, таинственным островам и бескрайним просторам.
Всё, что произошло, казалось Дину кошмарным сном, и никак не хотело реальностью укладываться в его сознании Нет. Сейчас он откроет глаза и окажется в постели, возле мирно спящей Дейзи, обнимет её, а она, проснувшись, улыбнётся сонной улыбкой и одарит его сладким поцелуем Стоп! Хватит! Такого не будет больше никогда!
Что прикажите, капитан Фритт? пронёсся громкий голос Бартоломью.
Дин, обернувшись, посмотрел на довольно улыбающиеся лица мужчин.
Мы назначаем вас капитаном, вновь проговорил Бартоломью. Это наверняка не тот корабль, завещанный вам двоюродной тётушкой, но обещание ваше сбылось.
Дин усмехнулся.
Что ж, если так, ответил он. Отныне я капитан Дин Фриман настоятель свободных людей. А эта посудина не «Ласточка», а «Стрела». Гарри, поручаю тебе изменить название, да так, чтобы издалека видно было.
Да капитан! весело выкрикнул тот.
Браво капитану Фриману! воскликнула хором команда. Браво!
Старый Ванс с ума сойдёт от радости! проговорил Уэбб.
Взгляд Дина остановился на тихо покачивавшемся теле герцога.
Выкиньте его за борт, проговорил капитан Фриман. Курс свобода. Да будет благосклонен к нам Посейдон.
3
Бостон. Апрель 1718 год.
3
Бостон. Апрель 1718 год.
Когда в сердце светло, в тёмном подземелье блещут небеса. Когда в мыслях мрак, при свете солнца плодятся демоны.
Древняя китайская мудрость
В церкви тихо горели свечи. Всё имело неземное ощущение с какими бы пороками не вошёл человек в божью обитель, кем бы он ни был, но в таком месте всё кажется иным. Почему же за пределами этих стен всё меняется в другую сторону, уступая мирскому влиянию? Мы не умеем молиться, или хотим слишком многого? Кто знает. Ясно лишь одно молиться стоит о сохранении того, что уже есть, а всё что суждено, будет даровано по заслугам.
Эдуард Грейм, молодой человек двадцати семи лет, молча стоял смотря на изящный барельеф Святой Девы с младенцем. Где только не витали его мысли. Он пришёл раньше, чтобы побыть в одиночестве и решить, что больше всего ему нужно. За свою, столь недолгую ещё жизнь, он узнал о многих страданиях и потерях родных людей. Мечтая отомстить, он досконально изучил военную тактику и морское дело от юнги до командора21 боевого корабля. Он больше не мог находиться в Англии, сидеть и дожидаться, когда небеса покарают его врагов. Он должен это сделать сам, или убедиться в том, что они давно мертвы.
Семь лет назад он покинул Лондон, получив каперскую22 грамоту для уничтожения пиратов, и погряз в своей мести по самые уши. Откуда бы ни шли слухи о пирате Фримане, он незамедлительно бросался туда. Стараясь выследить незаконного судью своей семьи, он исколесил всё Средиземное море, выспрашивая и выведывая, топя суда с чёрным флагом, и наводя ужас на пиратские братства. След пирата Фримана терялся в Адриатическом море. В Венецианском заливе пират проводил большую часть времени, но с тех пор, как пошёл слух об охоте на него, он исчез, то ли в Африку, то ли на Антильские острова. Грейм обогнул мыс Доброй Надежды и на острове Мадагаскар узнал, что Фриман где-то на Багамских островах, но всё вновь впустую.
Год назад Эдуард Грейм осел в Бостоне, поняв, что его водят за нос, и никто толком не знает, где в действительности находится пират Фриман. Он зарекомендовал себя перед губернатором Массачусетса, как отличный охранник территории от пиратов, потопив три корабля с Весёлым Роджером23 на флаге, и был принят в число самых уважаемых граждан Бостона, а также влюбился в очаровательную дочь губернатора, что и стало причиной сегодняшнего, намеченного на полдень, венчания.
«Мой дом там, где я в данную секунду!» говорил всегда Эдуард, не задерживаясь подолгу на одном месте.
Но в данном случае ему пришлось построить особняк, так как нужно было где-то встречаться с уважаемыми людьми и любимой девушкой. Денег у него было в достатке и с этим проблем не возникло.
И вот, он тут, стоит перед святым барельефом, за полчаса до венчания, вспоминая всё, что он потерял и что приобрёл.
За его спиной послышались шаги и он обернулся.
Да хранит вас господь, командор, проговорил священник. Вижу, вам много надо сказать всевышнему, он глянул на святых в камне и перекрестился. У вас сегодня знаменательный день и вы, как истинный верующий, решили провести эти недолгие минуты с богом. Это похвально.
Да, святой отец, ответил Эдуард, смотря в сторону входа, откуда появились первые гости.
Я вас оставлю, сказал священник. Надо подготовиться к венчанию.
В помещение вошли граф и графиня Спенсеры, пожилая пара, о любви которых ходили легенды: когда-то граф спас свою будущую супругу от пиратов и с тех пор они живут в мире и согласии, воспитав в той же идиллии своих детей и внуков. Граф приподнял шляпу в приветствии, а его жена махнула рукой. Эдуард улыбнулся и кивнул головой.
Следом шла миловидная дама тридцати лет, в окружении троих кавалеров, полная противоположность чете графов. Хотя виконтесса Элеонора Арденн и похоронила полгода назад мужа, но с первого же дня своего вдовства, начала беспутную жизнь, волочась за богатыми наследниками, как молодыми, так и доживавшими свой век. Своего единственного сына Патрика она отправила учиться во Францию, и у неё была полная свобода.
Дальше появился министр по финансированию, следом глава банка с женой и дочерью, потом адвокат со своей якобы племянницей, пара генералов во всем обмундировании с жёнами и детьми, а так же политики, военные адмиралы, важные сановники и так далее и так далее