Подошла Марфа, села на край кровати. Я согнул ноги, освобождая место.
Не спится? спросила она.
Не получается. А вы сами спите?
Чаще, чем ты думаешь, малыш.
Нет, ей тоже разрешается называть меня малышом. Даже когда у меня появится имя. В какой-то миг мне показалось, что она заботится обо мне как как что же это было за слово? Такое теплое, светлое, женское. Такое слово, что хочется в него укутаться с головой почему же я не могу его вспомнить?
Закрой глаза, попросила Марфа. Я послушался и почувствовал у себя на лбу приятное прикосновение ее прохладной руки. А дальше навалился в сон
***
Мне сюда, я собирался попрощаться с Зимой ему нужно было отправляться в поля, мне же на бумажную фабрику за новыми письмами. Утро началось с грохота часов. Думаю, они во всем городе в одно время звенят, оповещая о новом дне. До скольки ты работаешь?
До восьми примерно. Прихватить тебе яблок?
А это не запрещено?
Я скажу, что это для меня. Мне можно, похвастался Зима. Другие за деньги покупают. Иногда в столовой выдают, но редко у нас не слишком много фруктов. Как-то был пожар кто-то что-то кинул в костер. Бахнуло громко, горящее полено в сад отлетело. Спалило половину деревьев. Пока воду из Леты натаскали, половина людей без ног осталась, из ведер все на них проливалось. Лекари потом долго за целебными травами к нам порывались пойти, но на поля им тоже нельзя.
Тушили водой из Леты? Так она ж того убивает. И растения тоже.
Зима замер. Явно никогда об этом раньше не задумывался. Через секунду пожал плечами и легкомысленно ответил:
Да кто ж его знает? Мы и огород ею поливаем, ничего не портится.
А что с теми, кто ноги потерял?
Во время пожара-то? А чего с ними будет? Больные ноги оттяпали, ребята полежали месяцок, а потом у них новые отрасли.
Зима все произносит с такой интонацией, что не понять шутит или нет. Мы попрощались, и я зашел на фабрику.
Тот же мужик, что и в первый раз, встретил меня уже более приветливо. Я решился у него спросить:
А можно как-нибудь у вас бумаги взять? Мне столько посланий передают, что боюсь забыть
Это мы легко организуем, сказал мужик и вышел из комнаты. Только он открыл дверь, как я чуть не оглох у них на производстве ужасно шумно. Даже хорошо, что мой почтовый уголочек находится здесь, где потише. Мужик вернулся через пару минут:
Вот, возьми. Пока хватит?
Примерно с полсотни серых листочков, скрепленных нитью. Знакомо
Блокнот, вспомнил я.
Точно!
Спасибо.
В ящике для писем оказалось в этот раз пять бумажек похоже, по городу разошелся слух, что появился почтальон, и работа пошла. Однажды мне за нее даже, наверное, заплатят. Только на что тут тратить деньги? Форму выдали, кормят, блокнот с карандашом бесплатные. Зачем люди вообще здесь работают, если все достается бесплатно? Да, конечно, если фабрики и поля внезапно встанут, то и еды, и остального не будет но почему совсем нет на улице попрошаек, лентяев?
Послание с очередным списком зданий и цифрами для Каина тоже забрал. Проверил цифры изменились, но суть та же. Сунул под дверь его дома.
Другие письма заставили побегать по всему городу, хотя ничего интересного в них не было. Пока что только письмо кузнеца заставило поломать голову Вот тоже вопрос зачем он писал своему коллеге, с которым мог поделиться той же мыслью на работе? Возможно, к тому времени второй кузнец тот, кому предназначалось письмо, забросил все дела, погрузился в себя, начал сходить с ума. Готовился выйти за границу. А первый кузнец пытался его вдохновить тем же, чем вдохновлял себя загадочной девушкой, которая легко выходит из мертвой Леты и ныряет обратно.
Очередное письмо пришлось отнести к Лему и я отправился к нему с радостью. Хотелось показаться лекарю и удивить, что я уже научился говорить и думать нормально. Жаль, имя так и не вспомнил, но все равно хотелось верить, что он за меня порадуется.
Я постучал в лекарню для приличия, а потом, не дожидаясь, вошел. Странно. Когда Марк уводил меня отсюда в прошлый раз, казалось, что мы всего-то вышли из кабинета прямо на улицу. Наверное, у меня просто не хватало слов, образов, мыслей, чтобы осмыслить, какая большая лекарня на самом деле. И работает здесь не только Лем в здании были десятки комнат, за некоторыми слышалось шушуканье, еще в одной комнате кто-то скулил. В коридоре на стульях сидели те, кто ждал очереди. Я не смог понять, с чем они пришли, только у одного была явная проблема рука обмотана тканью, и она уже успела окраситься в красный.
Только я собирался спросить у всех, как найти Лема, как он вышел из комнаты.
Это же дурень! обрадовался он! Ты как, говорить научился?
Э-э-э, ложка, я постарался состроить наиболее дебильное лицо. Потом засмеялся, и уже напрягшийся Лем тоже повеселел. Научился, уже и работу выдали. Я почтальон. Тебе тоже послание, держи.
Лем взял письмо. Я успел заглянуть внутрь лекарю писала какая-то девушка и недвусмысленно намекала на свидание. Пока он читал, у него даже уши покраснели.
Гонцу с хорошими новостями прием вне очереди.
Я обернулся на мужичка с окровавленной рукой, но Лем уже тащил меня в комнату. Кажется, именно здесь я впервые очнулся. Ничего интересного кровать, стол, заваленный книгами, несколько полок с баночками и лекарствами. Хотя книги мало отличались от моего блокнота, наскоро схваченного нитками сбоку.
Рассказывай, как устроился. Дом тебе выдали?
Я отказался.
Лем погрустнел. Но, кажется, это связано не со мной.
А я вот согласился. Не знаю, что же я отдал Каину, но теперь у меня этого нет. Может, поэтому иногда так грустно по вечерам. Но сегодня я надеюсь пустоту чуть-чуть заполнить, лекарь с обожанием посмотрел на письмо и сунул его между книг. Ты, значит, почтальон? Хорошее дело. Туда всегда молодых набирают, решительных. А ты решительный, раз смог Каину отказать.
Так многие же отказывают? В приюте много людей живет.
Они ж туда не только потому попадают. Знаешь, если вот прямо разбирать да ты не стесняйся, садись, надолго тебя не задержу. Так вот, если посчитать, из сотни, может, трое отказываются меняться. Так что ты немного особенный.
А что остальные в приюте делают?
В этом городе легко ошибиться. В первый раз ошибаешься, когда попадаешь сюда. Второй когда соглашаешься на сделку Каина. Он ведь так всех новеньких проверяет, у него почти весь город в должниках ходит. Не в должниках даже Просто все знают, что он способен забрать у них что-то важное, и даже больше уже забрал. Вот, допустим, даже захотят его сместить не убивать же? А вдруг вместе с ним пропадет то важное, что он забрал? Вот он и сидит на своем троне уже лет сто.
Мне показалось, что тут все вполне счастливы.
Лем неопределенно покачал головой.
Как тебе сказать? Прямо счастливыми я бы нас не назвал. Не несчастные вот это ближе.
А есть еще способ дом себе выбить?
Если сможешь Каину угодить. Он у нас все раздает, он же и отбирает. Ага, по глазам вижу, хочешь отдельный угол. Не понравилось в приюте?
Там не хорошо. Не плохо вот это ближе, я обыграл фразу Лема, надеясь его поддеть, но он будто не заметил.
Дурень ты. Как был, так и остался, беззлобно сказал лекарь. И двух суток у нас не живешь, а уже устал от «не плохой» жизни. Кстати ты это вспомнил еще что-нибудь?
Имя свое? не понял я. Не вспомнил.
Да нет что-нибудь другое? Вот как с врачом. Я это слово не говорю, но знаешь, как услышал его душу греет. Здорово это, гораздо лучше звучит, чем дурацкий «лекарь». Есть еще слова?
Есть. Оно тебе, наверное, еще больше душу согреет. Ну, Каин на него интересно отреагировал, так что вы его, наверное, не знаете. Солнце? я произнес это неуверенно, чувствуя себя полным дурнем, все еще до конца не веря, что кто-то может забыть такое яркое слово. Но лицо Лема озарилось, он растекся в улыбке и рухнул на стул, будто опьянел. Так и сидел секунд десять, пробуя слово на вкус:
Солнце солнце Ты молодец! Слушай, у меня предложение. Как еще что вспомнишь приноси слова, я их у тебя куплю. Вот, держи, это за солнце, надо же! И где же оно?
Он начал рыскать по столу, заглянул в шкафчики, достал пару монет. А вот и моя первая зарплата. Много это или мало? Вроде монетки побольше тех, что были у Зимы. Наверное, он специально их на мелочь выменивал, чтобы плывущим по Лете больше досталось.
Спасибо.
Тебе спасибо, дур эх, не могу больше тебя так звать. Короче, как вспомнишь еще что-то, приходи, заплачу́. А теперь мне пора людей принимать. Помереть они не могут, но боль чувствуют.
Я сунул монеты в сумку и пошел дальше разносить письма.
Интересное дело тут же многие слова знают. Не то что я, когда очнулся. Совсем не помнил ничего. Так почему же некоторые слова ускользают от всех? День, ночь, неделя это они помнят, а солнце, без чего дня, ночи и недели не будет, все забыли. Странно все это.